Родственная связь: как руководить компанией из-под ареста

Александр Левинский Редакция Forbes

Во время ареста владельцев компаний их дети помогают руководить предприятиями. А иногда — отнимают активы

Задержание, обыск, арест… Немало предпринимателей испытали на себе справедливость поговорки «от сумы да от тюрьмы». Некоторых уголовное преследование вырывало из обычной жизни на годы, но компании продолжали развиваться, а их владельцы – руководить своими активами, даже лишившись права общаться с менеджментом и советами директоров. Таких примеров немного, и в основном они касаются времени, когда собственники находились под домашним арестом или, избегая заключения, обосновывались за границей.

Обвиняемым, помещенным под домашний арест, обычно запрещается пользоваться телефоном и интернетом и встречаться с кем-либо, кроме адвокатов и близких родственников. Однако если родственники входят в состав руководства компаний, у владельцев остается возможность поддерживать связь с управленцами, быть в курсе дел и влиять на них. «В этом (назначении родственников на руководящие посты) есть целесообразность, — признает управляющий партнер адвокатского бюро «Падва и партнеры» известный адвокат Генрих Падва. — В такой ситуации это спасает бизнес». Насколько часто собственники принимают подобные решения в случае ареста, он не берется оценивать.

«Системный» подход

Основной владелец АФК «Система» Владимир Евтушенков в сентябре 2014 года был заключен под домашний арест по подозрению в присвоении пакета акций Башкирского ТЭКа (ст. 160 ч. 4 УК РФ) и легализации этого имущества (ст. 174 ч. 1 и ч. 4). Однако к этому времени сын Евтушенкова Феликс уже входил в топ-менеджмент «Системы». В 2011 году он был назначен первым вице-президентом, отвечающим за направление «Базовые активы», ядром которого были МТС и «Башнефть» (телекоммуникации и ТЭК обеспечивали тогда «Системе» около 87% выручки).

quote_block node/289925Понятно, что не для своего вероятного ареста готовил Евтушенков сына. В интервью Forbes он вообще говорил, что «никто… не желает своим детям такого «блага», как пользование тем, чего они не заслужили», имея в виду, что право руководить и владеть компанией надо заслужить, а если «не заслужат — появятся другие люди».

Когда весной 2011 года президент компании Леонид Меламед покинул свой пост, многие думали, что эту должность займет Феликс, однако Евтушенков-старший назначил на нее президента МТС Михаила Шамолина. И тем не менее за годы после 20-летия сына основной акционер «Системы» провел его по многим ступеням иерархии: Феликс поработал в юридическом департаменте, в девелоперской «Системе-Галс», которую возглавил в 2003 году и вывел на IPO в 2006 году, затем курировал все потребительское направление, куда кроме «Системы-Галс» входили розничная сеть «Детский мир» и медицинская «Медси», «Интурист».

С марта 2014 года Евтушенков-младший стал заниматься наведением порядка в высокотехнологичных активах. Другими словами, во время трехмесячного отсутствия основного акционера сын мог играть роль не просто «связного» — он был топ-менеджером, хорошо знающим компанию. В декабре 2014 года следователь освободил Евтушенкова-старшего из-под ареста. Через день президент Путин сообщил, что следствие не доказало причастность бизнесмена к легализации «Башнефти». А незадолго до этого, 9 декабря, пакет нефтяной компании перешел в собственность государства.

Новая «Высота»

Самой большой проблемой трубной империи Андрея Комарова (№138 в 2013 году с состоянием $0,75 млн, потом выбыл из списка) в марте 2014 года была задолженность перед банками. Она возникла четырьмя годами раньше — во время строительства суперсовременного цеха «Высота 239» Челябинского трубопрокатного завода (ЧТПЗ). Постепенно долговое бремя становилось все легче: если в 2011 году, после завершения строительства, отношение долга к EBITDA составляло 6,4, то через три года — 4,3.

