Первая реакция на события в Бирюлево, а точнее ее отсутствие со стороны московских и федеральных властей, показывает, что внятного плана действий нет ни у кого. К радикальным мерам, таким как введение виз для жителей Средней Азии, власть не готова. Либеральные шаги, вроде амнистии для мигрантов или отмены квот для иностранной рабочей силы тоже выглядят неприемлемыми. И в этом есть своя логика. Например, в последние годы благодаря действию правил Таможенного союза мы видим рост миграции из Казахстана в Россию – приезжим из этой страны не нужно оформлять разрешение на работу. Я думаю, что граждане Казахстана лучше интегрируются в российское общество, чем представители Таджикистана и Узбекистана. Так что в ограничениях есть своя польза.
Как мог бы Путин повести себя в этой ситуации на публике? Мы помним, что после беспорядков на Манежной площади он сделал жест навстречу протестующим, вместе с фанатами поехал на могилу убитого болельщика Егора Свиридова. Но к взаимопониманию между властью и националистами это не привело. С другой стороны, молчание Путина в данной ситуации может дать организаторам протестов сигнал: следующую акцию надо проводить в центре, резонанс будет сильнее.
Внятной реакции стоило ожидать прежде всего от московских властей, от Сергея Собянина.
Понятно, что ситуация на рынке труда определяется на федеральном уровне, но нужно было хотя бы вступить в коммуникацию с гражданами, объяснить им, какие меры принимаются.
Сейчас важно, чтобы свою работу сделала полиция. Должны быть уничтожены анклавы, в которых не действуют российские законы. Но все равно уже можно говорить о долгосрочных политических последствиях. Очевидно, что власть будет всячески стараться раскалывать националистические организации, выталкивать их на обочину политики. Русский национализм рассматривается как главная проблема внутренней политики.
При этом мы видим, что к национализму в республиках отношение иное. На Северном Кавказе или в Татарстане в кадровой политике представители титульных национальностей имеют практически официальные преимущества, но федеральные власти смотрят на это спокойно, да и дела об экстремизме в республиках возбуждаются реже.
Страх именно перед русским национализмом отчасти объясняется воспоминаниями о распаде СССР, в котором большую роль сыграла позиция России. Но еще важнее убеждение Кремля в том, что национальная тема единственная, с которой оппозиция может выйти на выборы и победить власть.
«Не выпускать джинна из бутылки» — вот главный принцип.
Как мне рассказывали, одной из причин, по которой в 2011 году Кремль резко свернул поддержку партии «Правое дело» Михаила Прохорова, были опасения (ни на чем, кстати, не основанные), что она будет использовать националистические лозунги. Это ошибочная, на мой взгляд, политика: в той же Франции Национальный фронт участвует во всех выборах, и это не приводит политическую систему к катастрофе.
Последние события в Бирюлево также повлияют на оппозицию. Коалиция либералов и националистов, которые вместе ходили на большие протестные митинги, явно распадается, из-за чего в интересной ситуации оказался Алексей Навальный. Впрочем, он может надеяться, что в случае нового кризиса либералы все равно его поддержат как единственную альтернативу власти.
И уж точно не удастся забыть о произошедшем. В нашем последнем рейтинге выживаемости губернаторов мы отметили важную тенденцию. По мере замедления экономического роста промышленные предприятия проседают, зато растет влияние бизнес-групп, работающих в потребительском секторе, строительстве и ЖКХ, где проблем пока меньше. Собственники и менеджмент в этих секторах активно используют труд мигрантов, и их можно считать лоббистами либеральной миграционной политики. Так что ждите новостей.