Богатые тоже платят: как благотворители справляются с кризисом

Гости проекта — известные российские благотворители и филантропы: миллиардер, совладелец инвестиционной группы «Абсолют», основатель благотворительного фонда «Абсолют-помощь» Александр Светаков, основатель и руководитель аукционного агентства Baltzer Григорий Бальцер, управляющий партнер First Nation Societe Bancaire, сооснователь фонда «Друзья» Ян Яновский и президент фонда «Зимний бал» Татьяна Ястржембская.

Гранты для благотворителей

В апреле фонд «Абсолют-Помощь» Александра Светакова запустил грантовый конкурс для поддержки благотворительных организаций и НКО в период кризиса. Изначально речь шла о сумме в 100 млн рублей, но впоследствии бюджет конкурса был увеличен втрое — до 300 млн рублей. Количество заявок на гранты, поступившее в фонд, превысило 500. Сейчас, по словам Александра Светакова, «Абсолют-Помощь» планирует второй грантовый конкурс — также с бюджетом в 300 млн рублей.

Александр Светаков: Изоляция заканчивается, но ее последствия мы (еще долго) будем чувствовать, а многие ее не просто чувствуют — они еще не приступили к работе. У нас тоже ряд предприятий все еще находятся на изоляции, то есть закрыты спортивные клубы, рестораны, например. Слава Богу, это не наш основной бизнес, но, в общем, последствия мы будем пожинать продолжительное время, это факт. При этом надо отметить, что сейчас работа в благотворительном секторе необходима как никогда.

Говорят, что ложка дорога к обеду — сейчас она максимально важна и нужна. И мы провели достаточно большой конкурс среди благотворительных организаций по детскому направлению, и у нас была программа, согласно которой мы в течение года выдаем траншами определенный грант. Когда вся эта история началась, почти все фонды позвонили (нам) и попросили, невзирая на нашу договоренность, сделать это максимальную быстро. И я понял, что если мы этого не сделаем, то с рядом фондов просто уже не очень получится разговаривать, потому что они физически перестанут существовать.

Первые 300 млн рублей (в качестве грантов благотворительным организациям) мы практически полностью выплатили, вторые 300 млн рублей начнем выплачивать в июле. Я хочу это сделать также максимально быстро, потому что сейчас реально тяжелое время: сократились пожертвования, сократилась до минимума волонтерская работа. Это то, что я вижу — коллеги, наверное, добавят что-то, но поскольку я все это время находился здесь и работал, не пребывая в самоизоляции, встречался в том числе и с фондами — ситуация сложная, она сложная во всем мире. Я могу сказать, что не только в России, но и за рубежом — везде количество пожертвований резко сократилось.

Представьте себе: находиться несколько месяцев в квартире, да еще и с больным ребенком, которому нужна помощь, который получал ее в некоем виде в том или ином медицинском благотворительном учреждении и (потом) просто резко перестал получать ее. Это очень тяжело. Поскольку я это вижу и занимаюсь этим, мы приняли решение увеличить объем пожертвований, максимально поддержать эти семьи. Я говорю в основном о таких заболеваниях, как ДЦП и аутизм.

О законе о благотворительности

В конце мая Госдума приняла в третьем, окончательном чтении закон о благотворительности, в котором разъясняются новые правила о том, как бизнес может помогать некоммерческим организациям. Закон предусматривает в том числе налоговые преференции для предпринимателей, которые передают деньги или имущество в благотворительные организации.

Александр Светаков: Это просто революционный закон. Во-первых, это федеральный закон. Раньше в Москве и Московской области были налоговые вычеты по налогу на прибыль, и это позволяло огромному количеству фондов использовать эту льготу и договариваться с различными организациями. В какой-то момент, к сожалению, субъекты (федерации) начали один за другим менять свои правила. И это перестало работать. Сейчас этот закон позволит фондам — в первую очередь тем, кто на этом рынке уже какое-то время присутствует и кто пройдет соответствующую валидацию — получать от предприятий эти налоговые вычеты. Это очень серьезная поддержка для всего сектора, на мой взгляд.

