Как теория конфликтов помогает политикам.
Одним из ключевых факторов неопределенности в американской и, следовательно, в мировой экономике в 2012 году был так называемый фискальный обрыв (fiscal cliff). Когда в августе 2011 года республиканцы и демократы никак не могли договориться о поднятии потолка государственного долга, они решили отложить вопрос о сокращении дефицита госбюджета. Чтобы это откладывание не было бесконечным, они договорились, что если стороны не придут к компромиссу о новом сокращении дефицита, то в 2013-м перестанут действовать налоговые скидки, а также начнется автоматический секвестр госрасходов. Речь идет о сокращении дефицита бюджета почти вдвое — с 7,3% ВВП в 2012 финансовом году до 4,0% ВВП в 2013 финансовом году (в Америке финансовый год начинается 1 октября предыдущего календарного года). Такое резкое одномоментное сокращение дефицита не может не сказаться на экономике. Бюджетный офис Конгресса (CBO) предсказывает, что в этом сценарии в Америке начнется рецессия — ВВП сократится в 2013 году на полпроцента. Это очень серьезный удар по сравнению с сегодняшним двухпроцентным ростом, поэтому его и сравнивают с падением с обрыва.
Когда я пишу эту колонку, я еще не знаю, как разрешится ситуация, но надеюсь, что американская экономика с обрыва все же не упадет, республиканцы и демократы все же договорятся о компромиссе — и сокращение дефицита будет более постепенным. Проблема в том, что никто — включая самих политиков и, что важнее, финансовые рынки — не знает, как именно они договорятся. Не ясно, какие именно налоги будут и не будут повышены, какие именно расходы будут и не будут сокращены. Именно эта неопределенность и заставляет рынки нервничать (как это было в июле-августе 2011 года). В этом смысле фискальный обрыв довольно дорого обходится всем — и в первую очередь самим американцам.
Зачем же американские политики загнали себя в такую ситуацию? Почему нельзя было договориться о каком-то более приемлемом сценарии статус-кво? Ответ, как это ни странно, имеет прямое отношение к теоретическим работам нобелевских лауреатов 2005 года Томаса Шеллинга и Роберта Ауманна. Именно они внесли вклад в исследование такого рода конфликтов. Их любимые примеры — это конфликты в области международных отношений (в том числе СССР и США во время холодной войны или Израиля и Палестины сейчас). Более обыденный пример — это водители, въезжающие на узкий мост с двух сторон; им необходимо принять решение о том, кто из них уступит дорогу. Есть и целый ряд древних примеров из Талмуда — например, механизмы раздела наследства. Во всех этих примерах сторонам нужно договориться о компромиссе, причем некоторые варианты компромисса лучше для одной стороны, а некоторые — для другой, но отсутствие компромисса хуже для всех. Например, пока водители не договорятся, они продолжат терять драгоценное время. Или, если бы СССР и США не договорились о разрешении Карибского кризиса, то дело могло кончиться и ядерной войной (кстати, именно работы Шеллинга подсказали Стэнли Кубрику идею фильма «Доктор Стрейнджлав»).
Наверное, самая знаменитая история такого рода — это притча о мудром царе Соломоне, двух женщинах и младенце. Каждая женщина претендовала на то, что младенец принадлежит именно ей. Царь Соломон, который должен был их рассудить, приказал разрубить младенца пополам. Первая женщина тут же сказала, что пусть лучше ребенок достанется другой женщине, но останется жив. Соломон отменил свое решение и отдал ребенка первой женщине, так как понял, что именно ей ребенок дороже, поэтому она и есть настоящая мать. Конечно, с точки зрения сегодняшней теории решение Соломона совсем не выглядит мудрым — ненастоящая мать тоже могла бы сделать то же самое, что и настоящая. Но в решении Соломона есть важный элемент — Соломон угрожает женщинам ужасным событием, которое хуже для обеих, чем любой возможный компромисс. Так и fiscal cliff — это настолько плохой исход и для республиканцев, и для демократов, что им обязательно придется договориться — так или иначе. Именно поэтому в 2011 году они
и выбрали такой сценарий, чтобы январь 2013-го стал для них жестким дедлайном.
Почему иногда компромисса достигают не сразу? Это легко понять на примере водителей на узкой дороге. Кто уступит первым? Тот, кто больше торопится. Проблема в том, что изначально каждый водитель знает лишь цену времени для себя, но не для своего визави. Поэтому он может думать, что другой водитель торопится больше. Начинается война на истощение — и пока один не поймет, что другой водитель более терпелив, он не уступит.
К счастью, в американской политике и экономические, и политические последствия принимаемых решений для обеих сторон относительно легко просчитываются. Поэтому я и надеюсь, что Америка не сорвется с фискального обрыва в новом году.