Зачем возлагать на граждан обязанность, за нарушение которой не предусмотрено никаких санкций
На прошлой неделе Государственная дума приняла в третьем чтении нашумевшие поправки к закону «О Федеральной службе безопасности». Если закон одобрит Совет Федерации и подпишет президент, который, по его собственным словам, и был инициатором принятия этой меры, ФСБ получит право объявлять гражданам «официальное предостережение о недопустимости действий, создающих условия для совершения преступлений». Предостережение «обязательно для исполнения», однако в отличие от первоначальной версии законопроекта нарушение этого требования не грозит ни штрафом, ни арестом на 15 суток, ни какими-либо иными формальными санкциями.
На первый взгляд, это означает, что закон стал безобидным. Между тем способность предписаний принуждать связана не с формальными санкциями, а с возможностью наступления любых неблагоприятных последствий.
Возьмем случай из советской уголовной практики. Банда лишала людей денег по практически честной схеме: на темной улице их вежливо просили «дать денег в долг»; при этом тех, кто отказывался, отпускали с миром. Только очень нечувствительный человек сочтет, что люди отдавали деньги без принуждения. В другом контексте — на многолюдной улице и при свете дня — они наверняка отказали бы незнакомцу в подобной услуге. Следовательно, дело в страхе, в ощущении угрозы.
Просьбы, которые исходят из ФСБ, порождают то же ощущение. «Официальное предостережение» о недопустимости действий, которые не нарушают никаких законов, является давлением с целью заставить человека отказаться от своих прав. Это давление подкрепляется не только возможностью незаконных действий со стороны ФСБ — вряд ли кто-то может ее исключить, — но и возможностью учитывать наше «поведение» при применении предусмотренных законом полномочий. Вспомним дело Натальи Морарь — в законодательстве отсутствуют санкции за написание критических статей. Однако это не помешало ее наказать — запретить въезд в страну — на основании формально не связанного с этими вопросами закона.
Сталкиваясь с «официальным предостережением», человек едва ли может рассчитывать на судебную защиту. Представим, что вы получили предостережение против строительства дома: по мнению ФСБ, его крышей могут воспользоваться террористы-снайперы, и поэтому строительство «создает условия для совершения преступлений». На какие обстоятельства можно сослаться, чтобы отменить такое предостережение? Как в принципе можно утверждать, что крыша никем и никогда не будет использована для преступных целей?
Доказать это невозможно, и в отсутствие оперативной информации — а ФСБ не обязана ее раскрывать — суду остается только верить сотрудникам службы на слово. Как постановил Мещанский районный суд г. Москвы по делу Морарь, решение вопроса о том, представляет ли деятельность того или иного лица угрозу безопасности государства, относится к исключительной компетенции ФСБ и судебному толкованию не подлежит.
Иными словами, суд наверняка оставит гражданина один на один с сотрудниками спецслужб, требующими от него «добровольно» поступиться правами. Учитывая, что законопроект разработан по прямому поручению президента, конституционного гаранта прав и свобод гражданина, человеку в России больше не на кого рассчитывать, как на самого себя.
Автор — старший научный сотрудник Академии народного хозяйства
На прошлой неделе Государственная Дума приняла в третьем чтении нашумевшие поправки к закону «О Федеральной службе безопасности». Если закон одобрит Совет Федерации и подпишет президент, который, по его собственным словам, и был инициатором принятия этой меры, ФСБ получит право объявлять гражданам «официальное предостережение о недопустимости действий, создающих условия для совершения преступлений». Предостережение «обязательно для исполнения», однако в отличие от первоначальной версии законопроекта нарушение этого требования не грозит ни штрафом, ни арестом на 15 суток, ни какими-либо иными формальными санкциями.
На первый взгляд, это означает, что закон стал безобидным. Между тем, способность предписаний принуждать связана не с формальными санкциями, а с возможностью наступления любых неблагоприятных последствий.
Возьмем случай из советской уголовной практики.Банда лишала людей денег по практически честной схеме: на темной улице их вежливо просили «дать денег в долг»; при этом, тех, кто отказывался, отпускали с миром. Только очень нечувствительный человек сочтет, что люди отдавали деньги без принуждения. В другом контексте на многолюдной улице и при свете дня они наверняка отказали бы незнакомцу в подобной услуге. Следовательно, дело в страхе, в ощущении угрозы.
Просьбы, которые исходят из ФСБ, порождают то же ощущение. «Официальное предостережение» о недопустимости действий, которые не нарушают никаких законов, является давлением с целью заставить человека отказаться от своих прав. Это давление подкрепляется не только возможностью незаконных действий со стороны ФСБ вряд ли кто-то может ее исключить но и возможностью учитывать наше «поведение» при применении предусмотренных законом полномочий. Вспомним дело Натальи Морарь в законодательстве отсутствуют санкции за написание критических статей. Однако это не помешало ее наказать запретить въезд в страну на основании формально не связанного с этими вопросами закона.
Сталкиваясь с «офицальным предостережением», человек едва ли может расчитывать на судебную защиту. Представим, что вы получили предостережение против строительства дома по мнению ФСБ, его крышей могут воспользоваться террористы-снайперы, и поэтому строительство «создает условия для совершения преступлений». На какие обстоятельства можно сослаться, чтобы отменить такое предостережение? Как в принципе можно утверждать, что крыша никем и никогда не будет использована для преступных целей?
Доказать это невозможно, и в отсутствие оперативной информации, а ФСБ не обязано ее раскрывать, суду остается только верить сотрудникам службы на слово. Как постановил Мещанский районной суд г. Москвы по делу Морарь, решение вопроса о том, представляет ли деятельность того или иного лица угрозу безопасности государства, относится к исключительной компетенции ФСБ и судебному толкованию не подлежит.
Иными словами, суд наверняка оставит гражданина один на один с сотрудниками спецслужб, требующими от него «добровольно» поступиться правами. Учитывая, что законопроект разработан по прямому поручению президента, конституционного гаранта прав и свобод гражданина, человеку в России больше не на кого рассчитывать, как на самого себя.
Автор – старший научный сотрудник Академии народного хозяйства