Спасительный онлайн

Ян Яновский: Фонд «Друзья» идеологически все свои программы так или иначе перестроил и перевел в онлайн-режим. Например, наш проект школы филантропии (Forbes. — МШПФ, Московская школа профессиональной филантропии)  — у нас 8 модулей, часть из них теперь делаются онлайн, все мы активно в этом участвовали и за неделю смогли переобуться. Наш проект ProCharity — это платформа интеллектуального  волонтерства. По сути дела, это КСО-инструмент (Forbes. — корпоративной социальной ответственности) как для большого бизнеса, так и для индивидуумов — люди могут быть волонтерами в фондах в онлайн-режиме. То есть он и так у нас онлайн, и он активно развивался во время самоизоляции, у нас там уже 352 НКО и 1000 волонтеров.

С точки зрения фандрайзинга, у нас нет подопечных, нет животных, мы собираем средства на то, чтобы сделать индустрию благотворительности персональной. Поэтому мы изначально приняли решение, что будем «фандрайзить» на офлайн-ивентах, используя маркетинговые бюджеты бизнеса, а также проекты тех, кто приходит (на ивенты) и в них активно участвует. Офлайн умер, все программы остались, и мы смогли переформатировать все наши ивенты из офлайн в онлайн и по суммам сохранить фандрайзинг на таком уровне, что нам не пришлось уволить ни одного сотрудника и не сократить ни одну программу.

Об аукционах помощи

Григорий Бальцер: Сейчас появилась резкая сегрегация между офлайном и онлайном, а мое агентство всегда специализировалось на живых аукционах, которые мы сейчас называем «офлайн». И мы вообще предоставляли сервис большим аукционным домам. Единственное аукционы, которые мы проводили сами, это были благотворительные аукционы. В тот момент, когда начался этот «ковидный» ужас, когда все остановилось, была, конечно, растерянность. Но, как сказал Александр, помощь как была нужна, так и осталась нужна, а может быть, стала еще нужнее и острее.

Как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло — мы сделали площадку (в онлайне), чтобы проводить аукционы помощи. Мы так и назвали их — «аукционы помощи», и средства, которые мы собираем, пойдут в разные фонды. Первый аукцион мы делаем с фондом благотворительной помощи бездомным животным «Юна» (Forbes. — Центром реабилитации животных «Юна», который также финансируется Светаковым). Мы собираем деньги туда — Александр Светаков выставил на аукцион великолепную коллекцию работ великого шотландского фотохудожника Дэвида Ярроу, работы которого продаются за сотни тысяч (долларов) на больших аукционах. Вот сейчас мы выставили эти произведения искусства, они будут проданы, и он (Светаков) перечислит средства в пользу фонда «Юна».

Кроме этого, мы уже начали следующий аукцион — в пользу фонда (благотворительного проекта) «Взаимопомощь 24», который собирает средства для того, чтобы кормить врачей, которые сейчас находятся в госпиталях (с больными) COVID-19, в красных зонах. Это проект кормит, по-моему, более тысячи врачей в день. Средства, которые они собирают, идут рестораторам — те по себестоимости готовят еду, которая отвозится врачам, находящимся сейчас на своем посту в больницах. Следующий аукцион, который мы планируем — надеюсь, это будет достаточно скоро — состоится как раз в пользу «Зимнего бала», в пользу пациентов детского онкологического центра (Forbes. — ФГБУ «НМИЦ онкологии имени Н.Н. Блохина). Это центр, которому фонд «Зимний бал» помогает уже много лет.

