Феномен Фирташа

Из окон верхнего этажа «Паруса», самого дорогого на Украине офисного небоскреба, виден весь Киев. В просторном кабинете хозяина небоскреба Дмитрия Фирташа кресла обтянуты кожей аллигатора. На полу сшитый из квадратов меха, похоже оленьих шкур, ковер. Книжные шкафы негусто заполнены увесистыми томами: видные экономисты, изречения великих…

Фирташу не привыкать вести дела с сильными мира сего. Он был знаком с Туркменбаши, президентами Украины, а однажды попал на прием к английской королеве. «С кем я никогда не встречался, так это с Путиным», — уверяет он.

Как такое возможно? Он на глазах у всех строил империю на близости к европейскому экспорту газа, для Москвы это святая святых. И при этом утверждает, что «не имел никаких отношений» с человеком, без благоволения которого, как считается, в «Газпроме» не принимается ни одно стратегическое решение.

А ведь ему позволили торговать газом на Украине и в Европе. Он продавал «коктейль», на четверть состоявший из дорогого российского газа, на три четверти — из дешевого туркменского, и на разнице цен зарабатывал миллиарды. Доля Фирташа в дивидендах совместной с «Газпромом» посреднической компании RosUkrEnergo (RUE) составляла около $1 млн в день.

Сейчас по взаимному согласию «Газпрома» и бизнесмена RUE умирает. Но это не мешает самому Фирташу, пережившему смену трех украинских, двух российских и двух туркменских президентов, прекрасно себя чувствовать. Group DF, названная по первым буквам его имени и фамилии, потихоньку прибрала к рукам разрозненные активы: химические фабрики на Украине и в России, в Средней Азии и Эстонии, газопроводную фирму в Туркмении и многое другое.

Университеты 
Фирташа

Самой удачной инвестицией Фирташ называет приезд в 1991 году из украинских Черновцов в Москву.

Высшего образования Фирташ не получил. Отслужив в армии, он не вернулся в родное село Сеньков на Тернопольщине, а поехал в Черновцы и стал работать пожарным; когда перестали платить зарплату, он занялся «купи-продай» — тем, чем «занимались все в местечковом городке». Как признавался Фирташ в интервью Financial Times, на торговле он заработал около $100 000 и отправился в столицу Союза. Поселился в гостинице «Россия», которая была, по его словам, «как лампочка для мух, на которую слетаются все» — чиновники и коммерсанты со всего распавшегося СССР.

Через год его капитал составил «почти $1 млн», а к 1994 году, рассказывает он, «время шальных денег прошло». Для большого бизнеса нужны были связи с большими чиновниками, и тут ему подфартило. В «России», все еще служившей и бизнес-клубом, и биржей, он познакомился с чиновником туркменского Минторга, который отвечал за поставки продовольствия и был готов брать «тысячи и тысячи тонн». Фирташ собрал в складчину со знакомыми $10 млн, закупил продукты, отправил в Туркмению, но деньги не вернулись. Поехав в Ашхабад, он выяснил, что можно получить квоту на поставки газа на Украину и зарабатывать на бартерных схемах. Как вспоминает Фирташ, ему не нужно было даже ходить по высоким кабинетам. Все делали сами туркмены.

В доме того чиновника он познакомился с Игорем Макаровым, будущим главой «Итеры», который получал за продовольствие нефть.

Друзья 
Фирташа

В начале 1994 года Игорь Макаров стал главным оператором бартерных схем в Туркмении. Он родом из Туркмении, в местном правительстве заседали его друзья детства, а кроме того, он сумел выручить руководителя «Газпрома» Рема Вяхирева, поссорившегося с Туркменбаши. Вяхирев однажды прилюдно заявил, что, если туркмены не хотят продавать свой газ по его цене, они будут «песок есть», а потом «приползут». «А Игорь [Макаров] сумел сложить эту ситуацию», — объясняет бывший зампред «Газпрома» Александр Рязанов в интервью Forbes.

Благодаря связям с «Газпромом» бизнес «Итеры» начал быстро расти. Хотя аффилированность фирмы Макарова с менеджерами монополии так и не была подтверждена, после смены руководства в «Газпроме» по крайней мере два топ-менеджера «вяхиревской» команды — Александр Пушкин и Вячеслав Шеремет — получили в «Итере» работу. А перед этим «Газпром» «перекачал» в «Итеру» несколько важных добывающих активов, запасы которых в сумме превышают запасы некоторых эмиратов.

