Зверские гримасы европейской политкорректности: в Милане играли в футбол, Милан против Неаполя. В чем тут дело, и русскому человеку объяснять долго не надо. В Милане — биржа, деньги и власть. В Неаполе — вечные мусорные пожары и кровавые лужи после каморры, самого могущественного в Европе преступного ордена. Это Милан так думает о Неаполе. Что думает Неаполь о Милане, можно догадаться. Но сейчас не об этом.
Миланские болельщики, как повелось, подготовили плакатики с перчеными словами в адрес Неаполя. Ибо Италия всегда себя ощущала страной, где Север и Юг обвенчались неравным браком, а стадионы очень давно служат людям гражданским форумом, где они вправе кричать и петь о том, что у них болит.
Так было и в этот раз. Но после игры вышло постановление присматривающего за футболом органа, что на следующем матче «Милана» южная трибуна, где собираются самые горячие его болельщики, должна быть закрыта. Потому что на матче против «Наполи» они долго и упоенно скандировали: «Мы не неаполитанцы».
«И что?» — изумились уже не только болельщики. Они ведь действительно не неаполитанцы. «Мы-то, в общем, это, конечно, уже слышали, — сказали люди из органа. — Только теперь Европа нам указ. Вот пришел свежий. Это теперь называется «территориальной дискриминацией». Грех это, в общем».
Только не думайте, что я сейчас собираюсь исполнить популярные в России куплеты о том, как Европа сбрендила. Я, напротив, считаю, что Европа переживает, возможно, самый нравственный, период в своей истории. Если мы считаем, что мы христианский континент, то почему бы христианскому духу не проявляться и в административных установлениях. И хлеб и кров давать людям с других континентов, и каяться перед ними.
Но запрещать Иван Ивановичу шутить и злословить по поводу Ивана Никифоровича — это уже совсем нелепое толкование Священного Писания. У меня нет сомнений, что Европа восстановит здравый смысл в правах. Он уже, собственно, восстановлен. Просто футбольные фанаты сговорились петь гадости про всех: сицилийцы — про пьемонтцев, веронцы — про сардинцев. Ну и так далее.
Меня все эти превратности европейской политики интересуют в связи с нашим опытом. Мы слышали, что стадионы у нас стали рассадником национализма. Что передовые отряды бирюлевских погромщиков состояли из футбольных фанатов. Поэтому нужно зачистить трибуны стадионов от людей с черно-желто-белыми флагами и посадить на их место средний класс. Хотел этого и я. Но сейчас думаю: а зачем русскому среднему классу футбол? Он его особенно не любит. У русского среднего класса много чего есть. Просторная и светлая квартира, уютные рестораны и кинотеатры.
А куда податься человеку, который не слишком очарован жизнью? Не будем даже его причислять к какой-то социальной группе. У кого, скажем, не нашлось сил задать себе вопрос: кто сделал твою жизнь такой невзрачной? Люди слабы в большинстве своем, иначе бы мы не знали цену силе. Поэтому они винят в том, что с ними происходит, другого. И так будет всегда. И должны быть места, где человек может безнаказанно во всем этого другого обвинить или даже обозвать его на почтительном расстоянии «чуркой», если он, скажем, футболист или болельщик другой команды.
Должны в нашей жизни быть такие места, где люди могут собраться в большом количестве, чтобы покричать и посквернословить. Я в свое время был поражен густым облаком отборной брани, повисшей над центральной трибуной стадиона во Флоренции. Собственно, Флоренция и есть квинтэссенция цивилизации. Ее сбывшаяся лучшая мечта. Но на ее стадионе страшно бранятся.
Человек диалектичен. И не только половому инстинкту его, но и мыслям его и словам нужен публичный дом. Стадион для Европы и для России всегда был домом нетерпимости. И порядок понятен, и полиции удобно, и государству польза. Мониторить общественные настроения.
Но эта модель канализации общественных эмоций уничтожена в большей части современной Европы. К 2018 году она погибнет и в России. К чемпионату мира по футболу будет построена инфраструктура, призванная обслуживать сияющих граждан России. Русский бунт забьется где-то в темном, глухом месте, чтобы выйти на свет действительно бессмысленным и беспощадным. Каким он, кстати, в Бирюлево ни разу не был.