Мы попытались сделать некий инструмент, который можно направить как такую «благотворительную пушку» в любую сторону, чтобы правильные средства достигли правильной цели. По-нашему, это очень важно, и если когда-то онлайн был комплементарен офлайну — имеется в виду, это была некая поддержка (офлайну) всего лишь, то сейчас это абсолютно самостоятельная история, и самостоятельной она останется. Сейчас, когда весь мир потихонечку приступает к «эксзумации» общества (Forbes. — переводу общения из Zoom в офлайн), потому что мы так непривычно все-таки сидим в разных местах страны и мира, тем не менее все равно необходимость подобного останется. Безусловно, онлайн-аукционы или онлайн-действия намного дешевле, чем офлайн. Все таки все-таки офлайн — это серьезный ивент. Конечно, это другая помощь, но если ее сразу монетизировать и отдать в правильные руки, то онлайн дешевле. И, соответственно, он останется, он будет самостоятельным.

О неизбежном переформатировании

Фонд «Зимний бал», помогающий детям с онкологическими заболеваниями, собирает деньги на ежегодном мероприятии — благотворительном бале в  декабре. Эта акция проводится с 1996 года — тогда ею занималась жена экс-посла Германии в России Полли фон Штудниц. Когда в 2003 году срок пребывания посла в Москве закончился, фон Штудниц обратилась к Татьяне Ястржембской с предложением продолжить эту традицию благотворительности.

Татьяна Ястржембская: Мы, конечно, как и подавляющее большинств фондов, должны сейчас активно работать над тем, чтобы перестраивать свой формат. Хотя за эти 17 лет, что мы активно занимаемся «Зимним балом» — а до нас еще и Полли фон Штудниц занималась им 6 лет — сформировали и партнерскую, и спонсорскую, и благотворительную базу. Просто хочу сказать, что изначально у нас основная задача была — это помощь детям, больным ДЦП, а с 2013 года мы подключились к работе и с детским отделением онкологического центра имени Н.Н. Блохина. Сейчас наша главная задача не меняется: мы переводим средства на лечение детей, страдающих саркомой кости, на закупку дорогостоящих эндопротезов, поскольку это растущие эндопротезы, английские. И не всегда государство дает деньги на такую помощь этим детям. Наш фонд оказывает эту помощь не только российским детям — у нас есть и пациенты из Украины, Азербайджана, Узбекистана. То есть мы гораздо шире работаем.

Задача та же, но наше основное фандрайзинговое мероприятие «Зимний бал» сейчас находится под угрозой. В прошлом году в декабре мы провели бал очень успешно — средства на все наши программы и цели были собраны, и мы поделились, как всегда, со своими партнерами. Мы, как правило, работаем с другими фондами-партнерами и тоже переводим им средства. Прошлый бал позволил нам перевести в Томск фонду «Спрятанный мир», который работает с инвалидами, очень приличную сумму.  В этом году, конечно, проведение такого бала под большим вопросом. И, скорее всего, бал не состоится. Поэтому моя огромная благодарность и низкий поклон Григорию (Бальцеру) за его инициативу, когда уже во время выхода из самоизоляции раздался звонок, появилось это предложение совместной работы по сбору средств через онлайн-аукцион. Для нас это абсолютно новое направление.

Кроме того, эта тема онлайна — как-то это все совпало, видимо, витало в воздухе, хотя это произошло еще до страшной эпидемии — в январе мы начали параллельно еще один проект с детским отделением (онкоцентра) на Каширке. В этом году детское отделение переезжает в новое здание. Это будет современное здание со всеми возможностями, с великолепными полами, и, что самое главное, помещениями для досуга детей. Мы вряд ли об этом задумываемся, но досуг их родителей не менее важен, поскольку дети очень зависят от настроения родителей. И вот тут мы по предложению руководства онкоцентра включились в тему организации детского досуга и досуга взрослых. В общем, в этом году мы еще пройдем нормально свой проект — у нас деньги-то собраны были на последнем балу. А вот на будущее уже необходимо продумывать (новые) формы.

