«Ирония судьбы в Голливуде»: каким получился американский ремейк советской классики
Сегодня об этом мало кто вспомнит, но дебютом выпускника ВГИКа и Школы кинематографии и телевидения университета Южной Калифорнии Марюса Вайсберга стала англоязычная картина «Мест нет» 1999 года. Небрежный американский альманах об отношениях, события которого сосредоточены в одном-единственном мотеле «Пинк», наполнен глупыми, топорными диалогами и неоправданно пошлым юмором.
После этого Вайсберг на некоторое время оставил режиссуру. Но в середине 2000-х вернулся, сделав «Старшего сына», — голливудскую вариацию пьесы советского драматурга Александра Вампилова с никому не известными актерами в главных ролях. Несмотря на талантливый первоисточник, сценарий получился донельзя «невзрачным». Забросив мечты о голливудской карьере, режиссер вернулся в Россию, сменил фамилию (Бальчюнас на Вайсберг) и начал с невероятной скоростью штамповать низкосортные комедии.
«Ирония судьбы в Голливуде» (в оригинале About Fate, дословно «О судьбе») выглядит попыткой наверстать упущенное. Как и раньше в случае с Вайсбергом, опираясь на чужой материал. При этом ни снимать ремейк классики, ни режиссировать историю, написанную другим сценаристом, абсолютно не зазорно — быть «пишущим» постановщиком не каждому дано. Гораздо больше коробит тот факт, что незадолго до премьеры Вайсберг заявил, будто фильм сохраняет дух оригинала. Это абсолютно не так: по сути перед нами штампованный американский ромком, шитый белыми нитками халтуры с опорой на вечное русское «авось». Зачем в принципе было использовать пьесу Брагинского и Рязанова? Этот вопрос остается без ответа.
Главные герои «Иронии судьбы в Голливуде» — Марго и Гриффин (Эмма Робертс и Томас Манн), жители неназванного небольшого американского города. В начале фильма еще не знакомые друг с другом молодые люди просыпаются каждый у себя дома, обстановка в их жилищах до боли похожая. Схожая планировка, цвет обоев, мебель из «Икеи», даже коты у персонажей одинаково флегматичные (разве что разных цветов). И Гриффин, и Марго собираются в скором времени связать себя узами брака. Он — с популярной блогершей и моделью, чьи фото красуются на скамейках и автобусах. Она — с надменным обладателем черного пояса по карате, который, если и влюблен, то исключительно в самого себя. Как и в первоисточнике, однажды в жизни героев все пойдет не так — он напьется (в бане и с русским приятелем), перепутает дом и случайно окажется у нее. Впрочем, основной сюжетный поворот едва ли ни единственное, что роднит фильм Вайсберга с оригиналом.
В художественной вселенной Вайсберга нет ничего постоянного. Здесь детали интерьера перемещаются в пространстве хаотично, будто реквизиторам было лень возвращать их на место после очередного дубля. Названия и надписи в кадре то на русском, то на английском языках. Вместо 3-й улицы Строителей здесь Мейпл-стрит, 15. Ключи в домах Марго и Гриффина находят под цветочными горшками. Это вроде бы малоэтажная Америка из условного «Субурбикона», но в то же время она отчего-то похожа и на фантастическую Россию будущего.
У Марюса Вайсберга, который снимал фильм в Америке, судя по всему, был консультант по вопросам инклюзии. Из России это может казаться странным, но в западной киноиндустрии такая практика довольно распространена. В сюжете «Иронии судьбы в Голливуде» появляются или упоминаются гомосексуалы, трансперсоны, афроамериканцы и азиаты. При этом никто из них не влияет ни на основную, ни на второстепенную сюжетные линии.
В мире, окружающем Марго и Гриффина, все друг другу братья — и таксист-армянин Геворг, с трудом выговаривающий текст сценария на русском, и россиянин Сэм (видимо, в прошлой жизни он был Семеном), который ведет персонажа Томаса Манна в баню. Да, здесь будет «та самая» сцена с водкой — правда, в контекст событий она совершенно не вписывается и выглядит абсолютно не обязательной. Герои «Иронии судьбы в Голливуде» друг с другом до слащавости вежливы и терпеливы. Исключение разве что Марго и ее родная сестра (Бритт Робертсон). Впрочем, в конце их взаимная неприязнь внезапно испаряется, и все заканчивается единением и сестринскими объятиями.
Режиссерские приемы, которые использует Вайсберг, кажутся выполнением заданий из чек-листа, озаглавленного «Смотрите, как я умею». Здесь есть и полиэкраны из начала 2000-х, и абсурдный клиповый монтаж, будто стилизованный под музыкальные видео из тех же нулевых, и классические «восьмерки» (когда камера по очереди наводится то на одного, то на другого персонажа) во время диалогов (возможно, единственная манера съемки, от которой при просмотре фильма не начинает укачивать). Печальнее всего обстоят дела со сценарием и, в частности, с диалогами. Их будто бы писал искусственный интеллект — настолько «бесчеловечно» звучат реплики из уст далеко не бесталанных актеров, вроде Робертс и Манна.
В сухом остатке «Ирония судьбы в Голливуде» кажется и не фильмом вовсе, а насмешкой над современным кинематографом. Если бы Марюс Вайсберг изначально объявил о работе над пародийной вариацией советской классики, многие претензии, изложенные в этом тексте, отпали бы сами собой. Но перед нами не пародия, а вполне серьезная попытка снять романтическую комедию, основанную на советской пьесе прошлого века. В результате в фильме вымученная надуманность происходящего соседствует с пресными эмоциями, театральной фальшью и переизбытком сентиментальности, превышающим все допустимые нормы. «Ирония судьбы в Голливуде» не просто неудачный фильм, это откровенное унижение жанра.