В последние два года пенсионный вопрос не сходит с первых страниц: общество будоражат новые идеи, как переустроить пенсионную систему. Меня этот накал страстей вокруг пенсий уже пугает: проблем действительно много, но далеко не все решения лежат внутри самой пенсионной системы. Наивно надеяться на обеспеченную старость в стране, экономика которой по-прежнему зависит от цен на газ и нефть.
Тем не менее есть давно назревшие проблемы, которые по силам решить внутри самой пенсионной системы. Одна из них — огромное по меркам других стран бремя расходов на выплату так называемых досрочных пенсий. Речь о людях, которые условиями своего труда заслужили право получать пенсию раньше положенных 60 (для мужчин) или 55 (для женщин) лет.
Чаще всего досрочные пенсии связаны с работой на Крайнем Севере, а также с особо тяжелыми и вредными условиями труда. (Другая многочисленная категория «досрочников» это разного рода «силовики» —военнослужащие, сотрудники МВД, МЧС и т. п. Впрочем, они остаются за рамками государственной пенсионной системы и за рамками открытой статистики.) В число досрочных пенсионеров попадают также школьные педагоги и сельские медики, чей труд, несмотря на его общественную полезность, сложно назвать более рискованным или тяжелым, чем, например, труд преподавателей техникумов и вузов. Да и в списках вредных и тяжелых производств присутствие ряда работ или профессий вызывает сомнения. По экспертным оценкам, в России около трети работников, которые по законодательству имеют право на досрочную пенсию (без учета силовиков), трудятся на самом деле в нормальных условиях. При этом на досрочные пенсии сейчас приходится около трети всех ежегодных назначений пенсий.
Средний возраст назначения досрочной пенсии, по данным Независимого института социальной политики (НИСП), в 2007 году составлял примерно 49 лет у мужчин и 48 лет у женщин — соответственно на 11 и 7 лет меньше возраста назначения обычной пенсии. При этом все досрочные пенсии финансируются так же, как и обычные: ни работодатели, ни работники дополнительно в Пенсионный фонд ничего не платят. Иными словами, льготу для части работников оплачивают все остальные.
Традиция эта корнями уходит в наше советское прошлое, когда государство как единственный работодатель с помощью таких мер стимулировало приток людей на опасные и вредные производства, в развитии которых оно было заинтересовано. Поэтому, хотя право представителей отдельных профессий выходить на пенсию досрочно существовало и в других, в том числе капиталистических, странах, нигде эта практика не достигала таких масштабов, как в России.
В странах с рыночной экономикой тяжелые или вредные условия труда могут предполагать более высокую зарплату, получать различные выплаты в связи с профессиональными заболеваниями или травмами; наконец, максимальная продолжительность занятости на таких местах может регулироваться коллективными договорами. Привлекательность же работы в бюджетной сфере — если государство заинтересовано в этом — поддерживается различными инструментами налоговой, жилищной, социальной политики, включая создание специальных — и отдельно финансируемых — пенсионных систем.
В России любые попытки решить проблему досрочных пенсий наталкиваются на удивительно согласованное сопротивление и бизнеса, не желающего роста налоговой нагрузки, и профсоюзов. Так было в 2002 году, когда законопроект о создании обязательных профессиональных пенсионных систем смог пройти лишь первое чтение. Так, по-видимому, будет и теперь, если вопрос о реформировании досрочных пенсий будет все-таки вынесен на обсуждение.
Действительно, каким бы образом ни была решена проблема досрочных пенсий, избежать, с одной стороны, роста нагрузки на предприятия с вредными производствами, а с другой, сокращения числа работников, имеющих право на более ранний выход на пенсию или другие гарантии, не удастся. Однако снятие с государственной пенсионной системы бремени досрочных пенсий позволит облегчить налоговую нагрузку на всех работодателей. То есть российский бизнес в целом от данной реформы, скорее всего, выиграл бы.
Кроме того, существование института досрочных пенсий в его нынешнем виде не создает стимулов для улучшения условий труда на рабочих местах и тем самым вносит вклад в ухудшение здоровья работающего населения России и препятствует модернизации производства. Необходимость «платить за вредность» неизбежно потребует проверки реальных условий труда на рабочих местах. И роль профсоюзов как раз и состоит в том, чтобы результаты такой проверки соответствовали реальной ситуации. Государство со своей стороны может поощрять бизнес к улучшению условий труда — например, путем налоговых льгот предприятиям, модернизирующим производство.
Таким образом, экономических и финансовых аргументов в пользу реформирования досрочных пенсий — множество. Да и население к этому шагу относится намного спокойнее, чем, например, к повышению пенсионного возраста для всех. По оценкам НИСП, идею не просто реформировать досрочные пенсии, а полностью их отменить поддерживает около 20% трудоспособного населения. Поэтому, на мой взгляд, пора наконец расстаться с остатками «совка» в пенсионной сфере и вместо вопроса, «быть или не быть» досрочным пенсиям, начать поиск механизмов того, как это сделать.
Автор — заместитель директора Независимого института социальной политики (НИСП)