О целях благотворительности

Ян Яновский: Мне кажется, все-таки цель любого благотворительного фонда — чтобы он закрылся и был больше не нужен. Именно поэтому очень важно искать системное решение. Допустим, протезы —  это все-таки адресная помощь. Вот если бы пойти и разработать проект, чтобы государство полностью это оплачивало — это был бы больший успех и больший эффект, чем адресно помогать одному ребенку или ста детям. То же самое с домами ребенка. Сейчас в МШПФ, в школе филантропии учится глава фонда Роналда Макдоналда. И у них есть кейс — проект «Дом Роналда Макдоналда» в Казани, благодаря которому родители живут на территории больницы и могут готовить на кухне домашнюю еду детям. И в процессе обучения даже этот фонд для себя осознал, что только в связке с государством можно системно выстроить это как успешный кейс.

Александр Светаков: Безусловно, в идеале было бы здорово, если бы все фонды естественным образом ушли бы с этого рынка, и государство и прочие решали бы все эти вопросы (самостоятельно). Но если посмотреть на рынок, на мировую индустрию, то мы видим, что она развивается во всем мире, (в том числе) в развитых странах. Пожертвования в США составляют более $2 трлн. И это говорит о том, что (там) есть необходимость во всех этих организациях. Есть она, естественно, и у нас. И абсолютно правильно ставить стратегические задачи качественного изменения. Но проблемы, к сожалению, есть, и особенно в такие моменты, как сейчас, они только нарастают. Это то, что вижу я.

Григорий Бальцер: Очень важно, чтобы государство включилось и более активно, глубоко, системно помогало нуждающимся — тем, кто реально зависит от помощи. Но это не «или, или» это «и, и». Дело в том, что для человека помогать — ровно такая же потребность, как его другие потребности. Каждый кто чем сможет: кто-то — своим волонтерством, кто-то — своим временем, кто-то — своими средствами. Всеми возможными способами люди будут помогать (другим). Россия проделала очень большой путь к благотворительности, которая была до революции, как и меценатство, развита, а потом это было прервано — только сейчас она начинает возрождаться. Мы в 1990-е годы даже не понимали, зачем многие вещи нужны. Это для нас был какой-то рудимент — страховка жизни, благотворительность. А сейчас это становится частью жизни нормального человека.

О помощи бездомным животным

Александр Светаков: Так получилось, что все эти годы я концентрировался на детях и на проблемах с детьми, а моя семья — мы разделились — во многом сопереживала животным и поддерживала именно их. И несколько лет назад мы приняли решение сделать такой проект. У меня есть две собаки: одну нашел мой младший сын, идя в детский сад, на улице, и он очень гордится тем, что он ее, условно, спас, а вторую мы взяли, по сути, тоже с улицы. Мы построили в Подольском районе этот центр (Forbes. — Центр реабилитации животных «Юна»). Когда ты начинаешь что-то (делать), ты видишь определенные задачи, и они (поначалу) выглядели, как некая помощь животным, их устройство. Но когда ты понимаешь саму проблему уже достаточно глубоко, ты осознаешь, что это просто невозможно: 1 000 животных была пристроена этим центром за 2 года.

С одной стороны, это большая цифра, а с другой стороны — очень маленькая, если брать в масштабах страны. И стало ясно, что принципиально важнее то, чем на сегодняшний день занимается фонд: он разработал специальные уроки для детей, которые мы уже проводим в Москве и Московской области,  — уроки доброты, уроки гуманного отношения к животным. Те животные, которые к нам попадают — а в основном, если откровенно говорить, их подкидывают бесконечно, просто привозят в коробках и бросают, и мы подбираем этих животных… И далее, через специальные фестивали, куда можно прийти, посмотреть и выбрать (животное), где тебя правильно опросят, планируешь ли ты с этим животным вместе находиться, есть ли у тебя для этого возможности, эти животные попадают в семьи. И у этих семей всегда есть возможность, если они вдруг не справляются, этих животных вернуть, но не выбросить их (на улицу).