Непонятые и отверженные: почему люди начинают верить в теории заговора

Остракизм, чувство принадлежности и социальное притяжение

Не подлежит сомнению, что люди по своей природе социальны. Социальность — важная отличительная черта человека как вида и как индивидуума. Мы проводим всю жизнь в бесчисленных пересекающихся социальных кругах, больших и малых: семья; друзья, школа, местные сообщества, религиозные объединения, спортивные команды, клубы, компании, политические партии, нации и, конечно, многочисленные онлайн-группы, в том числе в социальных сетях. Личностная идентичность, поведение и убеждения формируются на протяжении всей нашей жизни под влиянием окружающих людей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что социальные элементы играют важную роль в изменении убеждений и продвижении по воронке заблуждений.

Я представляю социальные элементы как четвертую категорию, чтобы упорядочить изучение материала. Но на самом деле социальные элементы взаимодействуют со всеми остальными и часто играют роль на каждом шагу, который человек делает, спускаясь по воронке заблуждений. В целом социальные элементы ответственны за три отдельных процесса: 1) процесс, который побуждает людей делать первые шаги к воронке заблуждений; 2) процесс, который удерживает людей в воронке; 3) процесс, который ускоряет спуск и повышает степень вовлеченности в субкультуру заблуждающихся, — данному процессу посвящена следующая глава.

Первоначальное социальное притяжение

Первая часть социального механизма — притяжение к воронке заблуждений. Этот начальный процесс обусловлен сильной потребностью чувствовать принадлежность к обществу и тем ударом, который получает наше психологическое благополучие, если чувство социальной принадлежности отсутствует.

Вы когда-нибудь испытывали ощущение, что крутые ребята в школе вас сторонятся? Волновались о том, возьмут ли вас в спортивную команду? Приходилось ли вам делать то, чего в действительности вам делать не хотелось, например, курить или подшучивать над одноклассником, чтобы почувствовать себя частью группы? А когда вы стали взрослым, приходилось ли вам притворяться, будто коллеги вам симпатичны, ради того, чтобы они пригласили вас в бар? Или, может быть, вы выкладывали что-то в социальные сети и расстраивались, когда единственный лайк ставила ваша мама?

Если да, то вам знакомы сильная человеческая потребность в социальной принадлежности и страх остракизма. Как показывают социологические исследования, это мощные силы. Но прежде чем ознакомиться с некоторыми из таких исследований, проливающих свет на эти феномены, рассмотрим пример, как противоборствующие силы потребности в принадлежности и страха остракизма могут повлиять на человека, начинающего свой путь по воронке заблуждений.

Представьте Хлою, молодую женщину, которая испытывает стресс и тревогу из-за ситуации в мире, а возможно, и из-за проблем в личной жизни. Правительству она никогда не доверяла (разумеется, она будет утверждать, что у нее были на то причины), и все ограничения, введенные во время пандемии COVID-19, ее раздражают и сбивают с толку. Однажды она натыкается на видео, которым поделился друг ее друга на Facebook. В нем говорится, что правительство не раскрывает всю информацию об убийстве президента Джона Кеннеди. Это ее заинтересовало.

Еще со школьных лет она всегда думала, что Кеннеди гораздо более просвещенный президент, чем современные ей лидеры. Хлое нравились молодость и идеализм Кеннеди, и ей было грустно, что он не успел радикально изменить страну. Она стала смотреть и другие видео и начала задаваться вопросом: насколько правдиво то, что она усвоила еще со школы? Когда произошло убийство, она даже еще не родилась, но родители часто рассказывали об этом ужасном дне. Как и многие американцы, они точно помнили, где находились и что делали, когда услышали удручающую новость.

И Хлоя задумалась: а не повторяли ли родители и учителя официальную версию событий из новостей, в которой не было и крупинки правды. Может быть, это убийство осуществили заговорщики из ЦРУ или консервативного истеблишмента, которым не нравились прогрессивные идеи президента? Она пару раз озвучивает эту теорию в разговорах с друзьями и родственниками. Те в ответ смущенно посмеиваются, некоторые даже начинают ее поддразнивать: «Что дальше? Шапочка из фольги?» Шутки в целом безобидные, но они вызывают у нее гораздо более сильную реакцию, чем заслуживают. Никто ей не грубит, никто не перестает с ней общаться, но ее чувство принадлежности к своему социальному окружению постепенно начинает ослабевать. Тем временем она знакомится в интернете с людьми, которые разделяют ее мнения и поддерживают в поисках правды, — они не отмахиваются от ее опасений и не смеются у нее за спиной.

