Прошедший в воскресенье во Франции первый тур региональных выборов подтвердил — расклад политических сил в стране кардинально изменился. Успех «Союза за народное единство» (UMP) Николя Саркози с более чем 30% голосов, поражение социалистов (менее 20%) и находящийся где-то посереди между ними результат ультраправого Национального Фронта.
Это новая ситуация, когда Франция выходит из традиционной в последние десятилетия парадигмы «левые-правые». Но и явный признак того, что ожидания части политического класса России, которая в последнее время делала ставку на Марин Ле Пен, несостоятельны. Ставка эта может оказаться проигрышной для будущих отношений между двумя странами. Шансы того, что списанный многими со счетов Николя Саркози в 2017 году вновь займет Елисейский дворец, теперь кажутся весьма высокими. И это не очень хорошая новость для российской международной политики.
Поражение под видом победы
Кантональные выборы во Франции всегда рассматриваются как репетиция парламентских и президентских. Результаты «Национального фронта» показывают — период бурного роста его популярности остался позади. Наступила стагнация. В процентном соотношении партии удалось собрать приблизительно столько же, сколько на европейских выборах в прошлом году.
На первый взгляд, для Марин Ле Пен все выглядит неплохо. В первом туре она вышла на первое место в 43 департаментах, на второе — в 33. Сама Ле Пен, как и положено политику, отрицает, что расстроена результатами. Она называет 25% голосов, полученных на выборах, «триумфом». Но говорить о нем было бы более уместно, если бы результаты ее партии оказались процентов на десять больше.
Опросы, проводившиеся накануне выборов, давали Нацфронту не меньше 30%.
Система выборов во Франции мажоритарная. Избиратели в большинстве случаев в результате отдают голоса не за тот или иной партийный бренд, а за политиков, которых знают. Ярких политиков на местах у партии вождистского типа, которой является Нацфронт, очень мало. Поэтому если для кого ситуация и поменялась в корне, так это для правящего большинства.
Перспективы левых
В результате законодательных выборов 2012 года левые получили 331 место в Нацассамблее, правые — 229, Национальный фронт — всего два. Важным фактором для победы левых на тех выборах стало то, что они проходили вскоре после президентских. Избиратели больше не хотели видеть Николя Саркози во главе государства, они голосовали за его противника-социалиста. В тот момент на месте победителя — Франсуа Олланда — мог оказаться практически любой кандидат, лишь бы он был оппонентом Саркози. При таком раскладе избиратели обычно дают победителю президентской гонки карт-бланш и в парламенте, где его сторонники находятся в большинстве.
Теперь все опросы общественного мнения предсказывают левым на следующих выборах, летом 2017 года, сокрушительное поражение. Конечно, прогнозы делать рано, но если бы выборы состоялись сегодня, социалистам и их союзникам — зеленым — вместо нынешнего парламентского большинства досталось бы не более 70 мест из 557.
И все это — несмотря на устойчивое электоральное ядро левых в 40%. Но еще раз напомним — выборы во Франции мажоритарные одномандатные. И то, что, находясь у власти, конкретные политики не смогли побороть хронические недуги — высокую безработицу, низкий, на грани рецессии, экономический рост, — скорее всего, заставит очень многих из них уйти, а оставшихся — перейти в оппозицию. Некоторые политологи, близкие к лагерю соцпартии, предлагают вернуться к мажоритарно-пропорциональной системе, которая существовала во Франции до 1958 года. Но это маловероятно. Именно потому что введение элемента пропорциональности позволит ультраправым сформировать слишком значимую группу в парламенте.
От любви до ненависти — один шаг
Николя Саркози, чья политическая карьера после мая 2012 года многим казалась завершенной, вновь на коне. При этом он заявляет, что внутри возглавляемой им партии UMP у него нет соперников. Конечно же, это во многом бравада. Ему еще предстоит подтвердить свою позицию в ходе партийных праймериз в 2016 году, соперничая с такими популярными среди правых избирателей политиками, как мэр города Мо и бывший генеральный секретарь UMP Жан-Франсуа Копэ, мэр Сан-Кантена Ксавье Бертран или мэр Ниццы Кристиан Эстрози. И для России было бы лучше, чтобы Саркози эти праймериз проиграл.
