План «Триумф»: почему современное русское искусство к мировой распродаже готово
Участники дискуссии — Николай Палажченко, куратор, представитель ярмарки ArtBasel в России, один из инициаторов создания центра современного искусства «Винзавод» и Пермского музея современного искусства, Саймон Рис, арт-директор ярмарки современного искусства Cosmoscow, коллекционер и меценат, владелец ярмарки Viennacontemporary Дмитрий Аксенов и совладелец галереи «Триумф» Дмитрий Ханкин.
Начиная разговор, Дмитрий Ханкин экспрессивно охарактеризовал положение современного искусства в России. А затем сформулировал тему дискуссии: «Современное российское искусство неприлично маленькое для 146-миллионной страны с тысячелетней культурной историей. И когда мы говорим, что современное российское искусство недооценено и категорически нерепрезентативно на мировых площадках, что мы имеем в виду под этим? Почему за 20 лет современное русское искусство растеряло все, что у него было? Было представительство, были и есть художники, чьи работы находятся в постоянных экспозициях в Помпиду, Тейт, в американских, австралийских, сингапурских музеях. Но когда я говорю о месте, на котором оказалось современное русское искусство, и определяю его как «дыра в бытии», эта констатация дается довольно мучительно. Ведь последние 16 лет я пытался создать его экспортный потенциал и старался продавать русское искусство всем желающим. Если посмотреть на результаты этой работы сегодня, то [складывается] картина, в общем, полного, безусловного и неотвратимого поражения».
По мнению Дмитрия Ханкина, отсутствие подготовленного с детства квалифицированного зрителя приводит к тому, что, попадая на выставку современного искусства, зритель пугается и бежит прочь. «Одна из причин поражения искусства на рынке — узкий круг его зрителей и коллекционеров», — говорит он. Дмитрий Ханкин вспомнил, как в 2008 году самые успешные активные галеристы — Елена Селина, Владимир Овчаренко, Айдан Салахова и совладельцы «Триумфа», сложив клиентские листы, посчитали, сколько человек в стране покупают современное искусство. Получилось 123. «123 человека на 142-миллионную страну. Это столько, сколько в одном доме где-нибудь в районе Columbus Circle, — восклицает Ханкин, — Проблема не в русских художниках, не в нас как в людях, представляющих и производящих искусство, проблема скорее глобальная в восприятии русской культуры всем остальным миром. И в отсутствии заинтересованного квалифицированного зрителя, из которого растет все остальное: покупатели, критики, очереди в музеи современного искусства. На выставку современного искусства в России за один месяц приходит 100 000 человек. На выставку, например, Серова, за полгода пришло 620 000 человек».
По мнению галериста, развитие западного рынка российского современного искусства достигло пика в 2006-2008 годах, а дальше начался спад, который усилился в 2014 году: «Мы регулярно теряем западную аудиторию, выставочные проекты, мы каждый год становимся меньше и меньше в плане доходов, возможностей, частоты и качества культурных обменов». Одна из очевидных причин происходящего, по его словам: «Современное искусство — вещь необычайно политизированная во всех своих частях. И далеко не все эти части согласны с тем, что наше государство делает на международной арене». С этим доводом не согласен Дмитрий Аксенов: «Все неправда. Если бы все было так плохо, вряд ли бы мы так комфортно сидели в центре Москвы».
Третейским судьей выступил Николай Палажченко, уточнив, что художественный процесс и арт-рынок связаны не линейно и не всегда успешный рынок означает активный художественный процесс. «В Гонконге очень мощный художественный рынок, — сказал он. — Но с художественным процессом беда. По сравнению с тем, что происходит в Гонконге, Москва просто бурлит. А если взять русский авангард, он вообще существовал вопреки какому-то ни было художественному рынку, поскольку никакого рынка именно русского авангарда не было».
Галерейный бизнес, наверное, один из самых сложных бизнесов в мире
Дмитрий Ханкин вспомнил, что среди его иностранных покупателей были Миучча Прада и «молодые британские художники» братья Чепмены. «Все очень удивлены, что в такой стране есть искусство такого уровня. А меня безмерно удивляет, что их это удивляет. И мы расстаемся всегда удивленные друг другом». По мнению Палажченко, есть очевидная закономерность: чем лучше развита экономика страны, тем сильнее рынок искусства. «Как только вектор вверх и экономика развивается, искусство следует за ней. Если экономика падающая/слабеющая, то искусство будет первым пострадавшим».
Однако сильная экономика не всегда делает национальное искусство коммерчески успешным на мировом рынке. «Очень часто сильный внутренний спрос не ведет к интересу на Западе или на Востоке и наоборот. А для того чтобы был интерес на внешних рынках, должно работать очень много институтов дополнительных к внутреннему спросу, которые, к примеру, у нас отсутствуют полностью, — замечает Николай Палажченко, — Тем не менее в стране огромный интерес к искусству. 20 лет назад был круг в 300 человек, а сейчас это сотни тысяч человек, которые интересуются искусством, развивают свои знания, это десятки тысяч человек у которых есть хотя-бы одно произведения искусства».
Дмитрий Аксенов сделал ремарку: «Я не так давно занимаюсь современным искусством, всего 12-13 лет, поэтому не видел «золотых времен». По мнению Аксенова, сейчас происходит цивилизационный сдвиг, новая технологическая революция разрушит традиционный уклад, предоставив человеку новые возможности для творчества. Инвестиции в культуру — это инвестиции в будущее. Аксенов привел пример ярмарки Viennacontemporary, которая прошла в 2020 году с рядом ограничений: «В позапрошлом году у нас было 110 галерей, а прошлом — 65. Многие не смогли приехать, не было иностранных коллекционером, но австрийская аудитория покупала невероятно активно. По результатам года мы видим: те, кто работал, кто не нервничал, а продолжал инвестировать в будущее, хорошо себя чувствуют и в России и в мире».
Саймон Рис добавил, что хорошее самочувствие венских покупателей современного искусства во многом объясняется правительственными мерами поддержки населения и бизнеса. Активные покупки на ярмарках, в том числе в сентябре 2020 года на Cosmoscow, случились в том числе потому, что «рубль упал, люди не понимали, на что тратить деньги, и купили всю ярмарку». Про мнению Риса, внутренний рынок дает искусству 50% или 45 % процентов успеха.
Подводя итог дискуссии, Дмитрий Ханкин заметил, что успеха добиваются только те участники рынка, кто ежедневно работает и умеет терпеть и ждать. Николай Палажченко добавил, что на арт-рынке никогда не бывает скучно. Один из самых сильных моментов галерейной деятельности — общение с художниками. «Галерейный бизнес, наверное, один из самых сложных бизнесов в мире, — убежден Дмитрий Ханкин. — Успешных галерей не больше тысячи во всем мире. А всего галерей несколько десятков тысяч. Чем выше амбиции, тем выше ставки».