В XX в. алфавитный порядок казался бессмертным. Никто уже не помнил того времени, когда расположение материала не было по умолчанию алфавитным. Казалось даже, что хаос и многообразие мира можно укротить одной только силой алфавитизации.
Поль Отле (1868–1944), бельгийский мыслитель, хотел классифицировать всю информацию в мире и считал себя способным это сделать. Он полагал, что все, что когда-либо было написано в книгах и вообще было известно, можно сжато представить в картотеке: по одной крупице знания на карточку, все карточки выстроены в алфавитном порядке, благодаря чему в ней можно найти любые сведения о чем угодно, о ком угодно, о любом месте и любой дате в истории. Отле начал скромно — с составления в 1890-е гг. библиографии по социологии. Затем он расправил крылья, основав Международный институт библиографии в Брюсселе, который использовал сведения всех библиотечных каталогов и библиографий, которые только можно было найти, чтобы составить обобщение и сумму, как он надеялся, всех библиотек и всех книг: «реестр всего, что было написано во все времена, на всех языках и по всем предметам». Как и Библиотечное бюро, Отле создал службу подписки, ежемесячно снабжая своих клиентов карточками стандартного размера с новыми кратко представленными сведениями. К 1900 г. у него было 300 полноправных подписчиков, а к началу Первой мировой войны еще полторы тысячи человек стали ежегодно обращаться в Институт за информацией.
Вторая мировая война заставила утопические мечтания рассеяться и уступить место прагматизму. В 1940 г. правительство Германии распорядилось конфисковать на оккупированной территории Европы любые книги, которые могли бы пополнить фонды проектируемой библиотеки Высшей школы национал-социализма, или Университета Третьего рейха. Однако «Универсальная библиография» Отле, включавшая после почти полувековой работы по индексации и обобщению около пятнадцать миллионов карточек, была отвергнута. «Это невозможный беспорядок, — было сообщено в штаб-квартиру, — от которого давно пора избавиться». Тем не менее нацисты решили, что некоторые ее составляющие представляют ценность: «Картотека может оказаться весьма полезной».
Это звучало грубо и, должно быть, невыносимо для пожилого Отле, но следует отметить, что именно карточный каталог, двигатель всей его системы, сочли достойным сохранения.
За полвека, предшествовавшие этим событиям, алфавитная организация распространилась повсюду. Как мы видели, великие средневековые энциклопедисты, даже зная об алфавитном порядке, относились к нему пренебрежительно. Напротив, в начале XX в. «Энциклопедия Нельсона» (1909), которая впоследствии будет переименована в «Бесконечную энциклопедию Нельсона с вкладными листами», обратилась к алфавиту в поисках спасительного избавления от проклятия, которое преследовало энциклопедистов всех времен, — от устаревания. Тома «Энциклопедии Нельсона» состояли из статей в алфавитном порядке, как и любая современная энциклопедия. Разница заключалась в том, что страницы этой энциклопедии не были прочно закреплены, как у обычных книг, но с помощью шпилек удерживались в переплете, который открывался специальным ключом. Предисловие издателя возвещало, что «Энциклопедия Нельсона» — это «современная книга» и акцент в ней сделан «на предметах, которые представляют широкий и живой интерес в наши дни»; имелись в виду науки и технологии, а также биографические очерки о современниках — все эти сведения нуждались в регулярном обновлении. Каждый том содержал «гарантию» того, что «не менее 500 заменяемых страниц» будет отправлено каждому подписчику «без дополнительных затрат» в течение по крайней мере трех лет после покупки. Однако (теперь это кажется неудивительным), несмотря на то что основу этого продукта составлял алфавитный порядок и он же обеспечивал ему коммерческий успех, сам принцип организации оставался незаметным даже для создателей энциклопедии: в ней имелась статья «Алфавит», посвященная истории письма, но не было статьи об алфавитном порядке.
Вполне возможно, что алфавитный порядок, даже в постоянно обновляющихся справочниках, к 1909 г. стал незаметным в силу привычности и обыкновенности; так же он воспринимался в другом образцовом алфавитном жанре — телефонном справочнике, или телефонной книге. Указатели улиц, а затем почтовые справочники, предшественники телефонных книг, появились в XVIII–XIX вв. во многих городах. В них перечислялись имена, профессии и адреса жителей и предприятий, расположенные в алфавитном порядке или, реже, в порядке улиц, которые, в свою очередь, располагались по алфавиту, в пределах одного района. Несмотря на это, поначалу большинство таких справочников включало неалфавитные компоненты: например, им предшествовали списки чиновников, магистратов, олдерменов и других представителей власти, а также учреждений; имена и названия почти всегда перечислялись в них в иерархическом или хронологическом порядке.
Первые телефоны продавались парами, владелец одного мог общаться только с владельцем другого телефона из этой пары.
Поэтому клиенты не нуждались в телефонных книгах. Так продолжалось до 1877 г., когда был придуман телефонный коммутатор: вызовы от абонента направлялись к центральной станции, откуда они перенаправлялись к другим абонентам той же самой станции. Абоненты одной и той же телефонной станции обычно были связаны друг с другом по роду деятельности. Например, одна станция объединяла фармацевта, шестерых докторов и платную конюшню: у них имелись общие деловые интересы.
