Как жить в мире, где все отвлекает, или Почему пожарные машины красного цвета

Со всех сторон на нас льется информация, из котороя мы выделяем то, что, как мы считаем, для нас важно. Маркетологи, веб-дизайнеры и другие «архитекторы внимания» стараются заинтересовать нас, используя огромные рекламные щиты, мигающие баннеры и иконки, на которые хочется кликнуть. И нередко им удается отвлечь наше внимание от того, чем мы действительно собирались заняться. С разрешения издательства «Питер» Forbes Life публикует отрывок из книги «Фокусы внимания. Как жить в мире, где все отвлекает», где автор рассказывает о том, почему красный цвет для пожарных машин — далеко не лучший вариант.

Станция Лэдброк-Гроув расположена в Западном Лондоне и входит в Большую западную железнодорожную магистраль — важную железнодорожную ветку, соединяющую станцию Паддингтон с Восточной Англией и Южным Уэльсом. 5 октября 1999 года примерно в 8 часов утра со станции Паддингтон отправился поезд. Перед Лэдброк-Гроув он должен был остановиться на красный сигнал светофора, чтобы пропустить другой состав. Но машинист продолжил движение на полной скорости, и поезда столкнулись лоб в лоб. У встречного поезда взорвался дизельный бак, и взрывом уничтожило несколько вагонов. В катастрофе погиб 31 человек, 258 — пострадали.

Эта трагедия напоминает историю с дорожным барьером в тоннеле Куна. В обоих случаях речь идет о незамеченном визуальном сигнале, но на самом деле ситуации очень разные. Заграждение в тоннеле было неожиданным для участников дорожного движения, и водители оказывались попросту не готовы встретить его посреди автобана. Совсем другое дело — красный сигнал светофора. Ведь, в конце концов, одна из важнейших задач машиниста состоит именно в том, чтобы следить за сигнальными огнями и правильно их интерпретировать.

К сожалению, машинист не выжил в той катастрофе, поэтому мы никогда не узнаем настоящую причину трагедии. Но вероятнее всего, она произошла именно из-за ошибочной интерпретации сигнала: машинист решил, что может продолжать движение и не остановился. Но как он мог совершить такую ошибку? Красный сигнал, горящий для управляемого им поезда, находился непосредственно над рельсами в ряду из четырех других огней, предназначенных для соседних путей. В тот момент все сигналы маршрутного светофора были красными, то есть катастрофа произошла не из-за того, что машинист не туда посмотрел.

Значит, причина в чем-то другом. Возможно, она была связана с видимостью. В тот октябрьский день стояла прекрасная погода, и солнце светило со стороны хвоста состава. Несмотря на то что светофор работал, как и в любой другой день, яркое солнце могло помешать машинисту определить, загорелся красный или нет. Большинству из нас знакомо, как трудно бывает в погожий день понять, работают ли сигнальные огни автомобиля. При ярком солнечном свете контраст между окружающими предметами существенно снижается по сравнению с темным временем суток.

Ситуацию еще больше осложняла конструкция светофора, устроенного таким образом, что желтые огни гасли, когда красные загорались. Однако низкое октябрьское солнце могло отразиться в желтых лампах и помешать машинисту определить цвет сигнала. Кроме того, помехой мог стать и висевший над рельсами трансформатор.

Примечательно, что на данном участке пути это был уже не первый случай, когда поезд проехал на красный свет. На протяжении шести лет до описанной трагедии машинисты совершали эту ошибку не менее восьми раз.

Они точно так же должны были остановиться на светофоре SN109, но продолжили движение. Железнодорожная компания знала об этих случаях, но не приняла никаких мер, чтобы исправить ситуацию. Толкового инструктажа и практической тренировки на самых опасных участках маршрута было бы достаточно для предотвращения катастрофы. Злополучный машинист закончил свое обучение всего за 13 дней до аварии, и оно не включало в себя инструктажа по сигналам, которые есть риск не заметить.

