Извечное деление произведений искусства на оригиналы и подделки — такой, казалось бы, опорный момент, чуть ли не главная экзистенциальная дихотомия арт-рынка. Увы, подход приятен своей простотой, но реальной картины не отражает. В реальности дело обстоит так: между точками А (на 100% оригинал) и Z (на 100% подделка) располагается еще целый широкий спектр оттенков — так называемое серое искусство. Скажу так: не все то оригинальная работа, что ею кажется. И не все то подделка, что не стопроцентный оригинал.
Если перечислять возможные типы произведений-двойников по мере их удаленности от первоисточника (вплоть до самых криминальных), то ближе всего к оригиналу по значимости и ценности будет авторский вариант: картина, написанная тем же художником, на тот же сюжет и зачастую в тот же год, что и первое произведение. Пример — хрестоматийное полотно «Витязь на распутье» Виктора Васнецова: оригинал хранится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге, а повторения с тем же названием, но чуть меньших размеров можно увидеть в Доме-музее Васнецова и в частной коллекции. Все картины датируются одним годом (1882) и являются законченными работами — в противовес многочисленным эскизам с тем же сюжетом.
Авторская копия, в отличие от авторского варианта, зачастую создается художником спустя некоторое время после оригинала. Например, Малевич не раз повторял свои ранние работы (включая «Черный квадрат»), в том числе специально для Венецианской биеннале 1923 года. На то была причина: оригинальные картины, экспонированные в 1915 году на выставке «0,10», вывезти из страны было невозможно. В течение жизни, кстати, Малевич копировал свой «Квадрат» еще дважды.
Идем дальше. Вариант повторения картины, сравнимый с авторским копированием, — это так называемая копия авторизованная. Она создается под контролем автора (или его правопреемников) с использованием современных технологий: 3D-печать, печать-жикле и аналоги. Такие копии, к слову, довольно популярный товар. Музей Ван Гога, например, однажды собрал деньги на ремонт здания, продавая принты работ художника по $50 000 за штуку.
Еще один вид копии — повторение работы другим автором. Такие картины создаются художниками на заказ или просто в качестве упражнения во время обучения. В этом случае, разумеется, и речи не идет о фальсификации: художник не пытается выдать свою работу за работу более именитого мастера, а покупатель понимает, с чем он имеет дело.
Чуть далее по значимости от оригинала находятся картины, созданные не самим автором, а художниками его круга или студии. Нередко это его ученики либо люди, работающие с ним или на него, повторяющие его стилистику и художественные приемы. Мастер может начинать работу и подписывать готовую картину, тогда как промежуточные этапы выполняют другие. Пример — многочисленные работы учеников Юлия Клевера-старшего, которые в народе даже прозвали «клеверками». Такие вещи обычно пишутся с одобрения художника (и да, могут нести на себе его подпись), но по качеству исполнения значительно уступают произведениям самого мастера. Следующий вариант копирования — так называемые оммажи, работы-посвящения. Имитируя чью-то манеру, цитируя чужие художественные приемы, автор своеобразно выражает другому мастеру свое почтение, проявляет увлечение его техникой.
Все, о чем я говорил ранее, если не продается под видом оригинальной работы, к криминальным подделкам не относится.
Теперь о серой части спектра. В ней, прежде всего, неавторизованные копии. Это, например, те же жикле, не одобренные автором или его правопреемниками. Затем идут копии существующих работ (или их фотографий), созданные нашими современниками: они не несут, по сути, никакой исторической (а иногда и эстетической) ценности. Из последних громких историй — недавний большой судебный процесс, связанный с картиной «В ресторане» Бориса Григорьева. Или скандал с выявленными копиями работ Любови Поповой в Ростовском музее, разворачивающийся на наших глазах.
Более трудоемкий вариант «подделки по фотографии» — это воспроизведение считавшейся утерянной работы по доступным источникам: описанию в мемуарах и каталогах, гравюрам или поздним спискам. Еще один способ фальсификации — так называемые работы в стиле автора. Я имею в виду перелицовку, когда имя более «дорогого» художника наносится на картину другого автора, менее востребованного или вовсе не известного (сама картина при этом относится к тому же времени создания и подходит по стилистике). Скажем, на пейзажах безымянных художников немецкой школы третьей четверти XIX века время от времени попадается надпись «И. Шишкинъ»; другой пример — марина среднего уровня с подписью «Айвазовский». Такие работы, помимо качества исполнения, выделяются обычно и ценой: минимум на 20–30% ниже среднерыночной.
Наиболее, пожалуй, распространена в «сером» сегменте компиляция: этот вид подделки уже требует немалой креативности. Компиляция — это своего рода конструктор, пазл, когда новый сюжет возникает путем совмещения разных элементов известных картин автора. Вспомним Наталию Гончарову: в начале 2010-х был момент, когда на рынок пытались «пробиться» сразу несколько десятков фальшивых работ художницы. Перед этим же были изданы два серьезных на первый взгляд альбома, где указанные подделки фигурировали наряду с подлинниками. Такая была попытка легализовать фальшивые вещи. Эта история чуть не обрушила рынок Гончаровой, но, к счастью, он выровнялся; альбомы же были запрещены к продаже на территории России и изъяты из академического оборота. Книги, кстати, не единственный способ легализации подделок; иной раз для этого организуются выставки в неспециализированных музеях, на которых оригинальные работы экспонируют вперемешку с компиляциями. Удельный вес контрафакта в таких случаях иногда даже перевешивает.
Самый дешевый, но часто и самый низкокачественный вариант — работы «по мотивам» (на профессиональном сленге их не без иронии называют «залипухами»): имитации известных авторских сюжетов или художественных приемов. Здесь уже никто не говорит о соблюдении стилистики или попытках достичь соответствующего уровня мастерства, иногда речи не идет даже о том, чтобы выдержать цветовую гамму. На цене это, разумеется, отражается тоже. Так что, если вдруг на продажу выставляется полуметровый живописный Малевич за €80 000–100 000, как случилось в Бельгии этой весной, то почти наверняка перед нами она — имитация.
И наконец, о рынке черном. По оценкам ФБР и Иммиграционной и таможенной полиции США, в 2013–2016 годах ежегодный оборот черного рынка предметов искусства и коллекционирования составлял $6–8 млрд. В эту цифру включена стоимость не только произведений, украденных из музеев и галерей, но также контрабанда из стран и регионов с неспокойной политической обстановкой, отмеченных военными конфликтами и революциями. Сюда же относят оборот картин и прочих ценностей, подпадающих под законы о реституции и по причине этого не выходящих на легальные торговые площадки.
Но, несмотря на термин и масштабы, рынком указанную сферу можно назвать лишь условно: ни здоровой конкуренции, ни тем более справедливых рыночных цен в этом сегменте не существует. Да и в отличие от «серого» искусства, обладать которым не преступление, владение краденым или контрабандным предметом влечет за собой уголовную ответственность.