В 1878 г. Джордж Кой, который ранее работал в телеграфной компании в Коннектикуте, спроектировал и построил телефонный коммутатор, с помощью которого вызовы могли «переключаться» с одной станции на другую, что значительно увеличивало охват абонентов, которые теперь уже не были привязаны исключительно к собственной телефонной станции. На таких коммутаторах имелось множество разъемов, по одному на каждого абонента. Когда абонент звонил на станцию, ему отвечал оператор; совершающий вызов просил соединить его с другим абонентом, и оператор подключал его разъем к тому, который был связан с запрашиваемым абонентом.
В первый год работы коммутатора Кой подключил к нему двадцать одного подписчика. Абоненты больше не образовывали тесно связанные сообщества коллег; в действительности они могли вообще не знать других подписчиков. Поэтому все они получали список абонентов, обслуживаемых коммутатором Коя: в нем присутствовали врачи, дантисты, почта, полицейский участок, клуб, несколько магазинов и рынков. Имена этих подписчиков занимали целую страницу и перечислялись в произвольном порядке, насколько можно судить в ретроспективе. (Впрочем, их порядок мог быть понятен Кою; например, он мог соответствовать хронологии подключения абонентов к коммутатору или расположению соединений на устройстве.) Конечно, тогда не было нужды присваивать каждому имени определенный номер: абонент звонил на коммутатор и называл другого абонента по имени или по профессии: «Соедините меня с почтой» или «Мистера Смита, пожалуйста». Через несколько лет Кой содержал штат из четырех операторов для соединения двухсот абонентов через несколько коммутаторов, и значительно расширенный список подписчиков имел уже алфавитное расположение.
К 1880 г. появился первый известный печатный список абонентов Великобритании — фактически первая телефонная книга. Он включал 407 подписчиков и по-прежнему не содержал телефонных номеров. (К сожалению, историк, описавший его в 1920-е гг., не обратил внимания на принцип расположения имен.) В одном отношении первые телефонные операторы были очень похожи на средневековых монастырских библиотекарей: пока счет рукописям или абонентам шел на десятки и сотни, ответственный сотрудник мог запомнить их местонахождение; но как только их становилось больше, возникала потребность в некоем инструменте поиска. Вообще, в ранних телефонных книгах использовались различные системы расположения имен. В некоторых абоненты перечислялись в порядке их подключения к станции или по дате приобретения телефона. В других они были сгруппированы по роду деятельности или профессии. В то время абонентам по-прежнему редко присваивали номера: телефонная книга города Монреаль за 1883 г. информировала, что для вызова абонента необходимо медленно и четко произнести его имя.
Номера стали заменять имена после того, как число абонентов выросло настолько, что операторы уже не могли запомнить их всех по именам. Эти имена, вероятно, записывались под гнездами соответствующих абонентов на коммутаторе в алфавитном, а не в числовом порядке. Возможно, имена занимали слишком много места. Или же считалось, что операторы смогут просматривать ряд чисел быстрее, чем ряд имен. Скорее всего, препятствием для сохранения имен была необходимость в их перестановке по алфавиту после регистрации каждого нового подписчика. Какой бы ни была причина, в тот момент, когда число абонентов коммутатора достигло критической величины, им были даны «телефонные номера», для звонков и распространения среди тех, кто может захотеть позвонить им самим; впрочем, вплоть до 1950-х гг. небольшие коммутаторы продолжали использовать имена. («Этель на улице, снимает постиранные вещи, пока не началась буря, но я скажу ей, что тебе нужен рецепт варенья ее матери, когда она в следующий раз наберет номер» — так звучит типичная выдуманная история о работе сельской телефонной станции, которая, впрочем, не сильно расходится с реальным положением дел.)
В США, по утверждению телефонной компании Bell, в 1960-х и 1970-х гг. более 93 млн человек ежегодно искали как минимум три телефонных номера в «Желтых страницах», деловом телефонном справочнике, перечисляющем абонентов по роду деятельности или профессии; чуть меньше людей обращалось к «Белым страницам», или справочнику адресов. Впрочем, известно, что до 10% всех записей были неверны, что давало около 50 млн ошибочных набранных номеров в год. Точность достигалась примерно тем же путем, что и в библиотечных каталогах, которые исправлялись и обновлялись на протяжении веков. В Великобритании телефонная система находилась под эгидой почтовой службы, и в 1960-е гг. за исправления в телефонных книгах отвечал один сотрудник на каждые 56 районов. В качестве отправной точки служащие использовали имевшиеся печатные телефонные книги; в них они делали исправления на полях, добавляли новые и вычеркивали более не использовавшиеся номера, затем, при необходимости, вносили поправки в алфавитный порядок. Хотя и с неохотой, почтовая служба задумывалась о переменах в организации телефонных справочников: рассматривалась возможность переноса исправлений в картотеку, «отпечатанную на пишущей машинке», как заметил начальник отдела телефонных справочников, ощущая веяние современности — подобное тому, что ощущали переписчики, переходя от надстрочных глосс к отдельным словарям.
