Когда валюты развивающихся стран падают как подкошенные, приятно сознавать, что наш-то рубль не хуже всех. Да, за последний месяц он подешевел к доллару сильнее, чем тайский бат, турецкая лира, южноафриканский ранд, индийская рупия или украинская гривна. Но зато мы круче Аргентины! Рубль упал на какие-то 5-6%, а аргентинский песо – аж на 18%.
Тот факт, что у всех наших товарищей по общежитию под названием emerging markets валюты падают одновременно, пусть и с разной скоростью, принято объяснять постепенным отказом американских денежных властей от закачки долларов в экономику. Американцы считают, что их экономика уже достаточно оздоровилась, чтобы постепенно сворачивать эту программу. Процентные ставки в США в результате будут расти, и инвесторы смогут вкладывать там деньги с устраивающей их доходностью при невысоком риске. Вот они и ликвидируют свои вложения в развивающиеся рынки, где еще недавно искали высокой доходности.
Стив Форбс, главный редактор американского Forbes, недавно написал колонку, в которой призывал центробанки развивающихся стран показать, что они готовы предложить инвесторам еще более выгодные условия, чем раньше. Речь идет о повышении процентных ставок как своего рода подкупе, пусть и символическом: мол, не уходите, у нас тут хорошо. Ну и об активной поддержке национальных валют средствами из резервов.
Такая идея пришла в голову, конечно, не одному Форбсу.
В Турции Центральный банк на этой неделе спешно и резко повысил основную процентную ставку – с 4,5% до 10%. В ЮАР Резервный банк тоже поспешил на помощь ранду, приподняв ставку с 5% до 5,5%. Понятно, что слабая валюта повышает конкурентоспособность экспортеров – но как быть с инфляцией, с валютными долгами компаний и банков? Приходится бороться. Меры эти пока не очень помогли, но ведь бегущее стадо так сразу не остановишь: инвесторы должны привыкнуть к новым условиям, которые им предложили.
Российский ЦБ тоже отреагировал на понижение курса рубля. С начала года валютные резервы России снизились на $15 млрд, так что денежные власти не сидели сложа руки. Но сигналы, которые ЦБ посылал рынку, были какими-то слишком уж вялыми. «Цена рубля неподвластна Центральному банку, хотя он и присутствует на валютном рынке... Наша задача заключается в том, чтобы сглаживать краткосрочные колебания рубля» – вот типичное высказывание главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной.
Турки и южноафриканцы показывают свой товар лицом. Россия скромно стоит в сторонке.
Зачем, в самом деле, тратить силы на пиар, на демонстрацию уверенности в экономическом будущем страны, если такой уверенности нет?
Инвесторы первым делом бегут из стран, которые, с их точки зрения, не очень хорошо управляются. Вот из Аргентины, например, где валютные резервы упали ниже $30 млрд, а экономика развалена напрочь в результате небывалой щедрости правительства к иждивенцам и грубой национализации больших промышленных компаний. Или из Украины, где революция с непонятным исходом, скоро перестанут собираться налоги, а Кремль и рад бы прислать еще денег, но перестал понимать кому. Этим странам пиариться бесполезно: у них все плохо и, похоже, надолго.
У России есть все, чтобы поддержать рубль: и большие резервы, и по-прежнему хороший торговый баланс. Не хватает только хороших новостей и активности на интересных инвесторам направлениях. Чиновникам, включая президента, есть что сказать про геев, Великую Отечественную войну и спорт высших достижений, но нечего – про экономический рост, увеличение бизнес-активности или, скажем, чистку судов.
Россия сейчас на обложках иностранных журналов – из-за Олимпиады, конечно. Обложка The Economist – фигурист Путин уронил партнершу-Россию. Обложка The New Yorker – Путины-судьи наблюдают за выступлением Путина-фигуриста. Обложка Time – трамплинист летит над кольцами из колючей проволоки. Обложка Bloomberg BusinessWeek – медведь на лыжах с омоновским щитом в лапе и с сигарой в зубах.
Это результаты российской «мягкой силы» и неослабевающей борьбы за улучшение имиджа страны на мировой арене.
Усилия эти работают на снижение валютного курса не хуже, чем фотографии горящей улицы Грушевского в Киеве или массовые чистки в полиции, которые устраивает турецкий премьер Эрдоган, чувствующий холкой горячее дыхание следователей.
Между тем доля импорта в российской розничной торговле – примерно 45% (данные 2012 года). Номинированный в иностранной валюте внешний долг российского государственного сектора – самого государства и контролируемых им бизнес-структур – $364 млрд (данные на 1 июля 2013 года). Это почти три четверти валютных резервов страны, а ведь есть еще валютные долги частного сектора. Если курс рубля продолжит снижаться, инфляция ускорится мгновенно, а валютные долги станет тяжелее платить – всем компаниям, у которых есть хоть какая-то доля рублевых доходов. России, мягко говоря, не нужно ни то ни другое – экономика в этом году не собирается расти.
Медведю с обложки BusinessWeek пора выплевывать сигару и активнее пользоваться щитом – оборонять рубль от атаки. Заодно неплохо бы приплясывать и петь какую-нибудь благозвучную песню. Если этого не делать, судьба аргентинского песо, конечно, не постигнет рубль, но опережать другие валюты в падении он продолжит.