Рэперы на службе Кремля: как власть национализирует молодежную субкультуру

Плана развития страны у власти нет, а план самосохранения, причем на весьма отдаленную перспективу, есть. Очень простой — контроль за всем в сочетании с покупкой лояльности. Например, деньги следует изъять у населения за счет повышения старых налогов (НДС) или введения новых (на самозанятых), а затем потратить их на то же самое население, чтобы, будучи облагодетельствованным, оно или правильно голосовало, или понимающе помалкивало.

Контроль над молодежью — это важнейший пункт плана самосохранения: если готовишься политически жить вечно, надо готовить и будущий лояльный электорат. Молодое поколение управляется не только кнутом — омоновской дубинкой, доносом учителя на ученика в прокуратуру, эфэсбэшной провокацией с созданием «экстремистской организации», но и пряником — привлечением на свою сторону, приглашением прокатиться на социальном лифте со всеми удобствами, заигрыванием с молодежными субкультурами. Например, рэпом.

К молодым относятся как к диким туземцам — пытаются купить их благорасположение в обмен на приглашение сесть за стол рядом с белым человеком (рэп-фестиваль в Крыму по приглашению Дмитрия Киселева) и осуществляют неуклюжие опыты по разговору на их же тарабарском языке. Правда, неудачные: с равным успехом можно переводить устав «Единой России» на рэп-язык.

Проблема не только во взаимной непереводимости социальных диалектов и в том, как эти языки — казенный и неформальный — описывают современную Россию и чувства людей, живущих в ней, но и в стилистических разногласиях: Маккартни при молодом-то Путине и прихлопывающем-притоптывающем в такт Лужкове смотрелся диковато, а уж теперь представить себе рэперов на Красной площади, выступающих после краснознаменного ансамбля песни и пляски, совершенно невозможно. Именно такого результата хотелось бы достичь мудрецам из администрации президента: инкорпорировать молодежную субкультуру в официоз. В конце концов, получается же иногда национализировать гражданские инициативы и начать их эксплуатировать для своей имиджевой пользы: есть пример акции «Бессмертный полк» — никто уже не помнит, что это было подлинно гражданское начинание, перехваченное государством.

Если не получится превратить «субкультурников» в своих сторонников или использовать их в своих играх, всегда можно заменить пряники кнутами, тем более что единой политики в отношении исполнителей, объявляемых едва ли не экстремистами и разрушителями нравственных основ, не существует. Каждая государственная и силовая структура действует в меру своего понимания ситуации.

Так в принципе устроена сегодняшняя власть: вовсе нет необходимости каждый раз бежать за командой на использование кнута или пряника к первому лицу. Достаточно вообразить: а как бы поступил на моем месте высший руководитель? Ошибки возможны. И лучше перебдеть, чем недобдеть, лучше проявить жестокость «в соответствии с законом», чем разрешить нечто непонятное. Поэтому, несмотря на понимание «тремя людьми в администрации» (копирайт — М. Симонян) и лично Дмитрием Киселевым, повелителем сознания миллионов телезрителей, того факта, что гонения на рэп или еще что-нибудь запретное, но важное для адептов весьма и весьма массовых субкультур, лишь делают их еще более популярными и массовыми, да еще с протестным флером, концерты будут отменять, а исполнителей — пытаться преследовать. Асфальтовый авторитарный каток невозможно повернуть назад, он способен лишь на время остановиться, не заглушая двигателя. С чужой субкультурой будут сражаться, как боролись и борются с оппозиционными политиками, их выступлениями и мероприятиями — отключениями света, прорывами канализации, фестивалями варенья, прокалыванием шин, прибытиями казачьих патрулей с нагайками и хоругвями, арестами, наконец.

У Кремля и Хаски могут быть одинаковые взгляды на то, что происходит в Донбассе. Но они не смогут стать союзниками, потому что стилистические разногласия иногда непримиримее и важнее идеологических. В том же Донбассе Кремль видит форму антимайдана — контрреволюцию. А для людей вроде Хаски это, наоборот, революция — восстание низов против таких же людей, которые сидят в Кремле, только в данном случае они располагаются на Банковой, 11 в Киеве.

Так что властям либо придется договориться на самом высоком уровне о единой государственной политике по отношению к рэп-культуре, либо так и продолжать метаться между поисками поддержки все увеличивающейся аудитории рэперов и желанием их же наказать за «пропаганду секса, наркотиков, насилия» с использованием лингвистической экспертизы и частой апелляцией к защите «нравственных ценностей». Вероятно, под ними власти разных уровней и типов понимают те ценности, которые заявлены (или не заявлены) в их, как правило, весьма впечатляющих имущественных и налоговых декларациях.

Киселев может имитировать рэп в своей программе. Путин не может поздравить российский народ с Новым годом в этом стиле. Соблазнение рэперов не кремлевским пайком, но киселевским фестивалем может лишь расколоть рэп-движение, но завоевать таким способом молодежь вряд ли удастся. Не всем рэперам нужен социальный лифт, стартующий с Красной площади, и не все хотят, чтобы их именами посмертно называли аэропорты. У них свои лифты и своя параллельная вселенная. Так что придется продолжать охмурять и покупать молодежь иными, более традиционными методами.