«В России смелые сценарии не всегда превращаются в хорошее кино»: сербский актер Милош Бикович о русском кино

Для Клима Шипенко фильм «Холоп» — возрождение традиций советской комедии со стилевыми приветами вестернам Серджио Леоне, на которых Клим вырос. А что было в детстве у вас? Было ли советское кино?

Советского кино не было. Но поскольку я жил в Югославии (а это тоже была коммунистическая страна, унаследовавшая славянскую культуру и славянский генотип), то и дух югославских социалистических фильмов совпадал с советскими как по характеру героев, так и по содержавшемуся в них юмору. Вместе с тем в них есть и некий балканский призвук, который наделяет эти фильмы черным юмором. Например, фильм, который называется «Кто там поет?». Его Союз кинематографистов Югославии признал лучшим за всю историю югославского кино. Режиссер фильма Слободан Шияч — предтеча Кустурицы. И мы с ним в следующем году будем делать его новый фильм.

Отличается ли кинопроцесс в Сербии от кинопроцесса во России?

Производство отличается от проекта к проекту. В целом индустрии России и Сербии отличаются не так сильно. Русское кино на взлете — и разница теперь чувствуется сильнее, со временем она будет все более и более заметна. Масштабы другие. Например, я сейчас продюсирую сербско-русские фильмы. Такие, как «Балканский рубеж» и «Отель Белград». Расскажу вам один случай: ко мне подходит режиссер на площадке и говорит про одного сотрудника киногруппы, что тот  делает свою работу не очень хорошо, мол, надо его менять, и просит сделать это прямо завтра. Я отвечаю, что завтра не получится, потому что население Сербии почти как население Питера. Найти хорошего сотрудника, еще и свободного, ни разу не просто. Сейчас у нас еще много голливудских фильмов снимается, потому что вступил в силу закон о ребейтах, и это, конечно, тоже еще одна сложность. Лучшие специалисты теперь задействованы  на голливудских проектах.

Давайте продолжим разговор о Сербии.  У вас в прошлом году на родине вышел в прокат фильм «Южный ветер», в котором рассказывалась история лихих девяностых в Сербии. Не планируется ли он к выходу у нас?

Не успели договориться с прокатчиками. На Балканах фильм побил все рекорды, и здесь мы не хотели его катать с маленьким количеством экранов. Поэтому, хотим запустить его на платформы, и если он хорошо зайдет там, то вторую часть уже пустим в прокат в России. Начнем мы ее снимать, кстати, в марте следующего года.

Девяностые там отличались от девяностых здесь?

Не принципиально, колорит был другой. У вас бандюганы ходили в кожаных куртках и свитерах, у нас они были в спортивным костюмах. Россия поднялась за счет природных ресурсов, а Сербия таких ресурсов не имела и не имела такого оружия, чтобы защищать Югославию, ее территориальный интегритет. С Россией могло произойти то же самое, после распада СССР она могла начать делиться дальше, но, к счастью, этого не произошло.

Как вы думаете, в связи с чем неоднозначно приняли «Балканский рубеж»?

Потому что это кино. Давайте честно, все-таки это боевик, а жанр — это определенная договоренность со зрителем. «Балканский рубеж» — боевик с элементами драмы. В основном люди, которые это понимали, мне говорили, что им понравилось. Причем я обращал внимание не на сами слова, а на то, как эти слова произносили: не с пустым взглядом, а иногда со слезами. Для нас в Сербии это не просто фильм, а что-то большее. Был случай на съемках в Сербии, когда массовка даже не хотела брать денег за съемки. В Сербии он вышел в прокат чуть короче по хронометражу, и в этом году он у нас был самым кассовым. Может, кому-то он показался слишком растянутым, может, кому-то — ура-патриотичным, но у фильма хорошие оценки. Пропуски в фильме есть, и всегда можно делать лучше, но мы сделали все, что могли на тот момент.

Давайте вернемся к «Холопу». Чем вас изначально привлек проект?

Вообще я боялся этого сценария, потому что он очень смелый, а в России смелые сценарии не всегда превращаются в хорошее кино. Но когда продюсер Эдуард Илоян, с которым я вместе работал над «Отелем Элеон», взял серьезного режиссера, методичного, с внятной системой работы, это меня и заставило поверить в сценарий. Клим Шипенко делает безупречное кино.

А с кого, если не секрет, вы списывали своего героя из фильма «Холоп»? Может быть, у вас есть какие-то знакомые, которых вы отправили бы перевоспитаться по схеме из фильма?

На самом деле, этот персонаж есть в каждом из нас, когда мы бываем эгоистичными, эгоцентричными, когда не думаем о последствиях, о других людях, в каждом из нас появляется немного Гриши.

Как вы думаете, ваш герой Гриша — это герой времени? С Данилой Козловским в 2015 году в «Духлессе 2» вы как раз были героями времени. Или сейчас дело обстоит наоборот, Гриша из фильма «Холоп» — пережиток прошлого и поэтому ему нужно измениться, потому что в России будущего места для него нет?

