Спасение от духоты: новый сериал про подростковый стендап «Пингвины моей мамы»
Гоша — 15-летний подросток, у родителей которого необычное хобби: они берут в семью приемных детей. У Гоши уже есть двое сводных братьев и приемная сестра. В доме царит почти военная дисциплина: все, кому нет восемнадцати, обязаны соблюдать четкий распорядок, а почти любая провинность (нецензурщина, поздний приход домой, пререкание со старшими) карается штрафами в виде изъятия карманных денег. Со дня на день мама с папой должны усыновить еще одного ребенка, мальчика с аутизмом Виталика, испытывающего трудности с социализацией. Что автоматически означает выселение Гоши из его комнаты, последнего места, где он может остаться наедине с самим собой. В школе проблемы: учителя ругают мальчика за лохматые кучерявые волосы, а местные мажоры вечно норовят стукнуть по голове. Единственное, что помогает держаться на плаву, — это юмор: Гоша увлекается стендапом и однажды приходит в клуб, где вдруг становится местной звездой за счет едких шуток, завязанных на рефлексии о собственной жизни.
Рынок российских сериалов, стремительно развиваясь, помимо компиляции западных идей, время от времени прощупывает собственное звучание. Наибольший интерес, как показывает практика, вызывают темы, несущие в себе культурный код, близкий нашему зрителю. «Чики» пропитаны южным духом, «Эпидемия» убедительно показала, каким будет апокалипсис по-русски, «Вампиры средней полосы» перенесли реалии сериалов и фильмов про вурдалаков в Смоленск, сохранивший колорит имперской России. А вот с шоу о подростках у нас было туговато, хотя давно пора: новое поколение молодых ребят радикально отличается от предыдущих, частично или полностью воспитанных в аналоговом мире. В США сериалов о жизни современных «выросших детей» более чем хватает: от «Полового воспитания» и «Эйфории» до «13 причин почему» и «Очень странных дел». У нас же это всегда были либо истории про современных взрослых в прошлом («Мир! Дружба! Жвачка!»), либо нечто, максимально оторванное от реальности («Новенький»). Показателен успех «Трудных подростков», продленных аж на третий сезон: запрос на тему явно есть, но его не успевают обрабатывать.
Уникальность «Пингвинов моей мамы» в том, что он, как и западные проекты, не сюсюкается с потенциальным зрителем и не искажает реальность, в которой живет герой. Гоша (Макар Хлебников, талантливый сын режиссера «Аритмии» Бориса Хлебникова) — яркий, самобытный, а главное, узнаваемый протагонист со своей особенной харизмой. В отличие от интернатских «Трудных подростков», существующих в экстремальных реалиях, ситуация Гоши вполне обыденна. Мама замуштровала сына донельзя — но мало, что ли, в мире строгих, но любящих родителей? Гошу задирают в школе (как и примерно половину российских школьников), но герой не просто не дает слабину, а умудряется давать жесткий словесный отпор обидчикам. Он спасается юмором — но не втихаря, а со сцены. Старшие коллеги по стендапу называют Гошу «злым *** (малолеткой)», который шутит про массовую диарею в школе и 15-летнего Иисуса — и делает это так, что ставит на место даже накидавшегося хама, решившего испортить всем вечер.
Подростки в «Пингвинах моей мамы» чертовски живые, честные с собой и зрителем, не маленькие копии взрослых людей, а самобытные персонажи, которые способны вызвать искреннюю симпатию даже у условной мамы, обнаружившей в кармане штанов своего сына-девятиклассника упаковку из-под презерватива. Кроме самого Гоши, в сериале есть и другие герои-подростки. Например, его сводный брат Амир (Заур Гюльахмедов), который буквально одной фразой развенчивает дремучие мифы о первобытных нравах людей кавказской национальности.
Воспитание приемных детей — еще одна важная тема сериала, которая обыгрывается с удивительным чувством меры. Можно было удариться в заламывание рук и включить Валерию Гай Германику (а автор сериала Наталия Мещанинова как раз работала с Германикой над «Школой»). Но здесь вместо острой социальной драмы временами проглядывает чуть ли не комедия положений: дети комично выстраиваются в очередь к умывальнику, обкладывая друг друга бранью за то, что кто-то посмел сунуть ноги в ванну вне очереди. В то же время в этом есть и правда жизни: то, что кажется смешным со стороны, для участников может стать травмой. Особенно когда появляется Виталик, которого можно вывести из равновесия одним неудачным прикосновением.
Тут и вспоминаешь пингвинов из названия. Пролактин, стимулирующий материнский инстинкт, порой вынуждает взрослых самок пингвина, уже вскормивших свой выводок, красть чужих пингвинят. А потом бросать их на произвол судьбы, когда действие гормонов рассеется. Мысли о таком решении всех проблем иногда проскальзывают у мамы и папы Гоши. Это довольно горькая, но не лишенная остроумия метафора, вполне укладывающаяся в рамки юмора этого сериала: колкого, грубоватого, но удивительно точного. Стендап в «Пингвинах моей мамы» — не просто рефлексия по поводу и без (как в, например, «Я не шучу», другом сериале про особенности национального юмора), а среда, в которой герои находят спасение от духоты слишком серьезного мира — и формируются как личности. То, как Гоша учится шутить, входит в обязательную программу становления характера — от шуток про гири в карманах и диарею у одноклассников он постепенно переходит к наболевшему и актуальному. Через злость и цинизм учится человеколюбию и терпимости.
При всей своей остроте «Пингвины моей мамы» обладают расслабляющим эффектом. Сериал мягко, но с нажимом говорит о серьезных вещах, актуальных для современной России: распоясавшаяся (якобы) молодежь, кризис традиционных ценностей, национальная нетерпимость и другие вещи из кухонных разговоров об особых путях, дураках и дорогах. И показывает, что в любой, даже самой безвыходной ситуации помогает не навык эффектно насупить брови, а способность посмотреть на себя со стороны — и, возможно, улыбнуться.