Один из самых известных художников, выдающийся представитель русской академической школы, признанный в мире маринист, Иван Константинович Айвазовский (1817–1900) давно стал в русском мире символом благосостояния, стабильности и инвестиционной мудрости. Его полотна, наряду с произведениями Левитана, Поленова, Шишкина, Маковского и Саврасова украшают жилые интерьеры определенной части представителей русского мира как эквивалент золотого запаса и знак веры в незыблемость государственного устройства, как символ власти и консервативного представления о нетленном, как атрибут роскоши и намек на завидное приданое или богатое наследство.
Достижения русского авангарда и европейского модернизма не смогли поколебать глыбу укоренившегося представления об «истинных ценностях». Беспочвенными оказались опасения за целостность ядра национальной культуры. Образы и художественные достоинства национальной реалистической живописи XIX века совпали с архетипическими представлениями российского общества об идеальном устройстве мира и их четко обозначенными критериями добра и зла, героев и недругов, радости и злосчастья. Модели мира, детально прописанные крупнейшими мастерами, актуальны и сегодня, ибо они обладают высоким иммунитетом к позднейшим концептуальным прививкам.
Айвазовский, как флагман маринистов и баталистов, отвечает в этих моделях за могучие грозовые облака, яростный шум морского вала и мачтовый скрип, за борьбу со стихией и ее трагический или счастливый исход, за гордость и веру в великую морскую державу и ее победоносный флот, сверкающий белизной парусов на морских парадах, и грозно демонстрирующий свою мощь в морских баталиях. С середины XIX века до наших дней, соответствуя запросам имперского самосознания нации, Айвазовский для русского мира - один из самых ярких художников, визуализирующих стереотипы силы, воли, смелости и могущества.
Символическая ценность живописи художника всегда воспринималась и иностранцами, с удовольствием покупавшими его холсты. Известная миру «приятность» картин Айвазовского русскому глазу позволяла партнерам по переговорам вводить его полотна в визуальный контекст дипломатии и использовать их в ходе исторически значимых переговорных процессов как важную составляющую политизированного декора. Произведения мастера по-своему дополняли миролюбивые намерения переговорщиков. В восприятии принимающей стороны висящие в залах полотна Айвазовского не могли свидетельствовать ни о чем другом, как об уважении к России. Его работы олицетворяли собой великую державу в ее приверженности традиционным ценностям, представляли ее в образе мощной бури и могучего морского вала!
Другой пример, уже из новейшей истории. В 1892 году во время поездки в Америку Айвазовский подарил вашингтонской галерее Коркоран две картины – «Корабль помощи» и «Раздача продовольствия». Автор преподнес их в знак благодарности американскому народу, поддержавшему Россию продовольственной помощью, вызванной засухой 1891 года.
В 1961 году, в разгар Карибского кризиса, в период наивысшего обострения отношений между державами, президент Джон Кеннеди предложил своей супруге продумать декор помещений, в которых должна была состояться его встреча с Хрущевым. Жаклин вспомнила о двух необычных картинах русского мастера, виденных ею в Коркоране, и договорилась об их временном пребывании в Белом доме. Полотна Айвазовского украсили стены Рыбного зала, в котором проходили переговоры и, надо полагать, оказали впечатление на советскую делегацию, оценившую символический смысл экспозиции. Однако если для американской стороны живопись прославленного мастера выполняла посредническую миссию благодаря, в первую очередь, сюжетам, то для советской стороны немаловажным было и имя автора.
Высокая валентность произведений Айвазовского, их «уместность» и в государственно-политическом, и в бытовом пространстве, сюжетное разнообразие и универсальность художественного языка мастера, - все в целом превратило живопись мастера в популярную художественную валюту, имеющую хождение в мире и используемую в разнообразных ситуациях.
Прямое и непосредственное влияние на рыночные свойства полотен Айвазовского оказал широкий спектр их социальных функций. Быстрый рост класса русской буржуазии на рубеже XX – XXI веков, появление крупных частных капиталов, необходимость в собственном осмыслении и попытки самоидентификации через национальную культуру привели к резкому росту художественного рынка, в котором живопись Айвазовского постепенно превратилась в эквивалент денежных знаков – «айвазовских».