Я думаю, что русское общество уже сейчас движется дальше этих мажоров. Кто такие мажоры? Дети людей, которые быстро разбогатели в девяностых, но они еще не познали культуру богатства. В России культура богатства существовала до революции и умерла вместе с царской Россией. Когда человек быстро богатеет, он не знает цену своим деньгам и своему богатству. Кроме того, он еще и не строит в себе ценности, которые приводят к естественному и постепенному «разбогащению». Человек становится бесчувственным и, на самом деле, потерянным. К счастью, российский социум сейчас расстается с этими безбашенными детьми богатых людей. Через «Холопа» мы хотим как раз обратить внимание нового поколения на такое нечеловеческое поведение. Окей, для старших это просто крутая комедия. А для младших это крутая комедия плюс урок, что нужно расставаться с таким поведением и духовно расти дальше.

Если бы у вас была возможность оказался в другой эпохе, как в фильме, какую вы бы выбрали?

Здесь обычно ответ какой должен быть? Я бы вернулся, забрал Гитлера еще маленьким мальчиком, отвез бы его на острова и дал бы ему там рисовать, воспитал бы в нем художника. Но я думаю, что мы живем в очень интересное время больших перемен. И именно за этим моментом интересно наблюдать.

Ваш следующий большой проект — «Кома». Расскажите о нем поподробнее.

Это фантастика, все персонажи находятся в коме. Она заигрывает с философией, но в основном базируется на мире, который создан в этой коме.

Немного «Матрица», но под другим углом?

Да. Мой персонаж — астроном. Он аутист и неудачник по жизни, а в этом мире комы у него есть талант видеть и чувствовать коллективное подсознательное, которое создает мир из воспоминаний. Это второстепенный персонаж, но когда я его создавал, то думал про Данте, который писал «Ад». Он размышлял о таких душах, которые находятся в этих кругах и не могут выбраться. Он постоянно в напряжении, думает, как бы ему найти выход из комы, а потом задается вопросом, может, лучше не находить?

Чем «Кома» может удивить зрителей?

Прежде всего уникальным визуальным миром. Мне кажется, главная ценность этого фильма в постпродакшене, графике. Актеры не видят сценографии в данном случае.

Что вам самому близко? Что вы смотрите?

Я недавно смотрел последний фильм Мела Гибсона и двух «Бегущих по лезвию», старый и новый. В «Бегущих по лезвию» каждый кадр — искусство. Я думаю, что второй не уступает первому, просто он создан иначе. Тоже строится на поиске: кто есть человек? что это такое?. В этом молчании много от Тарковского, от его подхода. У зрителя есть время подумать, пока он смотрит кино. В длинных кадрах чувствуется влияние «Сталкера». Считаю, что это шедевр.

А у вас есть роль мечты?

Обычно мои лучшие роли — о которых я не думаю и которых я не ожидаю. Когда тебе роль неожиданно бросают и все исходит из какого-то инстинкта, тогда все получается лучше, и роль находит тебя. А так я бы хотел сыграть Ричарда III.

А как было с Магомаевым? Долгие пробы или внезапное предложение?

Внезапное. Я пробовался, потом сказал, что не буду сниматься. Был уставший после «Холопа», не очень хотел. Я согласился, понял, что человек такого масштаба, что просто надо. Самое главное, что я до этого не знал, кто такой Магомаев, — и это хорошо. Незамыленным глазом на него смотрел. Это не Магомаев, это мое впечатление от Магомаева. Когда ты смотришь на картину, ты рисуешь дерево, это не дерево, а впечатление. Скорее импрессионизм.

Ваша проекция.

Да, проекция. Я не могу быть Магомаевым. Впечатление. Например, клип для «Синей вечности» в сериале. Мы изменили костюм Магомаева, чтобы подчеркнуть, что мы не занимаемся реконструкций. Мы чуть-чуть все меняем.

Какой актерский подход вам ближе? Внутреннее или внешнее переживание?

Нас учили, что есть два пути. Первый — процесс внутри, а снаружи — последствия. Второй — последствие (кепка, штаны, постоянно замотанная рука ), задающее внутреннее состояние. И обе техники я использую. Сохраняю баланс. Я люблю правдоподобную игру, но это очень широкое понятие. В жизни часто встречаешь карикатурных людей, и тогда игра требует не тонких средств выражения. Всем этим надо пользоваться.

Вы говорите про Данте и Тарковского, у вас есть режиссерские амбиции?

Есть, только я к этому пока не готов еще. Надо постепенно подойти. Я как молодой будущий режиссер буду искать помощи у опытного актера, самого себя и тоже молодого, но надеюсь на успешного продюсера, тоже самого себя. Подключу ресурсы, чтобы подойти к возможности снять кино. Я чувствую потенциал, но пока он не сосредоточился в одной точке, чтобы сформировать историю и тему. Я в поиске себя. Когда я смогу развить историю, которая длится не больше двух часов, тогда буду готов.