Журналу Forbes десять лет. Казалось бы, прекрасный повод для торжеств и поздравлений. Но, увы, жизнь, как всегда, внесла свои коррективы.
Десять лет назад, когда редакция Forbes сделала первый номер журнала, будущее бизнеса в России казалось ясным и понятным. Оно, конечно же, не было безоблачным: разгром ЮКОСа шел полным ходом, в России происходили теракты, власть уже показала курс на сворачивание политической конкуренции и ограничение свободы слова. Но при этом и Владимир Путин, и министры, и депутаты, и члены кооператива «Озеро» заявляли о курсе на интеграцию России в мировое хозяйство, создание конкурентной экономики, соблюдение правил игры (ну хорошо, не правил, а понятий).
Кто тогда мог представить, что через десять лет мы будет обсуждать перспективы закрытия корсчетов банков за рубежом, жестких санкций против России наподобие антииранских, отказа Европы от российских энергоносителей? Да кому вообще в 2004 году могло прийти в голову, что спустя десять лет Россия и Украина окажутся в состоянии войны?
Последние три месяца перевернули все с ног на голову. Владелец «Яндекса» Аркадий Волож в интервью (стр. 202) говорит, что «если нас начнут воспринимать как компанию из неправильной страны, то нам будет сложно». А владелец «Магнита» Сергей Галицкий предлагает в форс-мажорных ситуациях «брать попкорн, садиться на диван и смотреть». Эти предприниматели, с нуля построившие многомиллиардные бизнесы, привыкли быть оптимистами. Мы уже столкнулись и с пессимистами — бизнесменами, которые отказались от встреч, сославшись на то, что «Forbes — это американский журнал». Когда первые лица государства используют термины «пятая колонна» и «национал-предатели», такое поведение не кажется излишне эмоциональным. Хотя отважным его тоже не назовешь.
В моменты форс-мажора будущее в России страшит неопределенностью. Патриотический подъем в последние недели очень напоминает ситуацию накануне Первой мировой войны, когда поддержка царем братской Сербии была с воодушевлением воспринята русским обществом. Показательно, что рынок гособлигаций — главный инструмент привлечения инвестиций в начале века — до самого начала военной кампании не верил в войну. За две недели до начала мобилизации русских войск ценные бумаги царской России продавались на Лондонской бирже с 7-процентным дисконтом. Спустя полтора месяца они стали никому не нужными бумажками.
Кто-то назовет стратегию инвесторов недальновидной. Но мне кажется, их можно понять. Бизнес не хочет верить в сценарии войны, санкций и изоляции. Основа бизнеса — мир, открытые границы, обмен идеями и людьми, конкуренция. Геополитики, соревнующиеся сегодня за ресурсы Крыма, лихо разворачивающие трубы с Запада на Восток и с Востока на Запад, похоже, не понимают, что является главным богатством их стран. Один из руководителей хай-тек-компании признается, что половина его разработчиков сидит на чемоданах. «Лаборатория Касперского» (стр. 166), Qiwi (стр. 174), другие несырьевые компании, выросшие за 10 лет, построены на знаниях и интеллекте людей. Российским компаниям всегда было трудно бороться за людей с глобальными конкурентами, обеспечивающими персоналу качество жизни и хороший климат. Но в ситуации возможной изоляции и войны сражение за людей кажется обреченным.
За эти годы Forbes писал о разных временах — гламурной середине нулевых с высокими темпами роста и дешевыми деньгами, кризисных, «похмельных» 2008–2010-м, ползучем наступлении государства на частный бизнес в 2011–2013-м. Но все эти годы наш бизнес оставался частью мирового. Российские миллиардеры входили в мировой список Forbes и вкладывали деньги в акции глобальных компаний. 2014 год может изменить это самое важное условие развития страны.
Занимаясь бизнесом, приходится, по меткому выражению Галицкого, «идти на мир с открытым забралом». Надеяться, что рынок вырастет, катастрофические сценарии останутся на бумаге, а политики наконец успокоятся. Можно драться за рынки, вести ценовые войны, применять арсенал бизнес-приемов — но все это не работает на развитие страны в условиях «железного занавеса» и поиска внутренних и внешних врагов. Бизнес — это мир и свобода. И все, что позволено в их рамках.