Кадровые перестановки в Росимуществе в преддверии масштабной приватизации – как раз тот случай, когда «старожилы припомнят». 1995-й, ознаменовавшийся как год «залоговых аукционов», тоже начинался с замены тогдашнего главы Госкомимущества Владимира Полеванова на Сергея Беляева, более лояльного чубайсовской команде.
Свежеотставленная Ольга Дергунова – конечно, далеко не ровня одиозному Полеванову. Но некоторые ее взгляды также сильно пошли вразрез с доминирующим трендом. Прежде всего – предложения продавать госактивы мелкими пакетами «в розницу», через биржу, а не «оптом» — стратегическим инвесторам. Дергунова рассчитывала таким образом избежать обвинений в непрозрачности приватизационных сделок. В свою очередь, ее оппоненты ссылаются на неспособность фондового рынка переварить большие суммы. Например, именно так помощник президента Андрей Белоусов объясняет необходимость продажи 19% «Роснефти» стратегу.
Топ-менеджеры выставляемых на торги госкомпаний скорее склоняются к дергуновскому варианту. (Кстати, еще одна параллель с лихими 90-ми, когда Полеванов стал едва ли не главной надеждой «красных директоров».) Например, президент «Башнефти» Александр Корсик считает возможным разместить на бирже 10% ее акций. И параллельно тоже пугает финансовыми и репутационными издержками, связанными с «оптовой» приватизацией: «Если бы я был на месте «Лукойла», то я бы ждал и торговался. Будучи единственным покупателем, я бы старался максимальными усилиями сбивать цену, что, собственно, похоже, уже и происходит».
«Лукойл» сегодня наиболее именитый претендент на «Башнефть». Хотя по части «единственного покупателя» Корсик погорячился. В списке потенциальных приватизаторов башкирского нефтяного гиганта фигурируют белорусские олигархи Хотины. Можно вспомнить и мало чем примечательный доселе «Татнефтегаз» с его идеей взять «Башнефть» в управление под обязательство в течение 10 лет выплатить $6 млрд в федеральный и республиканский бюджеты.
Конечно (и в этом Корсик прав), приобретение «Башнефти» в кредит создает серьезные риски для компании. Новый владелец будет вытаскивать из нее всю наличность, чтобы погасить долги. И в этом смысле весьма сомнительна не только оферта «Татнефтегаза». Решение хотинского банка «Югра» об ограничениях на прием вкладов было принято добровольно. Но, судя по всему, белорусские миллиардеры сейчас тоже отнюдь не купаются в деньгах.
quote_block node/311927Между тем в распоряжении «Лукойла», по данным его годовой отчетности, находится чуть более 169 млрд рублей. Это максимум, что может выручить государство на продаже «Башнефти», если исключить кредитные сделки. Но тогда Вагиту Алекперову, действительно, не будет альтернативы. И он, как предупреждает Корсик, сможет сыграть на понижение, еще больше сократив бюджетные поступления от приватизационной мегасделки. При условии, что не появится кто-то, обладающий сопоставимыми, а то и более значительными запасами наличности.
В кризис такого найти сложно, но можно.
Размер депозитов «Сургутнефтегаза» достигает 1,8 трлн рублей.
Глава компании Владимир Богданов весьма уклончиво комментирует перспективу ее участия в приватизации «Башнефти»: «еще пока никто ничего не продает». Зная богдановскую скрытность, этот ответ на фоне однозначных «нет» Михаила Фридмана, Владимира Потанина или Владимира Евтушенкова, можно рассматривать скорее как «да».
При всей нынешней всеобщей олигархической отзывчивости мало кто сравнится с Богдановым по умению и готовности удовлетворять самые дорогостоящие запросы Кремля. Достаточно вспомнить историю с реприватизацией «Юганскнефтегаза», отобранного за «юкосовские» налоговые долги и купленного в конце 2004-го никому не известной «Байкалфинансгрупп». Спустя почти 10 лет на слушаниях в Гаагском арбитраже в июле 2014-го российский представитель подтвердил давние предположения, заявив, что за этой фирмой стоял «Сургут».
Михаил Ходорковский считает участие в этой сделке Богданова доказательством его зависимости от Игоря Сечина. Соответственно, главного вдохновителя атаки на ЮКОС. «На мой взгляд, никакой выгоды ни Богданов, ни «Сургут» от этой истории уж точно не получили», — утверждал Ходорковский в интервью Forbes.
Однако Сечин — далеко не единственный «контрагент» Владимира Богданова в ближайшем путинском окружении. Например, глава президентской администрации Сергей Иванов в бытность министром обороны наделал немало шума визитом в Сургут и осмотром тамошних месторождений. Дело происходило в марте 2006-го. По рынку ходили упорные слухи о готовящемся слиянии «Сургутнефтегаза» с «Роснефтью». Поэтому демонстративное проявление внимания к непрофильной для военного ведомства тематике многие наблюдатели объяснили стремлением Иванова защитить Богданова от нежелательного альянса.
Нелишне напомнить и то, что Геннадий Тимченко начинал путь в большой бизнес именно с торговли «сургутской» нефтью. Его даже считали крупным акционером «Сургутнефтегаза», скрытым запутанной схемой перекрестного владения. Правда, сам Тимченко заверяет, что ему принадлежит менее 0,01% акций.
Зато другой миноритарий – Уильям Браудер, глава Hermitage Capital Management, – потерял российский бизнес после попытки распрямить структуру собственности нефтяной компании. В марте 2004-го Браудер инициировал судебную атаку на «Сургутнефтегаз», добиваясь погашения 62% акций, которые находились на балансе его «дочек». Выполнение этого требования лишало Богданова и его гипотетических партнеров какого-либо контроля над «сургутскими» капиталами.
Но Браудер из истца практически сразу превратился сначала в персону нон грата, а затем и в фигуранта уголовного дела. Тем показательнее, что о Браудере вспомнили опять в тот момент, когда деньги «Сургутнефтегаза» могут сыграть решающую роль в очередной приватизационной кампании. В нашумевшем сюжете «Вестей недели» глава Hermitage Capital Management предстал уже не просто как налоговый махинатор, но как агент MI-6 и спонсор Алексея Навального.
История с Hermitage Capital Management изначально не способствовала улучшению делового климата. Но до сих пор от повторения участи Браудера других работающих в России западных финансистов хотя бы гарантировало соблюдение элементарной налоговой дисциплины. Теперь с легкой руки Дмитрия Киселева и его коллег создан прецедент — любого слишком настойчивого американского или британского инвестора можно объявить шпионом. Лучшего контраргумента для иностранных фондов, раздумывающих об участии в российской приватизации, придумать сложно. У продажи госактивов российским стратегам не остается альтернативы. А самый безальтернативный из них – «Сургутнефтегаз».
Владимир Богданов и Уильям Браудер вновь пересеклись в российских политэкономических кулисах. Наверное, просто совпадение, побочный эффект. Хотя тот же Дмитрий Киселев в сходных ситуациях учит видеть нечто большее.