Стоит отметить и классовое чутье нового российского истеблишмента, ориентированного на деньги и власть. Любовь олигархии и «Айвазовского», начиная с середины XIX века и до наших дней, была и остается взаимной. Художник, безусловно, остро ощущал харизму власти, его влекли к себе и ее ослепительная декорация, и могучее магнитное поле открывающихся возможностей. Всю силу своего таланта он подчинил художественному служению империи. Как творец, нашедший правильные мотивы, сюжеты и приемы изобразительности, он в полной мере передавал своим искусством представления власти о могуществе (моря) и непреклонной воле (волн), как олицетворении самой себя. Став выдающимся маринистом, он смог в высшей степени одухотворенно и талантливо воспеть идею господства стихии власти над человеком. Таким образом, он нашел как максимально прямые, так и скрытые, подсознательные метафоры, характеризующие взаимоотношения общества и власти. Параллели между природой, как безжалостной, метафизической, равнодушной силой и государственной машиной естественным образом возникали в его лучших работах и не ограничивались «Девятым валом» или «Черным морем». Просветительский и суггестивный эффект, порождаемый эмоционально насыщенными, пафосными полотнами художника, трактовался в обществе как осознании обреченности, бессмысленности сопротивления терпящих кораблекрушение, равноценном осознанию бессмысленности в том числе и гражданского сопротивления. Автор гимна могуществу стихии и власти, Айвазовский был и остается художником имперским, необходимым в государственной системе общественных манипуляций.
Известно стремление Айвазовского к властным атрибутам, правительственным наградам, его склонность к дорогим, позолоченным интерьерам, гордость и всяческое подчеркивание своей близости к императорской семье и высшим сановникам. Власть и деньги, деньги и власть насквозь пропитали работы художника. Не утратили свой манящий и дурманящий аромат они и поныне. Во многом поэтому произведения мастера обрели сущность денег. Состоятельные представители русского мира повсеместно признавали ценность его холстов, и «айвазовские» вошли в ряд активов, отличающихся легкой обмениваемостью, в том числе, на живые деньги в любой валюте. Таким образом, «айвазовские» обрели самостоятельную меновую стоимость и стали высоколиквидными. Их можно было использовать в качестве платежного средства для неофициальных денежных расчетов внутри определенного круга людей, легко обменять на денежные купюры, машину, квартиру, дачу, зачесть по номинальной стоимости в качестве уплаты долга. Вложения в «айвазовские» оказались суррогатом денег, удобной формой хранения богатства, легко конвертируемого в любую валюту без потери стоимости и принимаемого без колебаний. Более того, для российской элиты они стали, выражаясь языком северо-американских индейцев и социальных антропологов, идеальной единицей как внутрикланового, так и межкланового потлача (обмена дарами). Само устройство жилищ представителей федеральной и региональных элит подразумевает и предусматривает наличие своеобразной алтарной части, красного угла, в котором, в зависимости от ранга и веса олигарха или сановника должны быть размещены «айвазовские».
Конечно, законным платежным средством «айвазовские» не стали; государство не обеспечило их своим достоянием и, к сожалению, не преследовало должным образом за подделку по закону. Однако высокая рыночная валентность и возможность использования для осуществления скрытых от общества финансовых отношений явилась существенным привлекательным довеском к очевидным художественным достоинствам произведений знаменитого живописца, вплоть до недавнего времени являвшего русскому миру почти идеальный образец сочетания демонстративного официального патриотизма и инвестиционной целесообразности.
Статистика продаж произведений Айвазовского, как, впрочем, и всего рынка русского искусства, может служить достоверным барометром настроений элит, их понимания реалий социальной, экономической и политической жизни. Так же как и другие крупнейшие имена, составившие славу русского искусства и литературы XIX–ХХ веков, вошедшие в классические музейные собрания и школьные хрестоматии, Айвазовский способствовал формированию коллективного сознания, российского менталитета, массового представления об эталонах художественной культуры страны. Но главной характеристикой его творчества, привлекающей и очаровывающей власть вплоть до наших дней, можно считать умение и желание художника романтизировать официальный патриотизм. Что же касается частных покупателей и продавцов полотен Айвазовского, то показатели их рыночного поведения стали соответствовать уровню пессимизма или оптимизма элит в отношении перспектив развития страны и их собственного места и роли в общественных и экономических процессах.
Айвазовский, разумеется, – не единственный мастер, влияние на национальное самосознание которого можно считать существенным. Но в живописи – один из немногих русских «капитанов первого ранга», чье творчество представлено на рынке обильно и всесторонне.