Этот сотрудник почты также, как ни странно, вполне осознавал, что работа, которую выполняли его сотрудники, была совершенно незаметна для остальных и что вся страна полагалась на точность этих алфавитных списков, не воздавая должного их составителям. Как он позже вспоминал, когда ему поручили эту работу, он чувствовал недостаточную осведомленность в вопросах алфавитного расположения, а тем более в том, какие подходы признавались наилучшими в этом деле. Поэтому он обратился к библиотекарю Британского музея и запросил список авторов, компетентных в данной теме. В ответ библиотека сообщила ему телефонный номер — главного, по их словам, эксперта в этой области; как оказалось, это был его собственный номер.
К середине XX в. алфавитный порядок уже считался не исторической причудой, изобретением, которое более чем за семьсот лет проникло в самые разные области человеческой деятельности, но чем-то внутренне присущим этим областям. Согласно первоначальным правилам Международного олимпийского комитета, утвержденным в 1921 г., на церемонии открытия Олимпиады сборные команды появляются «в алфавитном порядке по названию страны». В 1949 г. появилось уточнение: правила стали требовать, чтобы команды появлялись «в алфавитном порядке, который принят в языке принимающей страны». Тем не менее, когда Олимпийские игры 1964 г. проводились в Японии — стране с неалфавитной письменностью, МОК пожал плечами и распределил выход в соответствии с английскими формами топонимов, записанными латинскими буквами. Лишь в 1988 г., когда игры проходили в Южной Корее, ее народ возмутился и дал понять алфавитному миру, что алфавитный порядок не является «священным писанием» и что многие страны и цивилизации прекрасно обходились без него в течение тысячелетий. На открытии игр в Сеуле первой вышла Гана, затем Габон, поскольку ga является первым слогом корейского силлабария хангыль. На Олимпийских играх в Пекине в 2008 г. китайские организаторы использовали традиционные системы классификации IV в., в которых идеограммы располагались сперва по числу содержащихся в них простых иероглифов, а затем по типу мазка кисти. И мир не рухнул, хотя западным телевизионным сетям пришлось поломать голову над тем, где разместить рекламные паузы, чтобы не пропустить выход своей страны.
Хотя современные средства связи могли бы распространять знание о неалфавитных языках в тех местах, где используются алфавиты, в наши дни в Западной Европе есть тенденция считать системы сортировки, основанные на алфавите и применяемые в указателях, каталогах, словарях, энциклопедиях, телефонных книгах, единственным возможным вариантом. Запад отказался от многих, даже от большинства, справочников, построенных не в алфавитном порядке, признавая их непригодными для использования. Немногим удалось сохранить прежнее, непризнанное теперь расположение материала, снабдив его обязательными подпорками в виде алфавитного указателя. «Тезаурус Роже» является, пожалуй, наиболее часто используемым неалфавитным справочником на английском языке. Его структура основана на естественно-научной классификации XVIII в. и организована по типам, классам, отрядам и семействам — системе, непонятной для большинства, если не для всех современных пользователей. Указатель, который имеется во всех изданиях «Тезауруса», вышедших в XX–XXI вв., сегодня настолько необходим, что занимает обычно более половины книги. Другие явления, которые мы рассматриваем как независимые от языка и особенно от алфавита — значительная часть технологий недавнего времени, включая телеграфный код, азбуку Морзе, шрифт Брайля, пишущие машинки, обработку перфокарт, кодирование текста, текстовые редакторы, ASCII и OCR, — на самом деле используют латинский алфавит в качестве отправной точки. Тем не менее, принадлежа к алфавитным культурам, мы не замечаем нашего предубеждения и не воспринимаем их как основанные на алфавите: нам они кажутся нейтральными или даже «универсальными».
В условиях англо-американского технологического доминирования многие страны, использующие неалфавитные формы письма, были вынуждены создавать обходные пути. Пишущая машинка, а затем и клавиатура компьютера являются яркими примерами алфавитного предубеждения: они имеют строго фиксированное количество клавиш, ограниченные возможности добавления диакритических знаков или использования букв, меняющих форму в зависимости от положения в слове, если только не переходить на специальные клавиатуры и коды; к тому же в них изначально задано направление письма слева направо. Уже давно доступны пишущие машинки и клавиатуры для алфавитных языков, которые не разделяют этих принципов; однако они воспринимаются как «модификации», тогда как нормой остается алфавит из 26 букв с минимальным количеством надстрочных знаков и направлением письма слева направо. Всё остальное — варианты. Неалфавитные шрифты, которые нельзя приспособить к алфавитной клавиатуре, отвергаются как абсурдные или отсталые, что в современном мире означает практически одно и тоже. Лишь недавно консорциум World Wide Web (известный как W3C), управляемый совместно США, Францией, Японией и Китаем, внес изменения в систему создания URL-адресов, допускающие использование в них шрифтов, неоснованных на латинском алфавите.