Неогламур, офисные пижамы и жажда праздника: что будет с модой после кризиса-2020

Тим Ильясов Автор

Во что нам захочется одеться, когда мы выйдем из дома, — в мягкие и уютные минималистичные вещи, похожие на уже родную пижаму, или яркие наряды? Исследователь моды Тим Ильясов предлагает разные сценарии посткризисной моды и вспоминает, какие тренды становились популярными после кризисов за последние сто лет

Кризис формирует моду?

Является ли экономический кризис сам по себе прямым источником для изменений в моде? И да, и нет. Историк костюма, директор Нью-йоркского музея института технологии моды Валери Стил убеждена, что сама идея о том, что мода является отражением экономики, ошибочна. Историк полагает, что мода, наряду с искусством, является такой же неотъемлемой частью живой истории, как и экономика, — на сотрясения Уолл-стрит и изменения тенденций моды влияют одни и те же тектонические сдвиги и исторические процессы. С позицией Стил соглашается Саймон Дунан, бывший креативный директор универмага Barneys в Нью-Йорке, — он придерживается мнения, что создатели моды живут в «герметичном творческом пузыре» и вряд ли активно используют превратности политики и экономики в качестве источника вдохновения.

Получается, экономические кризисы хоть и коррелируют с модой, но не всегда напрямую. Мы рассматриваем циклы моды в контексте общего хода истории, а экономические кризисы — лишь один из факторов, влияющих на эволюцию трендов.

«Наши кризисные сценарии были не такими уж кризисными»: как мода и люкс переживают пандемию

Циклы моды на фоне истории

Действительно, циклы моды и экономические циклы нередко совпадают, посткризисная эстетика часто нарядна и гламурна. Но не всегда. Циклы моды чередуются по принципу противоположности, как эпизоды в хорошем сценарии, с плюса на минус и обратно. Грубая, гранжевая или минималистская эстетика сменяется гламуром и торжеством нарядного, прямые линии маскулинизированных силуэтов — мягкими и изогнутыми. Так, на смену мальчишескому прямому силуэту 1920-х пришли гламурные и женственные линии 1930-х, после сурового стиля военного времени — сверхженственный нью-лук, а гранж начала 1990-х заменила театральная эстетика конца десятилетия.

Кризису 2008 года предшествовала длительная (более 10 лет) эпоха гипергламура, которая должна была продолжиться чем-то обратным, что, в общем, и произошло. Посткризисная эпоха начала 2010-х ушла от вещей статусных к предметам уникальным. Вместо успеха образ теперь должен был транслировать самобытность. Огромное количество людей потеряли работу и разочаровались в идее строительства карьеры, теперь они хотели творческой самореализации. Высокие каблуки заменили кроссовками, кедами и тапочками, костюмы — пижамами, джинсами, трениками, свитшотами и худи. На авансцену повседневной моды вышли хипстеры — молодые люди и девушки в клетчатых рубашках, с крафтовыми аксессуарами и очках Ray Ban, предпочитающие локальные и концептуальные марки одежды, попивающие авторские кофейные напитки и смузи, страстно любящие фестивали (книжные, музыкальные, кино). Докризисный гламур заменили посткризисной концептуальностью и винтажом.

Нарядность и гламур — спутники посткризисной моды, но не всегда

Опыт последнего столетия показывает, что мода после кризисов чаще всего обращается к феминности, гламуру, роскоши и нарочитой нарядности, но иногда, на фоне крупных политических, социальных, культурных и иных факторов, между экономическим и модным циклом случается рассинхрон, как это произошло в 2008 году, когда после кризиса вместо гламура в моду вошли концептуальность и стритвир (уличная одежда).

Но чаще нарядность, в том или ином виде, все ж появляется после кризисов. Люди устают от лишений, ограничений, тягот, им хочется праздника, сказки, торжества. Не зря расцвет империи Уолта Диснея пришелся на кризисные 1930-е годы, а максимально избыточные силуэты ХХ века сопутствовали послевоенному времени. Даже хиппующие и бунтующие нонкомфорты 1970-х сформировали особую версию гламура — в стиле диско, умноженного на сексуальную свободу и наркотики.