Легко представить, куда в таком случае Хлоя направит свою социальную энергию. Она отдаляется от семьи и друзей и начинает проводить больше времени с теми, кто укрепляет ее веру в эти сомнительные идеи, из-за которых родственники и друзья подшучивают над ней. Вполне понятно, почему ее притягивает группа людей, разделяющих убеждения, которые у нее еще только начинают формироваться. Именно здесь она найдет ту социальную поддержку, которая позволит ей обрести чувство принадлежности.

Если говорить метафорически, Хлоя сейчас канат, который тянут в разные стороны. На одном конце ее семья и друзья, на другом — группа заблуждающихся, с которыми она познакомилась недавно. До того как она начала свой путь по воронке заблуждений, притяжение семьи и друзей было очень сильным, а заблуждающихся в ее жизни еще не существовало. Но как только процесс пошел (на фоне стресса, ощущения несправедливости, потоков дезинформации), между ней и заблуждающимися появилась связь.

В то же время из-за остракизма, которому, по ощущениям, она подвергалась со стороны друзей и родных, подшучивавших над ней или отвергавших ее идеи, прежние социальные связи заметно ослабевают. Ощущение отвержения, скорее всего, преувеличенно, но оно оказывает на Хлою сильное воздействие. Ее тянет в ту сторону, где она испытывает меньше боли.

С новыми друзьями Хлоя чувствует себя более умной, свободомыслящей, даже борцом за справедливость. Она обсуждает с ними фальсификацию показаний свидетелей, подозрительные смерти, подделанные улики и траекторию пуль. Она и не представляла, что узнает так много нового об истории и баллистике! И вот она чувствует, что обладает знаниями, которых нет у других, и что она одна из немногих, кто понимает, как все было на самом деле. Все это странным образом притягивает ее.

Связь Хлои с заблуждающимися крепнет, этими социальными отношениями она компенсирует поддержку, которой, как ей кажется, родственники и друзья лишили ее. По мере того как она увязает в заблуждениях, семья и друзья отстраняются еще больше. Теперь ощущения Хлои не преувеличены. На данный момент ее друзья и семья действительно разочарованы и раздражены ее увлечением историей Джона Кеннеди и даже оскорблены некоторыми материалами, которыми она делится в интернете. Они не хотят проводить с ней время и выслушивать ее теории.

В век интернета легко представить, как будет разворачиваться этот процесс и как быстро Хлоя окажется в новой социальной вселенной. Поскольку ее посты и мнения получают все меньше и меньше поддержки со стороны ее друзей и родственников, но все больше и больше — со стороны заблуждающихся, она постепенно меняется. Больше времени и внимания уделяет обретенным друзьям и деятельности, которая поощряется новым социальным окружением. Хотя социальные сети, возможно, и ускорили этот процесс, сам по себе он не является продуктом интернета.

Тот же самый процесс смены социальной принадлежности происходит — хотя и более медленно — в мире, где общение осуществляется лицом к лицу. В другую эпоху Хлоя могла бы тоже постепенно менять круг знакомств и принимать новые идеи, но у нее было бы гораздо меньше шансов поменять любимый бар или оставить церковь, которую посещают ее родные и друзья.

Боль остракизма

Ощущение отвержения обществом изучалось социологами и психологами. Очень интересна история появления одного из исследований на эту тему. Она является напоминанием о том, как важно внимательно относиться к своему повседневному опыту и каким богатым источником новых знаний может быть наше окружение.