Если красный сигнал светофора сегодня виден хорошо, а завтра вдруг оказывается абсолютно незаметен, то во многом это связано с тем местом, где светофор установлен. Нужно подробнее остановиться на том, что значит «виден». Мы изучаем окружающие нас объекты при помощи глаз. Двигая ими, мы фокусируем центр зрачка — фовеолярную зону — на объекте, который хотим рассмотреть. Фовеолярная зона — это часть глаза, наиболее восприимчивая к деталям. Но это не означает, что все, на что мы направляем взгляд, становится видимым. Маленькие буквы в конце договора часто бывают совершенно нечитабельными, даже если вы изо всех сил напрягаете зрение. Детали должны быть достаточно крупными. Например, с определенного расстояния уже становится трудно распознавать отдельные буквы в этой книге.

Контраст объекта с фоном тоже играет важную роль в его видимости. Это наглядно демонстрирует читабельность, или скорее нечитабельность, текста на рис. 2.1.

Сегодня модно печатать на сайтах текст темно-серым шрифтом на светло-сером фоне.

Возможно, это и выглядит стильно, однако контраст между буквами и фоном гораздо слабее, чем при использовании черного шрифта на белом фоне. Чем сильнее контрастность объекта, будь то буква или красный сигнал светофора, тем лучше его видимость.

В 2008 году популярная нидерландская программа телепередач обновила свой дизайн, но подписчики завалили редакцию жалобами на то, что теперь не могут прочитать текст. Размер шрифта уменьшился, а информация (на- звания каналов и коды записи) была напечатана разными оттенками серого. В некоторых местах текст был настолько светлым, что контраст между буквами и белым фоном становился минимальным. Особенно пожилые люди были недовольны новым дизайном, и издатель вскоре отказался от этих изменений.

Объект, который виден, необязательно заметен. Но заметный объект должен быть не только виден, но и отличаться от того, что находится вокруг. Например, буквы в книге достаточно хорошо выделяются на фоне страницы, и они явно видимы, однако ни одна из них не является заметной, так как на одной странице одновременно располагаются сотни букв. А вот единственная буква, напечатанная в центре белой страницы, будет очень заметна.

В армии используют камуфляж — для того чтобы солдаты не выделялись на фоне растительности. Однако в наши дни большинство военных действий ведется либо в городской местности, либо в пустыне, поэтому в стандартной форме зеленый цвет больше не применяется, его сменили сероватые оттенки. Во время боевых действий в пустыне солдат в обычном камуфляже будет не просто виден из-за разницы между его зеленой формой и цветом песка — он превратится в отличную мишень. Конечно, идеально было бы создать форму, автоматически меняющую расцветку и подстраивающуюся под окружающую среду, как хамелеон.

Мы называем объект видимым или заметным, имея в виду не только его контраст с фоном, но и его освещенность. В случае трагедии в Лэдброк-Гроув очень похоже на то, что именно отражение солнечного света в желтых лампах светофора помешало машинисту заметить, что горит красный.

Если вы хотите, чтобы объект быстро и без проблем идентифицировался, нужно сделать его как более видимым, так и более заметным. С раннего возраста дети знают, что пожарные машины должны быть красного цвета. Более того, если вы попросите взрослых людей назвать что-нибудь красное, велика вероятность, что одним из первых ответов станет: «Пожарная машина!» Но действительно ли красный цвет — это лучший вариант для пожарной техники? Даже принимая во внимание опасность, сопутствующую выезду пожарных машин на вызов, число аварий с их участием слишком велико. Когда пожарные машины впервые появились на дорогах, там не было такого количества красных авто, как сейчас. Но в наши дни картина изменилась, и автомобили красного цвета стали самым обычным явлением, а значит, пожарные машины больше не выделяются так, как раньше. Конечно, существуют и другие способы предупредить участников движения о приближении пожарных, например использование сирен и проблесковых маячков. Еще один эффективный и популярный метод — желтые катафоты или бело-голубые полоски.