Что будет с модой после «корона-кризиса»?

Сценарий 1. Бережливость и минимализм

Один из сценариев развития посткризисной моды в 2020 году предполагает тотальную «пижамность», мягкость стиля, отказ от репрезентативных вещей в пользу более универсальных, базовых, комфортных. У такого сценария есть несколько предпосылок: а) длительная изоляция и работа из дома в пижамах окончательно отучила людей от формальной одежды. По выходу из изоляции человек, познавший работу в плюшевом костюме и носках, уже не захочет возвращаться в костюм и туфли; б) снижение доходов заставит покупателей изменить потребительские привычки, отказаться от эмоциональных покупок, креативной, трендовой и сложной в стилизации одежды в пользу более практичных и универсальных вещей.

Но при более детальном взгляде эти предпосылки не кажутся убедительными. Несомненно, в эпицентре кризиса потребление падает, количество новых вещей в гардеробе сводится к минимуму, а основные покупки составляют базовые универсальные вещи. Это общая черта всех кризисов: резкая бережливость проявляется в начале сложного периода, так было, к примеру, и в 1929-м, и в 2009 году. Осенний каталог Sears 1930 года заявлял, что «бережливость — это дух дня. Безрассудные траты уходят в прошлое». А высокая мода, бывшая в 1925 году вторым по величине экспортным товаром Франции, в 1930 году упала до двадцать седьмой строчки. Тем не менее, уже в середине 1930-х, когда Великая депрессия была еще в разгаре, мода предлагала все более безрассудные, гламурные и нарядные силуэты, а покупки вещей Haute Couture возобновились практически в том же объеме.

Спрос на одежду упал и в начале кризисного периода конца 2000-х. В 2009 году, по данным консалтинговой компании Bain, продажи в крупных люксовых универмагах сократились на четверть. Согласно результатам исследования TGI-Russia, полученным в I квартале 2009 года, 31% опрошенных в возрасте 16 лет и старше отказались от покупок в этой категории.

Скорее всего, кризис 2020-го тоже не обойдется без существенного падения спроса, но, возможно, длительная самоизоляция внесет коррективы в этот предсказуемый сценарий. Сверхприбыли магазина Hermes, открывшегося в Гуанчжоу после карантина, можно было бы считать локальным явлением, если бы не очереди, выстроившиеся в магазины одежды, открывшие свои двери после длительного простоя во Франции или Бельгии (впрочем, долго ли продолжится такой спрос без туристов — не ясно).

Сценарий 2. Новая нарядность и неогламур

Вторая половина 2010-х была отмечена модой антигламура, отрицающей гендерные (и любые другие) стереотипы, нормативность, каноническую элегантность и женственность. Вместо этого появилась нарочитая грубость образов, гипертрофированная винтажность и метамодернистская смесь всего со всем. Исходя из принципа антагонизма, следующая эпоха должна быть полной противоположностью предыдущей — разумеется, с учетом достижений эры феминизма.

Гламур никогда не будет прежним, это будет эпоха неонарядности, очевидно профеминистской и лишенной объективизации. Не для того чтобы нравиться кому-то, но чтобы нравиться себе. Несмотря на прогнозы, предрекающие развитие «пижамного» тренда после кризиса, усталость от ugly-fashion и длительного карантина с исключительно домашней одеждой вполне может привести к буму новой нарядности. В модных телеграмм-каналах и инстаграмах все чаще стали появляться посты о том, в каких безумных и ярких нарядах мы выйдем в первый день после его окончания.

Гранж 1990-х завершился феерией Тьери Мюглера и карнавалом Джона Гальяно. В начале 2020-х квир-эстетика и блеск Голливуда эпохи Золотого века вполне могут оказаться источниками вдохновения для посткризисных стилизаций, учитывая интерес к обеим темам в массовой культуре последних двух лет. Так или иначе, ждать осталось недолго — уже зимой 2021 года мы станем свидетелями рождения стиля нашей эпохи, и что-то подсказывает, что сценарий, подразумевающий торжество новой нарядности, гламура и роскоши имеет все шансы стать основным для моды третьего десятилетия XXI века.