Реакция на заключение 2 апреля в Лозанне рамочного соглашения между Ираном и «шестеркой» держав об ограничениях иранской ядерной программы в обмен на постепенное снятие санкций подтвердила, что проблема остается важнейшим нервом международных отношений. Слишком высоки ставки в этом вопросе, слишком много заинтересованных игроков, часть из которых — как, например, региональные акторы (Израиль и арабские монархии Персидского залива) — считают сюжет «жизненно важным» для собственной безопасности.
Для географически отдаленных игроков — США, Евросоюза, России, Китая — проблема, понятно, менее остра с точки зрения непосредственной угрозы, но чрезвычайно чувствительна для их статуса держав, ответственных за ядерное нераспространение и поддержание мира. Да и внутриполитический аспект, например, для президента США Барака Обамы не стоит недооценивать: успех в деле «ядерного разоружения Ирана» может оказаться единственным ощутимым достижением внешней политики его администрации за оба срока в Белом доме. Стремлением Обамы достичь хотя бы такого успеха многие аналитики объясняют и упорство Вашингтона на переговорах, и уже заплаченную им цену в виде небывалого ранее всплеска напряженности в отношениях США с ближневосточными партнерами (Израилем и арабскими монархиями), склонными обвинять Штаты в чрезмерной спешке и уступчивости Тегерану.
Отсюда и широкий спектр реакции на объявленную рамочную договоренность — от граничащего с ликованием оптимизма Белого дома, через спокойные положительные оценки в Европе, России и Китае, до весьма критических отзывов в Израиле и сдержанно критических в столицах арабских монархий Залива. В самом Тегеране оценки также разнятся — от восторга, с которым был встречен по возвращении из Лозанны «главный герой», глава МИД Исламской республики Мохаммад Джавад Зариф, до острой критики местных консерваторов.
Например, главный редактор ультраконсервативной газеты «Кейхан» Хусейн Шариатмадари оценил сделку так: «Если подытожить, мы отдали им седло, а получили взамен кусок уздечки».
«Кейхан», заметим, считается рупором верховного лидера Ирана Али Хаменеи. Сам рахбар пока держит паузу. Оказавшийся между двух огней Зариф старается балансировать: «Ядерная программа Ирана продолжит свое существование. Когда сделка будет готова, а они скажут: «Мы снова вводим санкции», — тогда и мы сможем отказаться от выполнения наших обязательств, следуя такому развитию событий. Это было оговорено абсолютно четко. Если договаривающаяся с нами сторона нарушит свои обязательства, то и мы сможем сделать то же самое».
Между тем достигнутая договоренность действительно выглядит достаточно сбалансированной, т. е. учитывающей озабоченности всех региональных игроков. Так, Иран согласился передать большую часть обогащенного урана (97%) за рубеж (по-видимому, в Россию) и оставить у себя только 300 кг из 10 т ныне имеющегося. В течение 15 лет Тегеран обязуется не обогащать уран до уровня выше 3,67%, не создавать новые объекты по обогащению урана. Он остановит более чем две трети из примерно 19 000 ныне действующих центрифуг. Причем речь идет о центрифугах первого поколения IR-1 образца 70-х годов прошлого века, запрещается разработка их новых типов. Центрифуги IR-2M, имеющиеся на объекте в Натанзе, предполагается отправить на склад под наблюдением МАГАТЭ. Обогащение урана будет вестись только в Натанзе, а на объекте в Фордо (еще недавно скрывавшемся от международных инспекций) должен быть создан центр научных (в основном теоретических) исследований в области ядерной физики.
И все это под контролем инспекции МАГАТЭ. Только по ее отмашке ведущие страны начнут отменять введенные санкции. Международный мониторинг над иранской ядерной программой будет сохраняться в жестком режиме в течение десяти лет. Нынешнее рамочное соглашение будет детализировано и должно быть подписано до 30 июня.
Первым делом Обама позвонил израильскому премьеру Биньямину Нетаньяху, чтобы заверить его в отсутствии угроз для Израиля со стороны преобразуемой ядерной программы Ирана.
Тот, однако, назвал соглашение «исторической ошибкой». Причина — «шестерка» не требовала от Тегерана отказа от провозглашенной цели «уничтожить государство Израиль» и поддержки террористических группировок в регионе. Данное соглашение, по мнению Нетаньяху, обеспечит снятие санкций с Ирана, укрепит его экономику, что якобы будет способствовать усилению иранской агрессии и экспансии в регионе, как это происходит сегодня в Йемене. А поскольку сама нынешняя ядерная инфраструктура Ирана не уничтожается, то она — при определенном развитии событий — может быть быстро реактивирована с целью создания ядерной бомбы. К тому же, считают в Иерусалиме, полностью проигнорирован вопрос об иранских программах разработки ракет дальнего радиуса действия. Достаточно резко суммировал израильскую позицию глава МИД Авигдор Либерман: «В результате сегодня есть прямая и непосредственная угроза нашему существованию. Следует решить, что мы можем предпринять, что мы готовы сделать, а не сотрясать воздух кулаками». Звучат и заявления о готовности Израиля «начать бомбардировку иранских ядерных объектов».
Весьма настороженно восприняли договоренность в Лозанне и арабские монархии Залива, приступившие к военным операциям по «сдерживанию усилий Ирана в Йемене». Как и израильское руководство, шейхов-суннитов в Заливе не вдохновляет отчетливо вырисовывающаяся перспектива усиления Ирана в результате постепенного снятия санкций. А ядерная бомба в руках шиитов их пугает, пожалуй, еще больше. Так что вероятность новых всплесков напряженности в регионе очень велика, и в какой-то момент очередное обострение в Заливе вполне может привести к срыву достигнутых в Лозанне договоренностей. И тем самым — к быстрому возвращению Тегерана к военной ядерной программе.
И все же следует признать, что импульс к предотвращению ядерной гонки в регионе дан. Будет ли он использован?