Депутат от «Единой России» Андрей Макаров, более известный по бренду, который в ходу с перестроечных времен, — «адвокат Андрей Макаров» — единственный в своей фракции проголосовал против поправок к Закону о ФСБ. Поправки предоставляют ФСБ право вносить официальные предостережения о недопустимости действий, создающих условия для преступлений, и вводят административную ответственность за неповиновение сотрудникам органов и воспрепятствование их работе.
До недавнего времени источником бунтов в российской номенклатуре, к каковой, безусловно, относятся и депутаты, оказывались представители фракции «Справедливая Россия». Среди них были противники и этого закона, опасного именно своей абсурдностью и размытостью формулировок. Но когда против законопроекта, который поддержал даже не премьер, а президент, да еще публично и во время встречи с г-жой Меркель, голосует «единоросс», это переходит всякие привычные границы. Кто-нибудь даже мог бы подумать, что адвокат Макаров, политик, законовед и весьма удачливый телеведущий, встал на шаткий путь бывшего советника президента РФ по экономике Андрея Илларионова. Но, кажется, его демарш лишь симптом начавшегося даже в насквозь лояльных слоях номенклатурной элиты разброда и шатания.
Характерный диалог состоялся у меня недавно на одном из интернет-телеканалов. Депутат от «Единой России» сообщил, что проблема депутатских прогулов сильно преувеличивается журналистами. В ответ на это я заметил, что «преувеличивается» она не журналистами, а президентом, прогулы же осуществляются за счет налогоплательщиков. «Ну вот, — сказал депутат, — проблема же разрешилась, и надо радоваться возникновению ростков гражданского общества».
То есть когда президент обращает внимание на какую-либо тему, сигналы по поводу которой пришли поверх голов номенклатурщиков, это называется — «ростки гражданского общества». Депутаты усваивают дискурс оппозиционной прессы с помощью главы государства.
Другими словами, тот язык, те термины, которые еще недавно были достоянием улиц, сетей и некремлевской печати, проникают и в дискурс депутатов, чиновников, крупных руководителей. А уж что остается невысказанным этими «верными слугами режима» о самом режиме, остается только с ужасом догадываться. Это раздвоение, эта социальная шизофрения, когда думаешь одно, говоришь другое, а делаешь третье, как говорят наверху, хорошо известна как квалифицирующий признак советских времен. Он хорошо описан в статье философа Владимира Кормера «Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура», опубликованной в «Вестнике РСХД» в 1970-м: «Психика, таким образом, делается чрезвычайно мобильной; субъект непрерывно переходит из одного измерения в другое, и двойное сознание становится гносеологической нормой».
Так что в принципе яркий жест адвоката Макарова не столько оппозиционный, сколько мейнстримовский. Как мейнстримовским является его ток-шоу «Справедливость», идущее на канале, контролируемом Ковальчуками и призванном изображать свободомыслие. А поскольку фиктивное свободомыслие нередко переходит невидимую границу и превращается — пусть на минуту — в свободомыслие подлинное, программа Макарова на федеральном телевидении становится оплотом фривольной фронды на грани фола.
Правда, он умело балансирует на границе допустимого и разрешенного, на слабо различимом пределе двойного сознания, но темы и высказывания уже не укладываются в матрицу шута при «Единой России», как бы резковатого в высказываниях, но безобидного.
Голосование против скверного, потенциально опасного, во многом символического закона — уже серьезный акт человека, склонного приспосабливаться к заданным обстоятельствам (а как еще проходят в депутаты от «Единой России»?), но, судя по всему, нашедшего в себе силы быть политически искренним. Разумеется, любой нормальный юрист отчетливо видит антиконституционный и антиправовой пафос поправок к Закону о ФСБ. Просто публично об этом государственный человек говорить не может: захотел Владимир Владимирович сделать приятное товарищу Бортникову — и точка, и такие жесты не может не поддержать даже Дмитрий Медведев — раскола-то в тандеме нет. Но Андрей Макаров повел себя в этой ситуации как нормальный юрист, если угодно — как адвокат, не готовый учитывать политическую конъюнктуру или то, чего не принято договаривать в высшем обществе, когда речь идет о дуумвирате.
Даже официальная биография Андрея Макарова чрезмерно витиевата. Когда еще совсем молодой адвокат защищает крупных советских чиновников в коррупционных процессах — по делу замминистра внешней торговли Владимира Сушкова и зятя Брежнева Юрия Чурбанова, — это вызывает вопросы. Я был знаком с Владимиром Сушковым — редактировал его мемуары, и, если верить устным рассказам ныне покойного Владимира Николаевича, подоплека процесса, конечно, была гораздо более многослойной, чем банальные взятки и подарки под крылом всесильного министра Патоличева. Но в своих рассказах об аресте он никогда не упоминал своего адвоката: решение о качественных и количественных характеристиках обвинительного приговора принималось, разумеется, не в зале суда, а в высших инстанциях. И адвокаты в таких делах были скорее декоративным элементом, если только не хотели идти тяжелым путем Софьи Каллистратовой или Дины Каминской. Но даже эта история показывает, что наш герой всегда хотел быть на виду, неизменно оставался активным. Участие со стороны обвинения в деле КПСС в 1992 году. Участие в подготовке Конституции 1993 года, многолетнее депутатство, даже вице-губернаторство в Кемерово. За то, чтобы остаться на гребне, сохранить публичность, иной раз приходится платить — например, идти в депутаты по проходной части списка «Единой России».
Но публичность требует и следующего шага — политической фронды. Макаров всегда почти безошибочно определял, где мейнстрим. Ровно это он сделал сейчас. Возможно, он чуть торопится: заявление о необходимости упразднения МВД, ток-шоу «Справедливость», голосование против поправок к закону о ФСБ. Что станет следующим шагом? Его и тех, кто наблюдает за ним.
Автор — независимый журналист