Театр оперы и балета, Екатеринбург
Номинации на премию-2017: «Балет/ спектакль», работа дирижера (Павел Клиничев), работа хореографа (Вячеслав Самодуров), женская роль (Екатерина Сапогова), мужская роль (Игорь Булыцын), мужская роль (Александр Меркушев), работа художника (Эн-они Макилуэйн), работа художника по костюму (Ирэна Белоусова)
Показ в Москве
17 февраля
Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко
Двукратный лауреат «Золотой маски» хореограф Вячеслав Самодуров последовательно был премьером Мариинки и Национального балета Нидерландов, а в 2003 году перешел в Королевский балет Ковент Гарден. Параллельно он ставил спектакли, как правило, одноактные, вырабатывая собственный уникальный стиль. В 2011 году Самодуров возглавил балет Екатеринбургского театра оперы и балета, и буквально за несколько лет вывел труппу на тот уровень, когда каждая балетная премьера становится событием в масштабах страны. Спектакль «Ромео и Джульетта» на музыку Сергея Прокофьева Самодуров сначала поставил в Королевском балете Фландрии в Антверпене. Впрочем, екатеринбургская постановка – оригинальная версия.
Эксперт «Золотой Маски» и исследователь балета Наталия Звенигородская рассказала, почему именно «Ромео и Джульетта» (на «Маску» также номинирован дебют Самодурова в Большом театре – балет «Ундина» Ханса-Вернера Хенце) — важный для отечественного балета спектакль. Самодуров перенес действие в шекспировский театр «Глобус», в котором идет репетиция трагедии, а художник Ирэна Белоусова одела всех в удивительнее платья с принтами полотен Ренессанса.
«Этот абсолютно зрительский спектакль, на мой взгляд, гораздо глубже и важнее, чем просто очередная удачная премьера.Насущнейшая проблема российского балета – преодоление многолетнего кризиса постановочной мысли. С другой стороны, одна из очевидных тенденций последнего времени – рост интереса публики к драмбалету. Не углубляясь в музейные исторические изыскания и не осовременивая просто ради осовременивания, Самодуров играючи высвечивает дальнейшие пути развития классического танцевального языка, а вместе с ним и большого классического спектакля. То и дело с ужасом думаешь, что этот жанр стагнирует. Но появляется вот такой самобытный хореограф, и с изобретательностью демонстрирует, что преданность петербургскому академизму не помеха актуализации языка. Кроме того, всякий раз, когда хореографы берутся за эту шекспировскую трагедию, им не удается уйти от влияния канонического спектакля Лавровского – Вильямса 1940 года. В эту ловушку в свое время попали и Джон Кранко, и Кеннет МакМиллан, а недавно и Начо Дуато. Самодурову же удалось в своей версии уйти и от радикализма в духе Анжелена Прельжокажа, и от балетных штампов. Танцуют молодые артисты. И тут тоже удалась связь времен. Юные влюбленные, с одной стороны, архетипичны, но с другой, абсолютно реальны, понятны нынешним своим ровесникам. В их дуэтах редчайшее сегодня сочетание — открытая подростковая чувственность и неханжеское целомудрие. А еще – актерская заразительность. Когда на сцену выходит Меркуцио в исполнении Игоря Булыцына, вспоминаешь, какие бывали танцовщики-актеры в «золотой век» русского балета. Все это вместе с фантазийными костюмами Ирэны Белоусовой и образом театра «Глобус» Энтони Макилуэйна создало удивительную атмосферу, оригинальный, зрелищный, крепко сбитый и на редкость гармоничный спектакль, над которым зритель может посмеяться, поплакать и – подумать».