Профессиональная привычка неукоснительно соблюдать технологические правила масляной живописи должным образом сказалась на состоянии сохранности и численности художественного наследия мастера. Сочетание его высокой творческой продуктивности с хорошей сохранностью дошедших до нашего времени работ, а также их высокая стойкость к температурно-климатическим перепадам делают реальным предание о шести тысячах картин, созданных Айвазовским (именно это число приводят исследователи творчества художника). Важно отметить, что ни Иван Шишкин, ни Алексей Саврасов, ни Исаак Левитан, ни один другой хрестоматийный герой русского искусства XIX века не обладает необходимым для корректного анализа набором качеств. И лишь только возможность опираться на многолетние показатели продаж значительного числа произведений художника позволяют использовать бренд «айвазовский» в качестве индикатора и считать статистику репрезентативной.
Как известно, 1990-е годы были периодом бурного роста доходов корпораций и их владельцев. Этот рост, начавшийся в период правления Б.Н. Ельцина (1991–1999) и стабильно продолжавшийся в течение двух первых сроков В.В. Путина (2000–2008), сопровождался резким ростом цен на картины Айвазовского. Волна модернизации, ассоциирующаяся с президентством Д.А. Медведева (2008–2012), породила иную доминанту в предпочтениях новой генерации российской элиты, придав неведомый ранее импульс социально-политической моде собирать современное искусство. Как результат изменения идеологической парадигмы, рынок живописи Айвазовского претерпел существенную коррекцию, снизилась и потребительская стоимость «айвазовских». С переходом Медведева на должность премьер-министра (2012) произошла значительная реставрация консервативных настроений, что напрямую сказалось на собирательских трендах, и «айвазовские» стали отыгрывать позиции.
Оживление рыночного интереса к Айвазовскому, совпавшее с возвращением Путина на должность президента России (2012), получило отражение в период между началом его деятельности на этом посту и обострением ситуации вокруг Украины и Крыма (первая половина 2014 г.). Статистика свидетельствует, что кризис охладил имперские инстинкты любителей маринистики, финансово олицетворявших идеологию коллекционеров-консерваторов. При этом его последствия не лишили элиту сколько-нибудь значимой части ее капиталов. Однако морально-художественное дезертирство очевидно: кривая внутренней, непоказной веры в собственную страну ее правящего класса, тождественная уровню востребованности одного из культурных символов, оказалась стабильно заметно сниженной.
Инвестированные в 2000 году в его работы $100 принесли в 2005 году средний доход $597 (240%), в 2008 - $699 (260,5%), а в 2015 – “только” $266 (166%). За последние 2 года, исключительно из-за увядания российского национального интереса, падение цен на его работы составило почти 60%!
Используя показатели продаж картин Айвазовского в качестве гипотетического индикатора настроения российской элиты, задаешься вопросом: являются ли эти произведения единственным отечественным художественным брендом, способным объективно отражать тщательно скрываемую личностную мотивацию влиятельной группы лиц, не поддающихся (в силу категорического нежелания) измерению с помощью традиционных инструментов социологического исследования.
Общеизвестно, что любой объект исследования может и должен быть перепроверен с помощью альтернативных индикаторов. Подобно тому, как сопоставление курсов валют, драгоценных металлов и энергоносителей дает объективное представление о положении в экономике, социолог может найти эквивалентные индикаторы на художественном рынке для получения объективного знания о настроениях интересующей его (социолога) части российского общества. В качестве такого индикатора справедливым представляется использовать статистику продаж изделий знаменитой российской фирмы Карла Фаберже, сопоставимых по ауре и символической значимости с полотнами великого мариниста. Хотя по своей известности в мире бренд Фаберже значительно превосходит бренд Айвазовского, в России уровни их известности, народной любви и ценообразования вполне сопоставимы. Фаберже – поставщик императорского двора и один из неформальных символов российской власти, как ностальгически-монархической, так и федеральной. Среди знаковых российских ценностей Фаберже стоит в одном ряду с черной икрой и водкой. Для консервативной части российской элиты его изделия обладают теми же качествами и достоинствами и несут в себе те же государственнические смыслы, что и «айвазовские». Если признать, что символические роли, которые играют бренды «айвазовский» и «фаберже» в политической культуре российской элиты, близки, то очевидно, что и их судьбы на художественном рынке должны быть похожи. Именно это совпадение и иллюстрирует приводимые графики.
