Герой любого времени: как Пушкин вновь оказался актуальным для современного театра
В ближайшее время российских зрителей ждет целая волна новых и хорошо забытых старых пушкинских спектаклей — от «Бахчисарайского фонтана» до еще одной балетной «Пиковой дамы», которую планируют выпустить в Нижнем Новгороде. Без всяких юбилеев и официальных разнарядок Пушкин вновь становится оракулом, которому можно верить безоговорочно. И который каждому может дать ответ, соответствующий ожиданиям. Так было и в 1937 году, когда всеобщая пушкиномания поразила страну.
Тогда Пушкин, едва ли не единственный российский литератор, лишенный всякой назидательности в своем творчестве, в тяжелый кровавый год русской истории пришелся ко двору и официальной власти. Истребив 17 прямых потомков Пушкина во время террора 1930-х годов — кто-то расстрелян, кто-то отправлен в лагеря, кто-то выслан на север и в Казахстан, — похоронив умершую в нищете и голоде в Москве в 1919 году 87-летнюю дочь поэта, Марию Александровну Гартунг, государство стало вещать от его имени, самоназначив себя главным пушкинским наследником.
Первое послереволюционное чествование Пушкина пришлось на 1937 год, столетие гибели писателя на дуэли. Идея проведения всесоюзного пушкинского торжества принадлежала соратнику Сталина Льву Каменеву в 1933 году. К 1937 году его уже расстреляли как врага народа, но идеей воспользовались. Так Пушкин из «идеолога среднекапитализирующего поместного дворянства» стал «нашим товарищем в борьбе за коммунизм».
Таким его представил на памятном вечере в Большом театре 10 февраля 1937 года председатель Всесоюзного пушкинского комитета Бубнов: «Только великая страна победившего социализма по достоинству может оценить великого поэта Пушкина... Пушкин принадлежит тем, кто борется, работает, строит и побеждает под великим знаменем Маркса–Энгельса–Ленина–Сталина». К юбилею улицу Большую Дмитровку переименовали в Пушкинскую улицу, а Музей изобразительных искусств на Волхонке получил имя Пушкина (ГМИИ им. Пушкина). Тогда же в народ вошли поговорки и анекдоты про Пушкина, из серии: «А работать за тебя кто будет? Пушкин?» Но главное — произведения Пушкина были напечатаны немыслимым прежде тиражом 19 млн экземпляров.
Сегодня, спустя чуть менее чем 90 лет, Пушкин вновь оказывается нужен и актуален, но теперь за дело взялся театр.
Германн в Большом балете
Самая долгожданная балетная премьера уходящего года — «Пиковая дама» в Большом. В афише театра это название уже больше века присутствует почти непрерывно, прежде всего, оперой Чайковского. Но был довольно долгий период, когда в репертуаре мирно уживались одноименные опера и балет.
Балет в одном действии француза Ролана Пети был одной из первых постановок в современной истории, созданных специально для Большого театра. В 2001 году развернутое на час выяснение любовных отношений Германна — Николая Цискаридзе с Пиковой дамой — Илзе Лиепа вызвало такой фурор, что спектакль франко-итальянской постановочной команды был награжден Государственной премией России.
Теперь к «Пиковой даме» решил обратиться Юрий Посохов. Хореограф, за плечами которого «Чайка», «Нуреев», «Герой нашего времени», обычно очень точно отзывается на сверхзвуковые волны времени. При этом его влечет не столько сюжет, сколько то, что содержится между строк, — светотени человеческих отношений, психологические состояния, невыразимые словом эмоции. Отдельная интрига: почему именно сейчас Посохов решил ставить «Пиковую даму», которая в его «библиотеке балетов» живет уже много лет; почему он, как огня боящийся банальности, в 2023 году обратился к Пушкину?
Вместе с драматургом Валерием Печейкиным, много лет служившим в «Гоголь-центре», с которым несколько лет назад Посохов сделал «Анну Каренину», с успехом идущую в Америке и Австралии, они сложили балет, балансирующий между Пушкиным и оперой Чайковского. Лиза не утопится в Зимней канавке, Герман, даже лишившись пушкинской двойной «нн» в фамилии, не станет героем-романтиком. Посоховские Печорин, Нуреев, Треплев стоят перед вопросом: что значит быть собой, как сохранить свои идеалы и собственный мир. Наверняка и Герману предстоит очная ставка. А вот как именно она будет выглядеть — станет известным на премьере.
Онегин — важный госчиновник
«Ленский жив!» — эта сенсационная новость разнеслась перед недавней премьерой новой постановки «Евгения Онегина» в Нижегородском театре оперы и балета. Носящий имя Пушкина театр будто обречен не расставаться с хрестоматийными произведениями, и завлечь на них публику ему особенно сложно. Но в последние годы театр проводит полную перезагрузку, и умение превратить каждую свою новинку в резонансную премьеру оказалось бесценно.
