Если восхождение плеяды атлантических сортов винограда началось с глобального похолодания XVII–XVIII веков, то возрождение прекрасных сортов средиземноморской семьи ведет свой отсчет с глобального потепления на стыке XX и XXI столетий
Обложка одного из памятных номеров влиятельного американского журнала Wine Spectator, вышедшего накануне миллениума, провозгласила «шираз» сортом XXI века. Это было и констатацией факта (к концу девяностых «шираз» вошел в десятку наиболее распространенных в мире сортов винограда), и предчувствием новой волны энтузиазма, которая поднималась по поводу целого направления в виноделии.
Волна эта пришла, как ни странно, с самых дальних рубежей восточного полушария, из Австралии, где еще в XIX веке нашли свою вторую родину такие сорта винограда, как «шираз» (он же «сира»), «гренаш» (или «гарнача» в испанском прочтении), «мурведр» («монастрель») и некоторые другие представители некогда славной средиземноморской семьи. Впрочем, семьей, в точном смысле слова, эти сорта не были, хотя долгое время, на протяжении многих десятилетий, их объединяли традиции и терруары.
Они были популярны по всему Средиземноморью, а до недавних времен это был главный очаг витикультуры. В каждой стране и даже почти в каждой винной области многие из этих сортов имели свои клоны и многочисленные названия, что до сих пор путает специалистов. Так, например, в южной части современной Франции и в Испании можно найти «гренаш» белый, серый, розовый, красный и черный, не говоря уже о «красящем» и «волосатом». Список обозначающих этот сорт синонимов, приведенный в «Википедии», включает около 60 названий.
Трудно сказать, что в большей степени повлияло на уменьшение популярности этих сортов, геополитические или климатические изменения. Но, действительно, с одной стороны, «малый ледниковый период» (самая суровая и холодная часть которого пришлась на XVII и XVIII века), а с другой — развитие трансатлантического направления в торговле привели к ослаблению актуальности теплолюбивых средиземноморских сортов.
И в то же самое время получили исторический шанс на экспансию сорта винограда с Атлантического побережья Франции, адаптированные к климатическим изменениям чьей-то незримой рукой. Современные исследователи все еще считают «мерло», «каберне-совиньон» и «карменер» результатом случайного скрещивания, хотя, по сути, это «генетические дети» сорта «каберне-фран», точно разведенные по времени вызревания.
Ноевым ковчегом для нескольких средиземноморских сортов, в частности для великолепной ронской тройки — «гренаш», «сира», «мурведр» — стали корабли, отвозившие европейских мигрантов в Австралию.
Климат пятого континента, и в особенности той его части, которая потом стала штатом Южная Австралия, счастливым образом совпал со средиземноморским климатом лучших времен. А упорный труд переселенцев, почувствовавших себя свободными людьми на своей земле, превратил Южную Австралию в винодельческий рай. Главным достоянием ее стали красные средиземноморские сорта, а настоящим символом — прекрасный и многоликий «шираз». Отсутствие филлоксеры и возможность сохранять лозы в производительном состоянии вплоть до столетнего возраста сделали австралийское виноделие предметом самого серьезного изучения и даже поклонения.
Слава культовых вин Австралии, таких как Penfolds Grange, Henschke Hill of Grace и других, прокатилась эхом по англосаксонскому миру и отозвалась на исторической родине, вызвав ренессансную волну интереса во Франции и Испании. Переосмысление сорта «сира» в Долине Роны сделало лучшие вина Cote-Rotie, Hermitage и Chateauneuf-du-Pape по-настоящему концентрированными и элегантными, подняв их уровень цен до бордоских Grands Crus. А великолепный гренаш, вдохновленный энтузиазмом пионеров Приората, ввел Каталонию в мировой клуб элитарного виноделия.
В Калифорнию благую весть о втором пришествии средиземноморских сортов принесли «ронские рейнджеры» — революционно и вполне иронично настроенные виноделы, чья молодость пришлась на шестидесятые и семидесятые годы XX века. Это Рэндал Грэм из Bonny Doon, Джозеф Фелпс из Joseph Phelps Winery, Боб Линдквист из Qupe Wine Cellars и др.
Сформировав свое миссионерское движение в 1980-х годах, они создали несколько вполне культовых вин и в самом конце 1990-х пережили вторую волну творческого подъема, заявив о начале работы над проектами такими же рискованными, как создание стеклянных бродильных емкостей и выращивание «терруарных лоз» из семян, а не из саженцев.
Но кто знает, не будь эти бывшие хиппи столь безнадежными романтиками, может быть, так и не узнал бы благополучный журнал Wine Spectator в ширазе вино жаркого XXI века?