И вдруг — задержание члена одного из комитетов совета директоров Александра Шибанова, затем — самого Комарова. Им вменяют коммерческий подкуп руководителя организации, контролирующей использование мобилизационных мощностей (ст. 204 ч. 2): якобы ЧТПЗ незаконно включила «Высоту 239» в число оборудования, предназначенного для работы на случай войны. Комарова отправляют под домашний арест, Шибанова — в СИЗО.

quote_block node/145638К этому времени сыну Комарова Артему исполнилось 23 года. Он заканчивает Государственный университет управления в Москве и параллельно работает в группе ЧТПЗ. Трудиться в отцовской фирме он начал еще в 2008 году. Поначалу занимался заготовкой и переработкой металлолома, закупкой сырья. С 2012 года стал проектным менеджером Arkley Capital — семейного офиса Комарова и его компаньона Александра Федорова (вместе они владеют более 85% группы).

Не прошло и двух месяцев после ареста основного владельца ЧТПЗ, как совет директоров вдвое — с пяти человек до десяти — расширяет состав правления и включает Артема Комарова в его состав. И Комаров, которому было запрещено общаться с кем бы то ни было, кроме семьи, следователей и адвокатов, получил канал связи с менеджментом.

Комаров и его менеджер были освобождены в июле 2015 года, а в феврале 2016-го при полном молчании правоохранителей адвокат из Goldsblat BLP Рустам Курмаев объявил, что дело прекращено «за отсутствием состава преступления».

Химия раздора

Бывает, что во времена конфликтов семейные узы рвутся, и собственник-отец оказывается с детьми по разные стороны баррикад.

quote_block node/318561Весной 2005 года основной владелец «Тольяттиазота» Владимир Махлай почувствовал, что на его предприятие началось наступление. Незадолго до годового собрания выяснилось, что компания Synttech Group, которую контролировала «Ренова» Виктора Вексельберга, выкупила у двух банков 7,5% компании. Вексельберг и менеджмент Synttech планировали создать гиганта по производству удобрений из нескольких предприятий, включая ТоАЗ, но Махлай встретил миноритариев «блок-постами с автоматчиками». А через неделю после общего собрания на предприятие приехали следователи МВД с ордером на выемку документов. Против Махлая и одного из его менеджеров возбудили уголовные дела о нарушениях при приватизации аммиакопровода, ведущего от ТоАЗа к одесскому порту — по ст. 159 ч. 3. УК РФ («Мошенничество в крупном размере») — и о неуплате ТоАЗом налогов за 2002-2004 годы — ч. 2 ст. 199 УК РФ («Уклонение от уплаты налогов с организации, совершенное по предварительному сговору группой лиц, в особо крупном размере»).

Суды проходили в отсутствие обвиняемых, потому что по совету адвокатов в августе 2005 года Махлай скрылся в Швейцарии, а оттуда переехал в Лондон. За ним эмигрировал и топ-менеджер.

quote_block node/285843Сыновья Махлая находились с середины 1990 годов за границей. Старший, Андрей, обосновался в Швейцарии, где занимался малым бизнесом, а младший, Сергей, занимался в США продажами оборудования для химической промышленности.

Махлаю-старшему оставалось надеяться лишь на себя и менеджеров. Из офиса, снятого в деловом центре Лондона, Махлай до 2011 года руководил компанией, проводя обычные планерки по видеосвязи.

Однако, как позже показало расследование юридической фирмы John Tiner & Partners, примерно в 2007 году команда Махлая и его сын начали принимать дополнительные меры безопасности против недружественных поглощений. Их юристы создали цепь офшоров и трастов, за которыми скрылись собственники. В итоге, как рассказывал Forbes партнер юридической фирмы John Tiner & Partners Валерий Тутыхин, основной пакет ТоАЗа перешел от отца к сыну, а затем произошел и перехват управления. В 2011 году сын и топ-менеджеры компании объявили отцу, что ему не хватает акций для избрания председателем совета директоров.

«От меня все дистанцировались — и дети, и менеджеры, и партнеры», — говорил Forbes Махлай-отец, называя обидчиков «бандой», а случившееся — «переворотом ГКЧП».