Найти нечто новое в отношениях Онегина, Татьяны Лариной, Ленского взялся режиссер Сергей Новиков, на счету которого вполне традиционные и предсказуемые «Опричник» в Михайловском и Новосибирском театрах и «Лакме» в Красноярске. Его «Онегин» начинается преднамеренно, даже вызывающе традиционно: деревня, усадебный дом, беседка, варенье, Татьяна с Ольгой заводят «Слыхали ль вы», им со скукой отзываются Ларина с Няней, у крестьян «болят скоры ноженьки со походушки», Ленский привозит нового друга Онегина. Первые две картины мерно катятся, как равнинная речка.
Но на именинах Татьяны уже разбушевавшийся Ленский пытается плеснуть в лицо Онегину водой, словно оживляя теледебаты из прошлой жизни. Пока память играет ассоциациями, Ленского скручивает дирижер полкового оркестра. Только тут понимаешь, что портрет на стене ларинской гостиной совсем не случайно напоминает изображение императора Павла, и ревнивый поэт оказывается виновным в оскорблении величества.
Дальше действие становится все более стремительным: привычный ход событий ломается, вслед за именинами следует не дуэль, а объяснение Татьяны с Онегиным, который оказывается важным государственным человеком. Встречаются они в уездном театре, роскоши которого позавидует и Большой, — Ларины покидают усадьбу, чтобы подать прошение за арестованного Ленского. Приказ о казни в его камеру приносит сам Онегин. Здесь уже зрителю, даже знающему оперу Чайковского наизусть, становится не до сна.
Онегин должен собственноручно привести приказ в исполнение. Но, руководствуясь бог весть какими причинами, он жертвует одним другом, Зарецким, ради другого — Ленского. Это должно объяснить дальнейшее «убив на поединке друга». В жертву приходится принести и любовь Татьяны, чтобы она могла выскочить за Гремина. Зато в полный рост встает образ государева человека, персонажа тонкого и сложного, обреченного судьбой и должностью на одиночество и непонимание.
Внутренняя логика Чайковского, писавшего свою поэму о живых и мертвых душах, ломается. Вместе с ней тушуется и дирижер Дмитрий Синьковский, один из главных героев нынешних преобразований нижегородской оперы. К счастью, здесь на первый план выходят исполнители, опытные Константин Сучков — Онегин, Сергей Кузьмин — Ленский, Екатерина Ясинская — Татьяна, Наталия Ляскова — Ольга и юные Сергей Антаков — Онегин, Роман Мамалинов — Ленский, Мария Калинина — Татьяна и Валерия Горбунова — Ольга. Мастерство и эмоциональная свежесть не позволяют зрителям солидаризироваться с Онегиным и счесть свой жребий на этих спектаклях жалким.
Танцует Петр I
Астраханский театр оперы и балета, чтобы заявить о себе, тоже решил взять в союзники Пушкина. Только выбрал для этого «Медного всадника» — в наши дни почти забытый балет Рейнольда Глиэра, хит послевоенной эпохи. Написанный по лекалам драмбалета, спектакль значительно отличался от первоисточника. Все в нем было сконцентрировано на любви Евгения и Параши. Медный всадник, как Дон Кихот в одноименном балете, служил лишь поводом для танцев других персонажей. Но теперь хореографа Юрия Клевцова увлекла именно фигура Петра I, которую он постарался поставить поближе к центру новой композиции.
Именно император, прозревая через века, видит и роман петербургских мещан начала XIX века, и наших современников, не забывающих навещать знаменитый памятник «Петру Первому Екатерина Вторая». Петр и сам увлекается плясками на ассамблеях, и дает вдосталь потанцевать другим. В этом залог успеха спектакля, не теряющего за величием замысла постановочную эффектность и танцевальное разнообразие. Клевцов удачно чередует почти неизбежную в таком балете выразительную пантомиму, менуэт, трепак, классические па-де-де. Виды Петербурга разных эпох, интерьеры и экстерьеры стремительно сменяют друг друга и отступают перед впечатляющей картиной бури и наводнения (оформил спектакль Олег Молчанов).
Постановщики, обратившись к старому названию, не стали следовать его букве, предпочтя динамику, сложность ритмов, эмоциональные взлеты и падения, — словом, представили балет так, чтобы хрестоматийный глянец не подавил современного зрителя, привыкшего к энергии и яркости кино, мюзикла и рекламы.
Как отмечает филолог Сергей Волков, живое, игровое начало пушкинского гения, «веселое имя» Пушкина несовместимо с понятием смерти, а значит, воспринимается как универсальный антидот во все мрачные времена.