Однажды социальный психолог Киплинг Уильямс выгуливал собаку в парке. Внезапно к его ногам упал фрисби (летающий диск). Он поднял диск и бросил одному из игроков. Тот с улыбкой бросил его обратно, и Уильямс невольно оказался в центре импровизированного матча. После нескольких бросков по кругу двое приятелей перестали подавать фрисби Уильямсу и вернулись к игре вдвоем. Уильямс внезапно почувствовал себя покинутым и отверженным. Он продолжил прогулку, но был удивлен тем, насколько сильно разочарован. В конце концов, ведь он даже не знал этих людей. Они были вовсе не обязаны принимать его в игру, да он и не хотел играть с ними долго. Тем не менее ему было больно.

Вдохновленный этим опытом, Уильямс решил изучить это чувство, которое он определил как ощущение остракизма, социального отчуждения. Он разработал эксперимент, чтобы воспроизвести опыт, аналогичный тому, через который прошел сам. Троим участникам, двое из которых работали с вместе Уильямсом, нужно было дождаться начала эксперимента. В ожидании один из двоих коллег поднял лежавший на земле мяч и начал бросать его остальным, словно от скуки. Третий человек не знал, что на самом деле это было частью эксперимента. В некоторых случаях он участвовал в игре на протяжении всего времени ожидания, получая мяч примерно одну треть времени. В других случаях после нескольких бросков ему больше не подавали мяч и игнорировали так, как игроки в парке поступили с Уильямсом. В конце игры Уильямс делал вид, что эксперимент начинается, и просил третьего участника описать свои ощущения.

Обнаружилось, что даже короткий и не очень значимый опыт остракизма может привести к значительным эмоциональным последствиям во многих жизненных аспектах. В частности, после опыта отвержения, длившегося несколько минут, с незнакомыми и не значимыми людьми, участники сообщали о возникновении таких эмоций, как гнев и печаль, понижении самооценки, утрате чувства принадлежности и контроля и даже о повышении общего уровня стресса.

Далее Уильямс хотел глубже изучить чувства участников, выйдя за рамки их собственных оценок. Ему было любопытно, наблюдаются ли какие-либо физиологические изменения в мозге при переживании опыта остракизма. Проблема заключалась в том, что исследование мозга требует полной неподвижности испытуемых, то есть они не должны бегать по парку и бросать фрисби. Поэтому совместно со своими коллегами Наоми Айзенбергер и Мэтью Либерманом он разработал виртуальную игру под названием «Кибербол» (Cyberball), в которую можно играть, находясь внутри томографа. С помощью этой технологии исследователи могли изучить мозговую активность участников непосредственно в момент переживания опыта отвержения.

Испытуемым сообщили, что цель эксперимента — исследование эффектов визуализации при помощи игры «Кибербол», которая позволяет развить соответствующие навыки. Играть предстояло с двумя или тремя другими участниками. На самом деле «другие участники» были виртуальными, но испытуемые об этом не знали. Эксперимент состоял из трех частей. В первой части испытуемые не могли принимать участие в игре якобы из-за технических проблем, но имели возможность наблюдать за другими «игроками». Во второй части технические проблемы как будто были решены, испытуемые включались в игру и получали мяч так же часто, как и остальные. В третьей части после нескольких виртуальных жеребьевок испытуемых исключали из игры. Точно так же, как и игроки в парке, где гулял Уильямс, виртуальные игроки переставали подавать мяч испытуемому.

Исследование показало: когда человека исключают из игры, активизируются те же области мозга, что и при физической боли. Таким образом, социальная боль имеет общую нейроанатомическую основу с физической болью. 

Следовательно, даже минимальный опыт остракизма занимает центральное место в человеческом опыте и влияет на нас крайне негативно. Это объясняет, почему Хлою так задевают даже безобидные насмешки со стороны родных и друзей и почему ее так тянет к заблуждающимся, которые не отвергают и не избегают ее.

Добрейшие люди в сети, — но только по отношению к себе подобным

«Спасибо, что поделились!»

«Благодарю за информацию!»

«Ценю вашу смелость и честность»

«Да!»

Набор эмодзи с сердечками и объятиями.

Тревожно и одновременно странно видеть десятки подобных комментариев под постом, в котором предлагается судить меня за преступления против человечества и публично казнить. Тем не менее даже самые яркие и язвительные посты обо мне (например, пост Джона, приведенный в главе 4, о быке, которого ведут на заклание) были полны любви и социальной поддержки, — разумеется, не в мой адрес, а в адрес автора сообщения и других участников дискуссии. И это касается не только постов обо мне.

