«А затем вдруг меня что-то схватило»: отрывок из нового триллера Ю Несбё

Мы разложили в  багажнике моего «вольво» мешки для мусора, стянули с Сигмунда Ольсена сапоги и засунули обезображенный труп в багажник. Я уселся за руль ольсеновского «пежо», взглянул в  зеркало и  поправил скальп. Даже с белобрысой шваброй на голове на Сигмунда Ольсена я был не похож, но когда я нацепил его очки, то, увидев меня за рулем его машины в  темноте, едва ли кто-нибудь усомнился бы, что перед ним ленсман.

Ехал я медленно, но не слишком медленно. Ни сигналить, ни как-то иначе привлекать к себе внимание мне не пришлось. По дороге я  заметил пару прохожих  — они машинально обернулись и проводили машину взглядом. Я понимал — машину ленсмана они узнали и наверняка почти неосознанно задались вопросом, куда это Ольсен направляется, но так как едет он к озеру, то полусонный деревенский мозг наверняка сделает вывод, что ленсман едет на дачу, — если, конечно, эти прохожие знают, где она находится.

Подъехав к даче, я остановился возле лодочного сарая и  заглушил двигатель, но ключи оставил в  зажигании. Выключил фары. Других домов поблизости не было, но точно никогда не знаешь. Вдруг какой-нибудь знакомый Ольсена, проезжая мимо, заметит его машину и вздумает поболтать. Я протер руль, рычаг переключения скоростей, ручку двери и посмотрел на часы. Карлу я велел отогнать мой «вольво» к мастерской, припарковаться так, чтобы все видели, открыть моими ключами и включить внутри свет, как будто я на работе. Труп Ольсена пускай лежит себе в багажнике. Потом надо минут двадцать подождать, удостовериться, что рядом на улице никого нет, и забрать меня с дачи Ольсена.

Я отпер лодочный сарай и вытащил лодку. Днище громко застучало по доскам, но вскоре лодка плюхнулась на воду со звуком, похожим на вздох облегчения. Я протер сапоги Ольсена тряпкой, сунул в правый сапог ключи, бросил оба сапога в лодку и оттолкнул ее подальше в озеро, а после, даже чуть гордый сам собой, стоял и смотрел, как великая тайна уносит ее прочь. С сапогами — это я, как говорится, прямо гениально придумал. В том смысле, что, когда они обнаружат пустую лодку и ключи, спрятанные в сапогах, в которых владелец в тот день ушел из дому, все станет очевидно. Где в таком случае он еще мог исчезнуть, кроме как за бортом? И разве сапоги сами по себе не что-то вроде прощального письма, известия о том, что землю топтать ты больше не собираешься? Желаю не хворать, с приветом, ленсман в депрессии. Получилось почти красиво, но уж больно по-идиотски. Свалиться в пропасть прямо перед носом у  допрашиваемого. Даже верится с трудом. Да я и не знал, верю ли. А пока я стоял там и размышлял, эта идиотская история продолжалась: лодка медленно вернулась к  берегу. Я толкнул ее посильнее, но все повторилось. Через минуту дно ее вновь ударилось о камни. Я растерялся. Судя по объяснениям учителя, благодаря горизонтальным течениям в озере Будалсваннет, направлению ветра и стокам воды лодку должно было бы унести подальше от берега. Может, как раз тут — заводь, где все движется по кругу и  возвращается на прежнее место? Наверняка так и есть. Надо увести лодку подальше к югу, туда, откуда из озера вытекает речка Кьеттерэльва, — тогда участок, где Ольсен мог броситься за борт, получится большим, и  никто не удивится, когда тело не найдут. Я залез в лодку и завел мотор, а отойдя от берега, заглушил его. Лодка медленно плыла дальше. Я вытер приводной рычаг, а кроме него, ничего вытирать не стал. Если кому-то вздумается проверить тут отпечатки пальцев и моих они не обнаружат, это будет подозрительно: ведь мы не далее как сегодня вместе рыбачили. Я прикинул расстояние до берега. Метров двести. Это я осилю. Сперва я хотел вылезти за борт, но решил, что так лодка может изменить курс, поэтому я встал на корму и прыгнул. Удивительно, но холодная вода слегка успокоила меня, точно охладив на несколько секунд мой раскаленный докрасна мозг. И я поплыл. Я и не предполагал, что плыть в одежде так сложно. Она сковывала движения, и я подумал о вертикальных течениях, про которые рассказывали в школе, — мне казалось, будто я чувствую, как они утягивают меня вниз, я напомнил себе, что сейчас не весна, а осень, и принялся неуклюже разводить руками, отгоняя воду. Никакого ориентира у меня не было — зря я не оставил фары включенными. Я вспомнил, как нас учили, что ноги сильнее рук, и стал дрыгать ногами.

А затем вдруг меня что-то схватило.

Я нырнул и нахлебался воды, снова выплыл и задергался как бешеный, стараясь избавиться от того, что меня держало. Нет, это не течение, это было... что-то другое. Оно вцепилось мне в руку, и я чувствовал, как его зубы — челюсти-то уж точно — сомкнулись у меня на запястье. Я опять ушел под воду, однако на этот раз хоть рот не разевал. Сжав кончики пальцев, я дернул руку на себя. Свобода! Я снова вынырнул и вдохнул. И впереди, в метре от себя, я увидел на воде что-то светлое. Поплавок. Я запутался в чьих-то проклятых сетях.

Едва я  отдышался, как по шоссе проехала машина с включенными фарами, и неподалеку я разглядел очертания принадлежавшего Ольсену лодочного сарая. Дальше заплыв мой прошел, как говорится, без происшествий. Ну разве что, выбравшись на берег, я понял, что сарай этот не Ольсена, а, скорее всего, того, кто раскинул тут сети. Впрочем, дача Ольсена оказалась совсем рядом, я  вспомнил это, просто чтобы рассказать, как сильно мож но сбиться с курса. С булькающей в ботинках водой я добрел через рощицу до шоссе, а оттуда — до дачи Ольсена.

Когда появился «вольво» с Карлом за рулем, я прятался за деревом.

— С тебя течет! — воскликнул Карл, как будто за весь вечер это было самое удивительное.

— У меня в мастерской есть смена одежды, — выдавил бы я, если б зубы не стучали, как восточногерманский «Вартбург-353», — поехали.

Через пятнадцать минут я обсох и переоделся в два рабочих комбинезона — один поверх другого, — но все равно трясся. Мы загнали «вольво» в мастерскую, вытащили труп из багажника и положили его на пол, разведя в стороны руки и ноги. Я посмотрел на него. Ему словно чего-то недоставало — еще на рыбалке это у него было, а сейчас нет. Может, волос. А может, сапог. Или чего-то еще? В душу я не сказать что верю, но прежде было в нем что-то, делавшее Ольсена Ольсеном.

Я снова вывел «вольво» наружу и  припарковал его возле мастерской, у всех на виду. Теперь перед нами опять стояла чисто практическая задача: нам предстояло поработать руками, и для этого нам не требовались ни удача, ни вдохновение, а лишь правильный набор инструментов.