«Молчи и слушай! — учил Бернара Хайна отец, преподавая первые уроки коньячного дела. — Запомни: время само сделает за тебя основную работу. Тебе останется лишь иногда повторять то, чему я тебя научу».
И отец учил его соединять коньячные спирты в той узнаваемой композиции, которую — как потом понял Бернар — принято называть стилем дома и в которой заключена главная ценность его ремесла. «Виноградники можно купить и продать, а запасы спиртов — израсходовать и пополнить, — вспоминает Бернар слова отца. — Кризисы, революции и инфляция могут съесть капитал. Только знания мастера не обесцениваются».
Бернар Хайн выучил этот урок. Летопись семейного дома начинается как раз с революции. Томас Хайн, далекий предок Бернара, в 1791 году был задержан французскими революционерами по подозрению в шпионаже, и ему немалых усилий стоило убедить французов, что он далек от политики и занят лишь полулегальными поставками шарантского бренди в Англию. Выпущенный на свободу, Томас Хайн завязал с контрабандой, взял в жены дочь местного перегонщика и основал вполне легальный коньячный дом, назвав его своим именем. За два с половиной века этот дом стал одним из самых уважаемых «бутиковых» производителей коньяка с годовым оборотом больше €14 млн. Бернару Хайну выпало стать его последним хранителем.
Пройдя все испытания отцовской школы и став главным мастером-купажистом семейного дома, Бернар Хайн не смог ограничиться бесконечным повторением пройденного и время от времени поддавался капризам моды. Так, на очередной волне сигарной популярности он выпустил один из первых «тематических» коньяков, Hine Cigar Reserve, а когда американцы вдруг вздумали пить коньяк в коктейлях, он поддержал идею новым молодым коньяком «H» и лично убеждал журналистов, что джинджер-эль лишь подчеркивает его достоинства.
При всем том среди производителей коньяка Бернар Хайн всегда считался приверженцем классики и работал исключительно со спиртами двух главных зон Коньяка: Grande Champagne и Petite Champagne. Он поддерживал традицию винтажных релизов вопреки самым язвительным замечаниям критиков и продолжал выпускать серию выдержанных в Англии коньяков Early Landed, которую можно было бы считать атавизмом, если бы не устойчивый интерес к ней со стороны целой армии коллекционеров.
Но у Бернара Хайна не было наследников, и он решил продать семейный бизнес. Сначала дом более чем с двухвековой историей перешел в гигантскую группу Diageo, потом попал в империю роскоши LVMH (хозяин Hennessy), затем был перекуплен амбициозной тринидадской компанией CL World Brands, а когда та, не справившись с кризисом ликвидности 2009 года, начала распродавать свои бренды, Hine снова выставили на продажу.
Осенью 2013 года коньячный дом был продан за €53 млн компании EDV SAS, за которой, как выяснилось, стояла французская семья Герран, известная своими активами в виноделии, ювелирном бизнесе, а также вовлеченная в бизнес марки Hermes.
Переходя из рук в руки, старый коньячный дом чудом избежал недружественных поглощений. В условиях дефицита сырья покупка коньячного дома «профильным» инвестором часто оборачивается уничтожением марки. Покупатель оставляет в своей собственности запас спиртов и виноградники, после чего «пустой» бренд снова выставляется на продажу или убивается.
Однако в случае с Hine за брендом удалось сохранить не только бесценный запас его старых спиртов, но и хранителя всех его секретов — самого Бернара Хайна. Продление полномочий 73-летнего патриарха коньячного ремесла, почетного президента, который уже несколько лет назад объявил о своей «скорой отставке», было обязательным контрактным условием сделки.
Эта история должна была закончиться счастливо. Старый коньячный дом после нескольких лет неприкаянных странствий вернул себе статус семейного, а старый мастер дождался, пока его опыт сможет быть передан в чьи-то надежные руки. И наверняка седовласый усач Бернар Хайн уже нашел себе благодарного слушателя, которому он с полным на то основанием говорит: «Молчи и слушай!»