В целом, по моему опыту, заблуждающиеся в общении между собой в соцсетях демонстрируют беспрецедентный уровень любви и признательности. Они бурно восхваляют и поздравляют друг друга на форумах, выражая одобрение необычайных масштабов. Кто эти добрые, замечательные люди, которые выказывают такую поддержку и восхищение даже при обсуждении гнусных заговоров и злобных элит, устраивающих геноцид? Время от времени мне даже приходилось быть свидетелем того, как кто-то, будучи в экстазе от разоблачения очередного заговора или злодея, предлагал удостоить отличившегося Нобелевской премии мира или какой-то другой награды за проявленное усердие.

Уверяю, среди ученых никто никогда не предлагает наградить коллегу Нобелевской премией за какое-либо достижение, но заблуждающиеся часто выражают свое признание подобным образом.

Если обращать внимание только на эмоции в комментариях, а не на контекст, можно подумать, что вы оказались среди добрейших людей в мире. И что же обсуждают эти замечательные люди? Может быть, борьбу с бедностью? Равный доступ к образованию для всех детей на Земле? Способы лечения какой-то ужасной болезни? Вы никогда бы не заподозрили, что на самом деле они обсуждают различные заговоры по уничтожению человечества.

Почему же они так милы друг с другом, даже когда обсуждают мрачные и болезненные темы? Полагаю, потому, что каждому из них ясно: они, как и все люди, нуждаются в социальной поддержке и одобрении. В сообществах заблуждающихся выработалась особая социальная норма предоставления такой поддержки в изобилии, так что любой другой круг общения меркнет в сравнении с ними (за исключением разве что переписки двух влюбленных подростков в самом начале отношений, когда они просто не в состоянии остановиться, выражая восхищение непостижимо прекрасными качествами друг друга).

Начинайте с общих тем

В социальной среде стиль обсуждения или аргументации, основанный на принципе «мы и они», контрпродуктивен по своей сути. Когда у человека «мышление солдата» (см. главу 6), он не слушает внимательно, поскольку занят поиском контраргументов. Предполагаю, контраргумент мысленно сформулирован еще до того, как оппонент закончит предложение. И поскольку все мы хорошо умеем находить аргументы в пользу любой позиции, которую занимаем, разговор заходит в тупик. Вот почему крайне важно сначала установить общие интересы, темы, связи и т. д. даже с тем, чьи убеждения сильно отличаются от наших.

В своей книге «Как меняются умы: Удивительная наука о вере, мнениях и убеждениях» (How mind Change: The Surprising Science of Belief, Opinion, and Persuasion) научный журналист Дэвид Макрэйни углубился в некоторые из наиболее эффективных методов изменения убеждений, особенно по спорным и напряженным темам. Во всех рассматриваемых им методах, включая глубинное интервью (см. главу 3), «уличную эпистемологию» и «умную политику», первым шагом всегда является установление раппорта (контакта). Другими словами, убедите собеседника, что вы ему не враг, не намерены его судить или стыдить, но вам интересно услышать его мнение и вы готовы к открытому разговору. В данном контексте это хороший способ сделать так, чтобы любой человек, с которым вы беседуете, неважно, заблуждающийся он или нет, не почувствовал себя отвергнутым и идентифицировал вас как представителя группы «мы», а не «они».

Умение идентифицироваться с группой заблуждающегося не означает принимать его точку зрения и соглашаться со всем, что он говорит. Вполне нормально считать некоторые из его убеждений оскорбительными или опасными. Но, как в диаграмме Венна, где пересекаются все возможные отношения множеств, вы можете найти точку соприкосновения. Подход «внутри и вне группы» особенно полезен, поскольку «внутри» мы можем говорить об общих целях и проблемах. В рамках этого подхода сначала нужно выбрать тему, по которой у вас с собеседником очевидно схожие взгляды, например цены на жилье или рост преступности. Или найдите общую проблему, которая волнует обоих, например воспитание под- ростков. Таким образом, вы дадите понять, что сходств между вами гораздо больше, чем различий.