Контекст
Я сразу сказал: мы не будем делить ресурсы — это грязное дело. Пусть другие делят, а мы проверим. Мы будем только согласовывать и контролировать.
— Виктор Ишаев, министр РФ по развитию Дальнего Востока, в «Ведомостях»
Процент справедливости
Сказать, что я работаю с президентами, — это было бы слишком сильно… Мы встречаемся время от времени. И я должен сказать честно и откровенно, что ни один из президентов не вмешивался и не давал мне, так сказать, каких-то советов, рекомендаций, указаний, так сказать, критиковал — этого не было ни в том, ни в другом случае. Администрация президента — бывали случаи, когда они пытались… Конечно, если я почувствую, что у меня совершенно не получается и реальности жизни, и, так сказать, линии в области правозащиты радикально расходятся с возможностями моего воздействия на ситуацию, я, разумеется, немедленно уйду в отставку. [Пока что такого намерения нет.] Мы получаем примерно от 30 000 до 50 000 обращений в год, из них процентов 10–12, а то и больше удовлетворяется. А это тысячи и тысячи людей. Вот это источник моего относительного, очень умеренного оптимизма.
— Владимир Лукин, уполномоченный по правам человека в РФ, на «Эхе Москвы»
Русские пришли
Русский рынок сейчас очень силен. Если какая-то вещь нравится, собиратели готовы платить любые деньги, и, конечно, меня как аукциониста это не может не радовать. Но это верхушка айсберга. Хорошо покупается и качественная русская живопись среднего ценового сегмента. Мне очень приятно, что русские коллекционеры наконец стали покупать иконы как произведения искусства. Пожалуй, у нас это был первый аукцион, где среди покупателей икон преобладали не французы и американцы, как в предыдущие годы, а русские, которые купили 90% икон… Коллекционирование искусства — это глубоко национальный процесс. Это не только русского рынка касается. Немцы покупают немецких художников, американцы — американских, французы — французских… Когда в будущее страны верят, покупают активно и с удовольствием. Посмотрите, что сейчас происходит с Китаем. Прежде всего покупают свои, а уже за ними подтягиваются иностранцы.
— Екатерина Макдугалл, владелец аукционного дома MacDougall’s, в «Эксперте»
Православный разворот
Тезис, что идет атака на церковь, поменял язык церкви. И появились уже прямые отражения этой директивы в низовых структурах. В частности, популярной оказалась такая присказка, взятая отцом Дмитрием Смирновым, когда он создавал свой «Отдельный Дивизион» (православное интернет-сообщество. — Forbes): «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой! С болотной силой темною, с бесовскою ордой…» [На процессе Pussy Riot ] Церковная среда не остановилась, и появился определенный тренд: основной наш враг — это Америка, Запад. Где-то 40% священнослужителей теперь упоминают в молитвах Запад как основного врага. Мы видим, что от какой-то наметившейся линии самокритики, которая была 2-3 года назад, церковь уходит. Теперь любой критический разговор будет воспринят как разговор врага, человека, который чужд церкви.
— Борис Кнорре, доцент факультета философии ВШЭ, на Slon.ru
Компании мечты
Для россиян привлекательность работы в компаниях, полностью или в основном подконтрольных государству, за последние три года выросла примерно на 30%. В первой десятке «работодателей мечты», как показывает опрос ВЦИОМ, частных компаний только две — «Лукойл» и «Норильский никель». Такие владельцы популярнейших брендов, как МТС и «Вимм-Билль-Данн», мало кого интересуют — их выбрали 2% и 1% респондентов соответственно. На диаграмме показано, какие компании в 2012 и 2009 году набрали наибольшее число голосов (оба раза можно было назвать не более трех компаний).