2016 год мировые финансовые рынки открыли мощным обвалом, основным триггером которого стало падение китайского фондового рынка на 15%, на этом фоне рынки развитых стран упали на 6-8%. Вряд ли только Китай можно считать причиной текущих процессов, хотя «рваная» финансово-экономическая политика китайских властей в последний год сильно напугала рынки.
Смесь из попыток либерализации с попытками жесткого административного модерирования рынков создают крайне непредсказуемую деловую среду, что усиливает отток капитала из Китая.
В целом замедление китайской экономики не является какой-то неожиданностью — это вполне понятный и логичный процесс, обусловленный невозможностью продолжения роста за счет интенсивного наращивания кредита и инвестиций. Переход к потребительской модели роста простым быть не может и сопряжен со значительными рисками. Китай обладает ресурсами для того, чтобы обеспечить плавную трансформацию экономики, но текущие шаги для рынков выглядят сумбурными. Значительные золотовалютные резервы, низкие цены на ресурсы (существенное улучшение сальдо торгового баланса) и потенциал снижения ставок позволяют сгладить негативные эффекты для экономики. Текущие ставки 4,35% на фоне низкой потребительской инфляции (1,5%) и дефляции в производственном секторе позволяют проводить смягчение денежно-кредитной политики и должны снизить стоимость обслуживания накопленного долга. Либерализация рынка юаня должна сопровождаться слабостью китайской валюты на фоне разнонаправленности монетарных политик ФРС и НБК и усиления оттока капитала.
С другой стороны, непоследовательность проводимой сейчас политики усиливает турбулентность и приводит к росту издержек переходного периода: отток капитала можно оценить в $600-700 млрд в год, и он мог быть ниже при более последовательной политике. Фондовый рынок Китая на этом фоне — это только индикатор страхов и настроений, но он никак не отражает проблемы в экономике, и негатив здесь рынками явно переоценен.
А вот если смотреть шире, то риски стагнации мировой экономики существенно возросли.
Развивающиеся страны демонстрируют крайне слабую динамику, экономика ЕС, хоть и получила поддержку от низкого курса евро, столкнулась с серьезными вызовами. Победные реляции относительно успехов так называемой «Абэномики» сменились унынием после очередной технической рецессии в Японии. Экономика США, хоть и демонстрирует рост 2-2,5%, из-за сильного доллара столкнулась с падением производства впервые с 2009 года, затоваренностью складов, спадом экспорта. Рынок труда США демонстрирует хороший рост, но продолжает оставаться в ситуации структурного кризиса (крайне низкой экономической активности населения). Прибыли компаний устойчиво сокращаются, а ставка ФРС начала повышаться, что негативно сказывается на инвестициях. Надежды на активное восстановление экономики явно не оправдались, в то время как стоимость финансовых активов на волне агрессивных монетарных стимулов вышла за все разумные рамки. Такая дивергенция делает реакции рынков крайне истеричными, причем и по всему спектру финансовых активов, и по нефти.
Сейчас мы видим сокращение дисбаланса на рынке нефти: падение добычи в США на фоне рекордного роста потребления только частично компенсируется ростом добычи ОПЕК и России. Конечно, сохраняются значительные избыточные запасы нефти, но сильное контанго фьючерсной кривой никак не способствует роспуску запасов и не может объяснить падение цены до $30 за баррель. Падение цен с $50 за баррель в октябре 2015 года до $30 за баррель обусловлено массированным сокращением длинных спекулятивных позиций на фьючерсном рынке и рекордными уровнями коротких позиций (эффект сравним с объемом дополнительно предложения 1 млн барр./сутки).
Иными словами, рынок продает свои страхи и ожидания, которые пока не реализовались в реальной экономике, на фоне паралича ОПЕК.
Текущие цены позволяют увидеть, где может оказаться нефть, если негативные сценарии реализуются.
Пока же мировая экономика хоть и мучительно медленно, но растет, а Китай сталкивается с серьезными вызовами, но имеет ресурсы и способность сдержать резкое замедление — все это способствует сохранению устойчивых темпов роста потребления нефти и сокращению дисбаланса спроса/предложения. В такой ситуации и учитывая сильную зависимость экспортных доходов России и доходов бюджета от цен на нефть, сейчас важно понимать: как долго рыночная рефлексия еще может давить на цены, как высока вероятность реализации негативных экономических сценариев и обвала финансового рынка? Учитывая тот факт, что чистая спекулятивная позиция на фьючерсном рынке достигла минимальных уровней с 2009 года, а короткие позиции на исторических максимумах, влияние рыночной рефлексии на цены будет резко снижаться в ближайший квартал (хотя краткосрочное падение цен ниже $30 в ближайший месяц-два не исключено). Это означает, что какие-то конкретные решения по корректировке бюджетной, монетарной и экономической политики российским властям лучше принимать ближе к весне, когда влияние рыночной рефлексии снизится.
Одновременно стоит понимать, что риски спада мировой экономики и нового обвала финансовых рынков в ближайшее годы будут расти, что требует формирования четкого плана действий при стрессовых сценариях сохранения цен на нефть на уровне около $30 за баррель в разрезе 1-2 лет. По оценкам Центра экономического прогнозирования, такие цены приведут в 2016 году к:
- падению ВВП на 3,5-4% (текущий прогноз МЭР +0,7%);
- росту инфляции до 9-10% (текущий прогноз МЭР 6,8%);
- падению курса рубля до 80 рублей за доллар (текущий прогноз МЭР 63,3);
- доходы федерального бюджета сократятся на 2,8-3 трлн рублей относительно плана, даже при сокращении расходов на 10% дефицит бюджета вырастет до 5% ВВП.
Безусловно, к весне необходимо иметь проект, который бы учитывал подобное развитие событий и дорожную карту финансово-экономической политики в подобных условиях.
Наибольшие риски со стороны низких цен на нефть ложатся на бюджет, именно здесь должна быть четкая, прозрачная и понятная программа действий. При цене $30 за баррель расходы придется сокращать, но дефицит бюджета 5% не является чем-то ужасным, если одновременно будет разработан среднесрочный и понятный экономическим агентам и рынкам план сокращения этого дефицита и управления долгом. Учитывая низкую долговую нагрузку, процентные расходы на обслуживание госдолга у нас составляют около 1% ВВП, даже при низких ценах на нефть. Процентные расходы до 2% ВВП в международном сопоставлении не несут вообще никаких рисков для финансовой устойчивости, даже при исчерпании резервных фондов это позволяет не концентрироваться на краткосрочной необходимости сокращения дефицита бюджета при наличии понятного среднесрочного плана действий. При гибкости денежно-кредитной и бюджетной политики в краткосрочном периоде и жестком следовании заявленным целям Банка России и Минфина в средне- и долгосрочном периоде и отказе от популизма экономика имеет достаточный запас прочности, чтобы адаптироваться даже к очень низким ценам на нефть.
В условиях крайне непростой внешней конъюнктуры особенно важна последовательность и предсказуемость внутренней финансово-экономической политики.