Китайскую валюту продолжает лихорадить. После турбулентности первых дней нового года (юань подешевел с 6,49 за доллар США 31 декабря до 6,59 к 9 января) в последние недели курс остается сравнительно стабильным — на уровне 6,57. Лишь однажды, 31 января, юань пробивал отметку 6,6 за доллар. По сравнению со скачками, начавшимися в августе после изменения механизма образования курса (с 10 августа юань с 6,2 упал до 6,4 за два дня), сейчас наступил период небольшого затишья.
Впрочем, эти цифры не должны никого успокаивать. Наблюдая за курсом юаня, одновременно следует внимательно следить за динамикой резервов Народного банка Китая (НБК).
А вот тут все довольно тревожно.
Согласно опубликованным 7 февраля данным, резервы сократились еще на $99,5 млрд, до $3,23 трлн, обновив минимум мая 2012 года. И хотя динамика сокращения резервов немного замедлилась (в декабре фиксировалось рекордное падение на $107,9 млрд), тенденция однозначна — Пекин продает доллары, чтобы стабилизировать курс национальной валюты.
Валютная политика КНР была одним из ключевых вопросов на всех китайских сессиях Всемирного экономического форума в Давосе. Вице-председатель КНР Ли Юаньчао (№8 в официальной китайской иерархии) всячески уверял инвесторов, что Китай не преследует цели девальвировать юань. А заместитель главы Комиссии по рынку ценных бумаг Фан Синхай, входящий в малую руководящую группу по финансово-экономическим вопросами и, по слухам, приближенный к лидеру КНР Си Цзиньпину, признавался, что главная проблема Пекина — это его коммуникационная стратегия. По словам Фана, Китай собирается не девальвировать юань по отношению к доллару, а взять за ориентир корзину валют 13 ключевых торговых партнеров (там есть и рубль), но при этом НБК пока не смог внятно объяснить это рынку. «Мы научимся!» — обещал он. Правда, многие информированные китайские и гонконгские финансисты сомневаются, что у властей есть четкая стратегия — слишком много сейчас сил, которые заинтересованы в проведении диаметрально противоположных вариантов курсовой политики.
Один из ключевых вопросов: как действия НБК повлияют на отток капитала из Китая, который бьет все новые рекорды? И что будет делать Пекин, чтобы бороться с этой проблемой? Пока что инвесторы, опасаясь дешевеющего юаня и торможения экономики КНР, пытаются продавать номинированные в китайской валюте активы. Параллельно деньги из страны выводят китайские богачи, опасающиеся за сохранность средств ввиду торможения экономики и набирающей обороты антикоррупционной кампании. По оценкам Bloomberg Intelligence, отток капитала за прошлый год составил почти $1 трлн.
Варианты действий у НБК не самые приятные.
Либо надо продолжать палить резервы, демонстрируя готовность удержать курс. Либо окончательно отпустить валюту в свободное плавание — с риском вызвать резкое падение и неконтролируемую панику. Либо ужесточить контроль за счетом капитала, который Китай ослаблял ради включения юаня в корзину специальных прав заимствований (SDR) МВФ — мой коллега из азиатской программы Фонда Карнеги Хуан Юкон уверен, что к нынешним плачевным последствиям во многом привели именно поспешные действия Пекина в погоне за престижем.
Большая часть инсайдеров думают, что Пекин «пойдет по срединному пути» или «ограничится полумерами» — интерпретация зависит от того, сколько уважения осталось к непоколебимому когда-то авторитету финансовых властей КНР у конкретного комментатора. В любом случае многие участники рынка верят в ослабление юаня, и уже эти ожидания будут толкать китайскую валюту вниз.
Что означает для России пекинская валютная драма?
Пока что не так много. Доля торговли в национальных валютах, несмотря на все усилия, в условиях кризиса растет очень медленно. В мае прошлого года Владимир Путин говорил о 7% товарооборота, которые обслуживаются напрямую через пару рубль-юань. В недавнем интервью ТАСС посол России в Китае Андрей Денисов сказал, что сейчас эта доля составляет 8% (надо учитывать, что в 2015 году товарооборот обвалился почти на 28%). Если в прошлом году компании вроде «Газпромнефти» объявляли о том, что будут принимать юани в оплату за поставляемую в Китай нефть, породив волну радостных комментариев о неминуемом крахе нефтедоллара, то теперь подобные эксперименты явно будут на время заморожены.
Мир хорошо научился работать с волатильностью доллара, однако инструменты для хеджирования связанных с юанем рисков по-прежнему остаются дорогими.
ЦБ, объявивший о готовности включить юань в состав российских резервов, наверняка будет очень осторожен при выборе времени для вхождения в юаневые активы. Ну а валютный своп между Москвой и Пекином, так и не начавший работать из-за волатильности рубля, явно нескоро распечатают теперь уже из-за неуверенности в будущем юаня.
Впрочем, негативные для России новости могут этим не ограничиться. Если китайская валюта сильно ослабнет, туристы из Поднебесной смогут оставлять в России меньше денег, а юань рискует потерять статус третьей по популярности валюты в обменниках ВТБ24. Сократится поток туристов, метущих с полок дешевые товары, не только в ЦУМе, но и на Дальнем Востоке.
Есть и более негативные сценарии. Например, если НБК, вопреки заявлениям китайских чиновников, не научится объяснять миру свои действия, центробанки других стран могут интерпретировать действия Пекина как попытку получить одностороннее преимущество и начать конкурентную девальвацию — этого опасается мой работающий в Пекине коллега Майкл Пэттис. А значит, на глобальных рынках, в том числе на сырьевых, может начаться сезон распродаж, последствия которого для нашей страны вполне понятны.