Более радикальным вариантом могла бы стать покраска пожарных машин в другой цвет. Однако такие перемены нужно внедрять только вместе с эффективной информационной кампанией, чтобы люди как можно быстрее привыкли к новому виду пожарной техники. В США некоторые штаты уже приняли такие меры, и пожарные машины там красят в лимонно-желтый, который редко встретишь на проезжей части. В 1997 году в Далласе (штат Техас) пожарная служба выпустила на дороги и красные, и желтые пожарные машины, чтобы понаблюдать, какие из них чаще попадают в аварии. И каков же был результат? Лимонно-желтые попали в меньшее количество ДТП, чем красные. Ярко-желтый цвет сильнее бросается в глаза, поэтому водители быстрее реагировали на приближение лимонных пожарных машин.

В Нидерландах машины скорой помощи также красят в желтый цвет (RAL 1016), который очень похож на новый цвет пожарной техники в США. В конце концов, это действительно важно, чтобы именно автомобили скорой помощи отличались от остальных. Другим водителям запрещено даже подъезжать близко к автомобилям, имеющим такую расцветку. Не так давно в Нидерландах, угрожая внушительным штрафом, обязали сменить цвет своих машин скорую помощь для животных, поскольку их внешний вид слишком напоминал обычные кареты скорой помощи. А в 2012 году Верховный суд Нидерландов обязал частное охранное агентство убрать полоски со своих служебных автомобилей, так как они слишком сильно напоминали полоски полицейских машин. Несмотря на то что полиция использовала совсем другую цветовую комбинацию, суд решил, что белый фон, толщина и направление полос могут вводить людей в заблуждение.

Существует множество других примеров, как можно снизить количество аварийных ситуаций, сделав важную информацию более заметной. Например, третий стоп-сигнал — тормозные огни, расположенные на уровне глаз над задним стеклом автомобиля.

В Нидерландах на сегодняшний день третий стоп-сигнал является обязательным для всех машин, выпущенных после 2000 года. Он гораздо заметнее, потому что расположен выше обычных тормозных огней, и водители могут видеть его как на автомобиле, тормозящем непосредственно перед ними, так и на других машинах. В США подсчитали, что третий стоп-сигнал снижает количество аварий почти на 200 тысяч ежегодно.

Ограниченность нашего восприятия — важный фактор, который учитывается при проектировании тоннелей.

Днем водители, въезжая в тоннель, оказываются в темном пространстве, и разница между интенсивностью солнечного света и искусственного освещения может быть огромной. Зрительная система приспособилась к яркому свету солнца, и водителю требуется пара секунд, чтобы адаптироваться к темноте, а эти секунды могут стать критическими. Такая же проблема возникает на выезде. Эту задачу обычно стараются решать при помощи специальной системы освещения: на въезде и выезде лампы светят ярче, чем в середине тоннеля. Таким образом, свет для водителя не меняется слишком резко, и у зрительной системы появляется больше времени на адаптацию к новым условиям.

Но давайте еще раз ненадолго вернемся к пожарным машинам. Использование красного цвета является проблемой для людей, страдающих дальтонизмом, а это, по статистике, каждый 12-й мужчина и каждая 250-я женщина. Человек определяет цвета с помощью трех типов фоторецепторных клеток в зрачке, называемых колбочками. Дальтонизм возникает, когда один или более из этих трех типов перестает функционировать надлежащим образом. Чаще всего при дальтонизме человеку трудно различать оттенки красного и зеленого, а потому он лег- ко может перепутать пожарную машину с фургоном озеленительной компании.

Дальтонизм не является болезнью, но он вызывает массу неудобств. Все хотя бы раз видели в кино сцену, в которой герою нужно срочно обезвредить тикающую бомбу. Он получает инструкцию: перерезать красный провод и не трогать зеленый. И в этот момент нам остается только отчаянно надеяться, что герой различает эти цвета. В обыденной жизни это может стать не менее важным, например, в работе электрика. В старой цветовой кодировке проводки для фазы и нуля использовали зеленый и красный цвета. Сегодня во избежание возможных проблем для этих проводов применяют коричневый и голубой. По той же самой причине кабель для заземления делают двухцветным, чтобы даже человек, вообще не различающий никакие цвета, мог его узнать. Использовать это для других проводов категорически запрещено.

