Начало 2015 года в российско-армянских отношениях выдалось неспокойным. Казалось бы, еще пару недель назад ничто не предвещало серьезных политических потрясений. 2 января 2015 года Армения вполне предсказуемо вступила в состав Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Это государство традиционно рассматривается как главный союзник Москвы в Закавказье. На территории республики располагается 102-я военная база в Гюмри, а российские пограничники вместе с армянскими коллегами обеспечивают безопасность ее границ. Армения — единственная на Южном Кавказе страна, которая состоит в Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ).
Однако жестокое убийство шести членов семьи Аветисян в Гюмри, в причастности к которому подозревается военнослужащий российской военной базы Валерий Пермяков, взбудоражило всю Армению. Трагедия практически сразу же приобрела политический, а не чисто криминальный характер. И дело здесь не только в тяжести самого преступления и не в том даже, что фигурантом дела оказался военный из России.
Крайне важно понимать асимметрию восприятия двусторонних отношений, существующих между Москвой и Ереваном.
Если армянское направление для российской внешней политики является хотя и важным, но одним из многих (а иногда и далеко не первостепенных) вопросов, то для Армении каждый шаг стратегического союзника изучается на просвет. Для небольшой республики, вовлеченной в неразрешенный конфликт из-за Нагорного Карабаха и живущей в условиях закрытия двух из четырех существующих сухопутных границ, такая эмоциональность вполне объяснима. Отсюда и крайняя подозрительность по отношению к двусторонним связям России с Азербайджаном (особенно в военной сфере и торговле вооружениями) и Турцией, болезненные реакции на выступления тех или иных чиновников или политиков, затрагивающих «армянский вопрос». В этом контексте стоит вспомнить, что ксенофобские высказывания кубанского губернатора Александра Ткачева в первой половине 2000-х годов становились даже предметом особого разговора между президентом Владимиром Путиным и тогдашним руководителем Армении Робертом Кочаряном. Оговоримся сразу, в отношениях между любыми союзниками возможны и расхождения, и споры, и недопонимания. Однако крайне важно для укрепления стратегических отношений понимать, как может отозваться то или иное слово, действие или бездействие у тех, кого ты привык считать надежным партнером.
К сожалению, многочисленные случаи имевшейся асимметрии не становились предметом тщательного анализа среди тех, кому по статусу положено понимать отмеченные выше особенности. Долгое время российские политики и дипломаты, продвигая «дипломатию тостов и застолий» о «вековом братстве», игнорировали те проблемные места и раздражители, которые накапливались не один день и даже месяц. Не хотелось бы делать какие-то обобщения, но в практике той же базы в Гюмри присутствовали далеко не единичные случаи высокомерного поведения со стороны офицеров и рядовых, заявлявших громогласно местным жителям о своей высокой миссии по их защите. Дававшей, как им казалось, право на не вполне адекватные поступки.
В контексте же недавнего присоединения Армении к Евразийскому союзу (у которого также были и есть и критики, и скептики) «дело Пермякова» приобрело особое звучание. Все это осложняется и международными контекстами. Конфронтация между Западом и Россией из-за Украины не в последнюю очередь способствовала и обострению обстановки в Нагорном Карабахе. Не прибегая к теориям заговора, отметим все же, что существуют политические силы, заинтересованные в ослаблении армяно-российской кооперации и евразийской интеграции в целом, а потому готовые к отождествлению отдельно взятого преступника с Россией и ее политики в целом, готовые для критики Москвы использовать всякую возможность.
Сегодня российско-армянские отношения переживают серьезные испытания. Ключевым вопросом, вокруг которого кипят споры, является проблема справедливого расследования и суда над человеком, подозреваемым в страшном преступлении. Будет ли антигерой январской трагедии передан для следствия и суда Армении или его ждет наказание в России? Важность этого вопроса нельзя игнорировать. Однако при остром желании юристы могут найти обоснования различных вариантов решения щепетильной проблемы. Поэтому на первый план было бы целесообразно ставить вопрос не об источнике возмездия, а о качественном и открытом расследовании, публичном процессе, в котором бы и российские, и армянские правоохранители смогли бы наглядно продемонстрировать весь потенциал двусторонней кооперации. Это способствовало бы и укреплению доверия между государственными структурами двух стран и между властями и обществом. «Игра в молчанку» и утрата инициативы в таких резонансных делах чревата самыми негативными последствиями. В воскресенье, 18 января, стало известно о телефонном разговоре президентов России и Армении, посвященном трагедии в Гюмри. Тот случай, когда лучше поздно, чем никогда. Однако в двусторонних отношениях стратегических союзников главы государств не могут подменять собой всю властную вертикаль, отдельным представителям которой надо научиться действовать ответственно и своевременно.
В условиях, когда всех захлестывают эмоции, крайне важно сохранить трезвость суждений и оценок.
Если говорить об армянской стороне, то очевидно, что преступление одного военного (каким бы тяжким и отвратительным оно ни было) не отменяет того, что сегодня ни один другой игрок, кроме России (почему — отдельный вопрос), не в состоянии поддерживать и статус-кво вокруг Карабаха, и безопасность самой Армении. Впрочем, это не повод для российских политиков и военных становиться в мессианскую позу, игнорировать резоны и вопросы, возникающие у своего союзника и вести себя в соответствии с пафосом «никуда они не денутся». Эти шапкозакидательские настроения уже сыграли свою губительную роль на украинском направлении. И их воспроизведение в любой другой точке мира не поможет продвижению российских интересов.