Марин Ле Пен в последнее время зачастила в Москву, а ее партия получила финансирование через Первый чешско-российский банк.
Это вряд ли осталось незамеченным Саркози.
Его отношения с Марин Ле Пен весьма натянутые. Причем не только в политическом, но и в личном плане. Саркози неоднократно называл ее «мужеподобной» и «толстой». Марин Ле Пен не остается в долгу, язвительно называя Саркози «сомнительным Аполлоном». При этом он слывет человеком весьма злопамятным. И вряд ли простит Кремлю этот политический и финансовый «флирт» с врагом.
Если смотреть на вещи трезво, единственное, на что может рассчитывать Марин Ле Пен на президентских выборах 2017 года, — это повторение, в случае низкой явки, успеха своего отца, которому в 2002 году удалось выйти во второй тур. Возможно, она даже окажется первой. Если это вдруг случится, то наверняка повторится ситуация с мобилизацией избирателей во втором туре. Тогда на улицы вышли манифестанты с лозунгом «голосуйте за жулика, но не за фашиста» («Votez escroc, pas facho»). В результате Жак Ширак получил более 80% во втором туре, не собрав и 20% в первом. Если такой расклад повторится, то парадоксальным образом победить может Франсуа Олланд, бьющий ныне все рекорды непопулярности.
Лучше всего для нынешней российской власти была бы ситуация, когда кандидатом на президентских выборах от правых стал кто-то, но только не Саркози. Или чтобы повторилась, но только в зеркальном отражении, конфигурация 2002 года и чудесным образом президентом опять стал социалист (не столь важно кто — Франсуа Олланд, Мануэль Вальс или кто-то другой). Конечно, социалисты достаточно прохладно относятся к Кремлю. Но прагматично, без эмоций и затаенной обиды, которая наверняка теперь есть у Саркози, который всегда считал Владимира Путина своим союзником, а потом выяснил, что Кремль ему «изменяет».
Как завоевывать друзей
Самым изящным и выверенным ходом для российской внешней политики в этой ситуации была бы всесторонняя и максимально публичная поддержка Николя Саркози перед праймериз его партии в следующем году. С одной стороны, так можно было бы обозначить традиционные для современной России симпатии к UMP. С другой — избыточные знаки внимания и напоминания о былой дружбе с Саркози значительно снизили его шансы на выдвижение. Общественное мнение во Франции с момента аннексии Крыма и начала войны на Украине настроено очень настороженно в отношении политики Кремля. Среди правых эти настроения несколько слабее, но все равно очень сильны.
Лучше всего для Кремля, вероятно, было бы, если бы кандидатом от правых, а затем и президентом, стал мэр Ниццы Кристиан Эстрози. «Лазурка» давно уже стала почти что местом дачного отдыха для многих российских чиновников и бизнесменов. С многими из них Эстрози знаком лично, Россию всячески поддерживает (в частности, критикует отказ от поставки «Мистралей»). Если бы он стал следующим президентом Франции, Кремль вполне мог бы рассчитывать на восстановление трогательной право-буржуазной entente cordiale, в духе той, что наблюдалась в конце 2000-х в отношениях между Путиным и его друзьями — Николя Саркози и Сильвио Берлускони.
А вот заигрывание с более радикальными политическими силами никаких дивидендов России не принесет.
Кроме, разве, ребяческого удовольствия от того, что удалось «подергать за усы» и еще раз разозлить солидных европейских политиков.
Впрочем, похоже, что и поддержка Москвой Национального фронта теперь уже тоже дело прошлое и ставку решено делать на еще более радикальных и маргинальных европейских политиков. Вроде тех, что собирались в прошлые выходные на питерский «консервативный форум». Мероприятие, которое даже для Национального фронта оказалось слишком экстремальным, чтобы посылать на него своих представителей.