В светофорах также применяются красный и зеленый цвета, однако люди с дальтонизмом обычно без проблем понимают по расположению сигнала, когда нужно остановиться, а когда можно идти. Красный всегда расположен вверху, а зеленый — внизу, что можно назвать использованием двойного кодирования. В Бельгии разработали систему, предназначенную для избежания любых сомнений по поводу сигналов светофора: красный свет приобрел фиолетовый оттенок, а зеленый стал голубоватым. Возможно, у вас возник вопрос: а не было ли причиной аварии в Лэдброк-Гроув то, что машинист был дальтоником? Правильный ответ — нет, потому что всех машинистов, как и пилотов, футбольных судей и инструкторов по вождению обязательно проверяют на дальтонизм.

Двойное кодирование помогает не только людям, страдающим дальтонизмом. Например, во времена, когда телевидение было черно-белым, формы футбольных команд должны были различаться по оттенку. Обычно одна команда была в темной форме, а другая — в светлой, чтобы зрители во время трансляции матча понимали, кто есть кто. Такое двойное кодирование очень выручает и футболистов-дальтоников, позволяя понять, кому можно давать пас, а кому — нет.

Люди по-разному воспринимают цвета. В феврале 2015 года в интернете появилась фотография некоего платья, и за сутки это изображение стало вирусным (если вы его не видели, просто забейте в Google «the dress»). Фото сделала женщина, чтобы показать своей дочери, в чем она пойдет на ее свадьбу. Но жених с невестой, глядя на эту фотографию, никак не могли сойтись во мнении по по- воду цвета платья: девушка видела бело-золотое, а он настаивал на черно-голубом. В итоге ребята выложили фотографию на Facebook и попросили помощи друзей. То, что произошло дальше, вошло в историю. Миллионы людей оказались вовлечены в масштабную дискуссию, и очень быстро сформировались два противоборствующих лагеря: бело-золотой против черно-голубого.

Самое интересное, что абсолютно ничего не зависело от того, при каких условиях люди смотрели на платье: мнения различались даже тогда, когда два человека рассматривали фото на одном мобильном телефоне или ноутбуке. Каждый из них видел одну из двух цветовых комбинаций, и это отличает платье от знаменитого куба Неккера, при взгляде на который можно, фокусируясь на разных частях рисунка, увидеть разные версии. В случае же с платьем человек с самого начала видит только одно цветовое сочетание. Журналисты обратились ко всем известным специалистам в области цвета, чтобы они помогли раскрыть эту загадку. В результате горячие споры разгорелись между учеными! Вскоре стало очевидно, что ключ к разгадке — в концепции константности цветовосприятия.

Цветовая константность позволяет воспринимать цвет объекта примерно одинаково при изменении условий освещения. Например, желтый банан выглядит по-разному, если смотреть на него при искусственном голубом и при солнечном свете. В первом случае зрительная система учитывает цвет источника освещения и «чистит» банан от него (извините за каламбур!). Органы зрения опираются на имеющиеся у нас базовые знания о цвете банана, и это позволяет нам видеть его желтым. В случае с платьем ясно, что свет исходит от некоего внешнего источника, но непонятно, какой он: «золотой» солнечный или свет «голубого» неба. Именно эта неясность приводит к различию интерпретаций. Если зрительная система считает, что свет голубой, то его слой «счищается» с восприятия, и платье становится бело-золотым. А если зрительная система решает, что на одежду падает солнечный свет — «счищается» золотой слой, и платье становится черно- голубым. Эти процессы происходят на бессознательном уровне, и на них чрезвычайно сложно повлиять.