«Тут можно сыграть на понижение»: как меняется рынок русского искусства

Аукционный дом Sotheby's ввел новый формат продаж русского искусства, подстроившись под мировой тренд, — частные продажи. Этот тренд усилился с момента начала пандемии, когда в аукционных домах увеличился объем частных продаж. Например, у Christie’s в 2020 году частные продажи составили $1,3 млрд (рост на 57% по сравнению с 2019 годом), а общий объем продаж — $4,4 млрд. У Sotheby’s  в 2020 году объем частных продаж достиг $1,6 млрд (больше чем наполовину превысив результаты 2019 года) при общем объеме продаж $3,5 млрд.

Осенью 2021 года глобальный тренд затронул рынок русского искусства. Впервые в России аукционный дом Sotheby’s проводит частные продажи русского искусства, принадлежащие российским владельцам (в формате частных продаж в 2019 году аукцион уже привозил в Москву западноевропейское искусство). Выставленные в зале фонда InArtibus 16 работ происходят из 14 российских коллекций. Например, «Натюрморт с наутилусом»  Яна Давидса де Хема недавно был выставлен в музее Нового Иерусалима на выставке «Младшие Брейгели и их эпоха. Нидерландская живопись золотого века из коллекции Валерии и Константина Мауергауз».

О том, в чем привлекательность формата частных продаж для коллекционеров, Forbes Life рассказала глава российского отделения Sotheby’s Ирина Степанова.

— Ирина, чаcтную продажу работ сравнивают с аукционом Sotheby’s 1988 года, который провел звездный аукционист Симон де Пюри. Что их объединяет? Все работы, выставленные на продажу, происходят из России?

— Аукцион 1988 года, к сожалению, еще никто не повторил. Хотя мы мечтаем об этом. Но это важное для нас событие: мы заявляем, что готовы оценивать работы из частных собраний и готовы проводить больше продаж в формате частных сделок в России. Эта выставка, на которой можно приобрести работы по фиксированным ценам.

— Торг уместен?

— Торг уместен. Но это не аукцион, где определен шаг повышения цены и у вас есть минута на принятие решения. При частных продажах есть запас времени: в течение недели мы показываем работы, но переговоры о покупке продолжаются и после закрытия выставки. Частные сделки могут обсуждаться довольно долго. Кто-то увидит работы на выставке, расскажет своим друзьям. Частные продажи — удобный и эффективный инструмент, особенно для работ, которые нельзя вывезти на торги. Здесь нет прессинга времени, как на аукционе, где в борьбе за один лот часто сходятся пять-шесть покупателей, и счет идет на секунды, стартовая цена может вырасти на 200%. В отличие от аукционов, где цены только повышаются,  тут можно сыграть на понижение.

— И у частной сделки нет дедлайна?

— Дедлайн, конечно, есть. Контракт между аукционным домом и продавцом заключается, как правило, на три месяца. Если мы чувствуем потенциал, можем предложить продавцу продлить контракт.

— Представленные на выставке работы когда-то были проданы на лондонских аукционах? То есть могут быть вывезены за границу?

— Далеко не все. Какие-то работы были куплены на аукционах на Западе, а какие-то никогда не покидали территорию Российской Федерации. О каждой работе нужно разговаривать отдельно. Но у большинства есть документы о ввозе. Заплатив пошлину, их можно вывезти из страны.

— Продажа в России работ российского происхождения без вывоза их на аукцион в Лондоне помогает обойти новые правила вывоза и ввоза культурных ценностей из страны, принятые в декабре 2020 года?

— Мы не ставим перед собой такой задачи. Мы хотим сделать покупку и продажу на Sotheby’s более удобной для клиентов. Коллекционеры часто жалуются, что министерство культуры отказывает им в выдаче экспортной лицензии, или работы оцениваются так высоко, что размер пошлины даже у недорогих работ достигает максимальных сумм. Поэтому, я думаю, что для России формат частных продаж может стать очень востребованным. Коллекционеры здесь могут купить какие-то уникальные предметы и избавиться от утомительной процедуры привоза, а продавцы — от вывоза произведений искусства.

