Говоря о реформе полиции в России, высокие чины, начиная с президента и заканчивая министром, либо произносят туманные слова, которые прикрывают нежелание что-то всерьез менять, либо сосредоточиваются на второстепенных мерах.
Переименование милиции в полицию, внеочередная аттестация, сокращение численности штатов на 20%, отмена социальных льгот или даже призывы прежнего министра МВД к человеколюбию — все перечисленные меры вообще не относятся к реформе. Это текущая жизнь окостеневшей полицейской системы, которой она живет последние два десятка лет.
А что такое тогда реформа? Вот на этот вопрос общество пока не имеет внятного ответа. Более того, нет даже четкого понимания, что надо менять прежде всего. И уж тем более у общества нет реалистичного «позитивного идеала», представления о том, какую полицию оно хотело бы иметь и как ее создать. При этом общество недовольно работой полиции, что видно из опросов общественного мнения и того факта, что люди нередко предпочитают решать проблему с помощью самосуда.
В России далеко не самая плохая в мире полиция. Есть страны, где она хуже и где люди ее любят еще меньше, например Украина. Однако международные официальные статистические данные о преступности и полиции, собираемые ООН, — это совершенно неожиданные и очень показательные цифры.
Из данных ООН следует, что россияне гораздо более законопослушны, чем европейцы. Это вытекает из сравнения числа людей, которых полицейские взяли, что называется, с поличным. На 100 000 населения их в России почти в три раза меньше, чем в любой из шести стран «старой» Европы (Австрии, Германии, Франции, Великобритании, Нидерландах, Швейцарии). Зато в нашей, казалось бы, законопослушной стране полицейских в 1,7 раза больше, чем в этих шести европейских странах, вместе взятых. То есть в России число полицейских на 100 000 человек населения почти втрое больше, чем в каждой из перечисленных стран.
В итоге «производительность» европейского полицейского почти на порядок выше российского: число преступников, которые официально проходят через его руки, в восемь раз больше, чем у его российского коллеги.
Посмотрев на дело с другой стороны, можно сказать, что у жителя России в три раза меньше шансов встретиться с полицейским, чем в Европе (хотя полицейских там намного меньше, чем в России). Но уж если ты попался в руки нашей полиции, то шансов сесть за решетку у тебя намного больше, чем в Европе, — в 16 раз!
Это означает, что российская полиция, во-первых, не видит многих преступлений, которыми занимаются европейские «копы», а во-вторых, берется только за те случаи, когда можно с гарантией показать результаты работы начальству, зачастую игнорируя остальные правонарушения.
Чем же тогда занята многочисленная армия российских полицейских, притом что они постоянно жалуются на высокую трудовую нагрузку? Она занята поддержанием вертикали власти и добыванием хлеба насущного. А именно составлением многочисленных бумаг, заполнением зачастую совершенно бессмысленных форм, участием в различных рейдах, борьбой с протестным движением и т. д. Это вкупе с поисками дополнительного заработка приводит к тому, что безопасностью населения полиция занимается по остаточному принципу. Население вынуждено само заботиться о своей безопасности, что оно и делает, иногда доходя до суда Линча.
Именно это положение вещей нужно изменить в результате реформы. Безопасность населения должна стать главным приоритетом правоохранительной системы. И чтобы понять, как это сделать, обществу пора начать разговор о целях реформы полиции.