Так случилось, что пять-шесть дней назад я заметил у себя в фейсбуке: «Почему не пишет мемуары П.С.Грачев!? Ведь они стали бы событием! Судите сами — он был в числе тех, кто готовил ГКЧП, и он же перекинулся 19 августа к Ельцину и просаботировал ГКЧП. Он расстреливал Белый Дом в 93-м. Он делил вооруженные силы СССР между республиками. Он направлял войска в Приднестровье, Южную Осетию и Абхазию. При нем 201-я дивизия воевала в Таджикистане. Он гасил осетино-ингушский конфликт. Он выводил войска из Восточной Европы и Прибалтики. Он вел переговоры с американцами по сокращению ядерных вооружений. Российские миротворцы вошли в Боснию при нем. Ну и, конечно, почти вся Первая чеченская война! А сколько внутриполитических интриг и скандалов связано с ним! И этот человек молчит!»
Увы, теперь он уже никогда ничего не расскажет…
Протяженный список того, к чему был причастен покойный, отражает огромную — и довольно неожиданную — роль армии в начале 1990-х. Военные и прочие «силовики» были куда ближе Борису Ельцину, чем «демократы». И дело тут не только в ментальной схожести. Распад сверхдержавы породил массу проблем: судьба гигантских запасов оружия, в т. ч. ядерного, межнациональные и межгосударственные конфликты, гражданские войны и перевороты. Армия, все советское время оттесненная на периферию политики, была теперь втянута в нее самым непосредственным образом. Танки на улицах Москвы в 1991-м и 1993-м стали явственным отражением этой тенденции.
Павел Сергеевич Грачев был одним из лучших советских офицеров — именно советских, со всеми вытекающими из этого определения последствиями. Афганистан, где он воевал свыше пяти лет, явился для него катапультой, забросившей его в высшие сферы, так же как для Руцкого, Громова, Лебедя. С 1988-го по 1992-й он проделал невероятный скачок — от командира дивизии до министра обороны. Грачев стал первым главой военного ведомства, не просто не ветераном ВОВ, но и родившимся после войны. Замена фронтовика Язова на Грачева (если не считать быстро мелькнувшего Шапошникова) была символом смены поколений.
Головокружительная карьера обуславливалась двумя факторами — и успешным афганским опытом, после которого продвижение шло стремительно, и знакомством с Ельциным еще до августовского путча. «Моментом истины» Грачева стали три дня ГКЧП: глава КГБ Владимир Крючков привлек его заранее к подготовке введения чрезвычайного положения, не зная, что психологически главком ВДВ уже «перевербован» Ельциным. Поэтому позиция Грачева стала одной из основных причин провала ГКЧП.
Ельцину нужен был свой министр обороны — молодой, целиком от него зависимый, при этом профессиональный военный. Планы о штатском министре могли существовать лишь в головах наивных демократов. Разговоры того времени о Галине Старовойтовой как о возможной кандидатуре отражали полную неадекватность фантазеров жестоким реалиям политики.
Как и прочие любимцы Ельцина, типа Сосковца, Грачев был энергичным выходцем из прежней элиты, готовым к переменам, как они сами их понимали. Наемная армия, борьба с дедовщиной, гражданский контроль за военными не входили в число приоритетов. При этом Павел Грачев не был совсем уж ретроградом. Его сугубо негативный имидж — следствие, скорее, недальновидности мейнстримовских СМИ того времени. Они не находили в себе смелости признаться, что Борису Ельцину, Егору Гайдару и прочим их любимцам, в общем-то, было наплевать на реальную военную реформу. Потому на роль козла отпущения вполне подошел министр обороны — как по заказу внешне примитивный, с корявой простонародной речью.
Вспоминаю, как в мае 1998 года мне довелось присутствовать при переговорах Павла Грачева — уже в ранге советника гендиректора Росвооружения, с губернатором Тульской области, откуда он, кстати, был родом. Начитавшись газет, я ожидал увидеть насквозь коррумпированного ограниченного солдафона. Каково же было мое удивление, что Грачев рассуждал вполне «по- рыночному», доказывал неподъемность для экономики содержания ВПК в прежних размерах.
Подкосила Грачева первая чеченская война. Страна, чья армия объективно находилась в состоянии разброда, не могла воевать, но министра поставили перед фактом. Генералы не выбирают войн, а советские к тому же и не подают в отставку при несогласии. Грачев, повторимся, был вполне по духу советским офицером. Не забудем, ради исторической справедливости, что к июню 1995-го чеченцы были в целом разгромлены и загнаны в горы. Но время Кадыровых еще не пришло, а Черномырдин своим «Шамиль, говорите громче» во многом свел усилия военных на нет.
Впрочем, интриги в окружении Ельцина против Грачева плелись помимо чеченской войны. Вспомним публичную унизительную реплику Коржакова: «Пал Сергеич талантливо устраивает парады». С позиций сегодняшнего дня скорее удивительно, что Грачев прослужил министром так долго — целых четыре года, сидя, фигурально выражаясь, на бочонке с порохом.
Быстрый взлет, резкое падение и последовавшее затем пятнадцатилетнее молчание не случайны. Они отражают судьбу человека в переходную эпоху, совсем к ней не готового. Павел Грачев, поступая в Рязанское десантное училище, вовсе не видел себя могильщиком Советской армии. Неожиданно вознесенный в высшие сферы, он старался как умел, занимаясь вовсе не тем, к чему лежала душа. Его личное достижение — 647 прыжков с парашютом, возможно, было тем, чем он гордился более всего. Простоватый парень из деревни Рвы, выбившийся в люди через армию, был безжалостно перемолот политической мясорубкой 1990-х. Потрясение было так сильно, что, наверное, ускорило смерть этого крепкого десантника.