— Факт покупки в Sotheby's дает приоритет для получения разрешения на вывоз из России?

— Нет, это не связанные между собой вещи. Аукцион дает гарантию подлинности, пятилетнюю защиту сделки. На нас работает 300-летняя репутация Sotheby’s. Все работы проходят серьезную юридическую проверку. Мы запрашиваем информацию у Lost Art (база данных предметов, похищенных, изъятых у владельцев во время Второй мировой войны), Интерпола. Мы отвечаем за подлинность каждой вещи, которую продаем. Если произведение искусства ранее было ввезено в Российскую федерацию, и есть подтверждающие документы российской таможни, можно рассчитывать на получение разрешения на вывоз от министерства культуры.

— На ваш взгляд, почему в аукционных домах в последние два года так сильно растет доля частных продаж? Это реакция на anti-money laundering законодательство, на переход в онлайн?

— Anti-money laundering (борьба с отмыванием денег через продажу и покупку искусства. — Forbes Life) здесь не играет роли. Частные сделки и происхождение денег  проверяются аукционными домами так же, как и происхождение денег у участников аукциона. Контракт, заключенный на частную продажу, идентичен контракту на аукционных торгах. Это стандартный договор с дополнительным пунктом о том, что вещь будет находиться под контролем Sotheby's и нашей страховкой такое-то время и предлагаться нашим клиентам частным образом.

Сейчас коллекционеры стали лояльнее к покупкам онлайн. Например, браслет Tutti Frutti Cartier, принадлежавший когда-то Эвелин Лаудер, был недавно продан онлайн за $2 165 000. «Неаполитанский залив» Айвазовского прошлым летом на онлайн-торгах русского искусства ушел за £2 295 000. Географические барьеры сняты, исчезают предубеждения против покупки онлайн. А жажда коллекционирования никуда не исчезала. Как только начался карантин, мы заметили всплеск интереса со стороны коллекционеров, количество запросов на определенные работы возросло. Коллекционеры просили присылать им информацию о работах, которые будут выставлены на продажу, делиться нашими  планами на будущее.

Торги в традиционном формате на какое-то время остановились, многие живые аукционы пришлось отменить, какие-то перевести в онлайн-формат. Мы заметили, что у коллекционеров есть большой запрос на частные сделки. Хотя цены на частных продажах дороже (цена выставляется по верхней планке эстимейта), здесь меньше риска и стресса для обеих сторон. В прошлом году Sotheby’s провел частных сделок на рекордную сумму $1,6  млрд.

— Какая самая дорогая работа на выставке?

— Их несколько. Это, конечно, Иван Айвазовский, «Вид Константинополя» — завораживающая работа с большим количеством персонажей, освещенных лунным светом. В работе есть все, что так любят и ценят наши коллекционеры. Конечно, полотно Федора Матвеева «Лаго Маджоре». Эта находка — наша гордость. Матвеев знаменит своими итальянскими видами. Нам повезло найти волшебный пейзаж, в который буквально хочется окунуться. Все посетители выставки подолгу останавливаются перед этой работой. Конечно, пейзаж Альфреда Сислея, «Заброшенная усадьба». И «Натюрморт с красной вазой» Давида Штеренберга. По правилам частных продаж мы не можем называть цены на отдельные работы, могу только сказать, что общая стоимость 16 работ на выставке составила около €4 млн.

— Были ли работы старых мастеров специально отреставрированы к выставке?

— Специально — нет. Но, например, работа Федора Матвеева в идеальном состоянии, хотя была отреставрирована достаточно давно. Все картины старых мастеров были куплены на Западе, там же отреставрированы или слегка почищены. В основном это работа бельгийских реставраторов. Когда вы покупаете картину старого мастера, вместе с работой получаете книгу с описание проведенных реставрационных работ.

— Как между собой связаны частные продажи и русские торги, которые пройдут в декабре в Лондоне?

— В октябре мы привезем в Москву предаукционную выставку декабрьских русских торгов. Вы увидите, как отличаются цены и подборка работ. В Москве мы показываем то, что трудно найти на Западе.