Став одним из партнеров «Итеры», Фирташ заработал на ее подъеме. Квота бизнесмена на поставку газа из Туркмении на Украину, которой Макаров делился с украинским коммерсантом, составляла $500–600 млн. Благодаря бартеру чистая прибыль доходила до половины этой суммы, признает Фирташ. Он поставлял уже не только продовольствие и ширпотреб, а буровые станки, железнодорожную технику, удобрения. И чтобы иметь собственный товар, начал скупать заводы и фабрики. Первые покупки пришлись на 1998 год. В разрушенном гражданской войной Таджикистане Фирташ приобрел химкомбинат «Таджиказот». «В нагрузку» ему досталась швейная фабрика. Фирташ искал партнеров для сбыта его продукции и познакомился в Киеве с Андрашем Кноппом, вице-президентом табачной компании Reemtsma. Фирташ и Кнопп наладили экспорт джинсов в Европу. Дистрибьюторскую компанию Кнопп зарегистрировал в своем родном селе Чабды — там потом «пропишется» знаменитая Eural Trans Gaz.

Примерно в то время, рассказывает Фирташ, Макаров сказал, что партнерам нужна серьезная компания, через которую шли бы все товарные поставки с Украины в Туркмению. И возникла Highrock Holding — якобы ее зарегистрировали юристы Макарова. Так ли это, в «Итере» рассказывать отказались, а в интервью Financial Times Макаров утверждал, что никогда не владел долей в Highrock и «не имел экономического интереса».

Неудивительно, что Фирташ и Макаров перекладывают друг на друга ответственность за создание Highrock. Фирташ говорит, что, уже купив компанию, обнаружил, что директором одной из фирм-учредителей работает Галина Телеш, жена Семена Могилевича, за которым много лет охотятся спецслужбы нескольких государств, а ФБР включила его в первую десятку разыскиваемых экономических преступников. В свою очередь Могилевич передал Forbes через адвоката, что «никогда не имел отношения к газовому бизнесу» и не видит «предмета для разговора». Тем не менее, как следует из дипломатической переписки, опубликованной сайтом Wikileaks, Фирташ объяснял американскому послу на Украине, что в 1990-е годы ему нужно было одобрение Могилевича для ведения бизнеса. А еще признавался, что однажды обсуждал поставки газа с Макаровым в присутствии Могилевича.

Фирташ говорит, что уволил жену Могилевича из Highrock, и все сведения о связи с Могилевичем называет наветом. Если бы это было правдой, говорит он, бывший украинский премьер Юлия Тимошенко, жестокий оппонент Фирташа, не преминула бы использовать против него материалы дела Могилевича, собранного украинской Службой безопасности. Но, как официально подтверждали в СБУ, дело было уничтожено, как только главой службы назначили ближайшего соратника Тимошенко. А в конце 1990-х и начале 2000-х годов на дурную славу Могилевича вообще можно было махнуть рукой: в отличие от «Итеры», на которую приходилось 55% экспорта газа на Украину, Фирташ был никому не известен.

Взлет 
Фирташа

Однако в 2001 году у «Итеры» начались серьезные проблемы. Владимир Путин назначил руководителем «Газпрома» Алексея Миллера (за которым присматривал Дмитрий Медведев). За Миллером в «Газпром» потянулись финансисты и аппаратчики: бывший директор советского Донау-Банка Александр Медведев, его коллега Андрей Акимов, Александр Рязанов, экс-директор Сургутского газоперерабатывающего завода. Им предложили заняться восстановлением управляемости внутреннего рынка и вернуть розданные при Вяхиреве активы. У «Итеры» отняли ключевые месторождения и заставили ее отказаться от газовых контрактов с Туркменией, а в 2002 году «Газпром» сократил ее квоту и на поставки на Украину.

Тут как раз выстрелил Фирташ. Поставлять туркменский и российский газ на Украину «Газпром» и украинский «Нафтогаз» вместо «Итеры» поручили фирме EuralTransGas. Странное получилось партнерство: огромная монополия и фирма с уставным фондом $12 000, зарегистрированная в венгерском селе Чабды. Гендиректором выступил Андраш Кнопп — тот самый, с которым Фирташ торговал джинсами. Помогал Кноппу израильский юрист Зеев Гордон, его клиентами в разное время были Фирташ и Могилевич. Гордон заявил Forbes, что с Могилевичем не работает с конца 1990-х годов, с Фирташем виделся в последний раз в 2005 году и, будучи адвокатом, не может ничего рассказывать о бывших клиентах. Но в 2005 году он был более откровенен с Global Witness, организацией, которая борется с нарушениями прав человека в странах — экспортерах природных ресурсов. Ее сотрудник Том Мэйн передал Forbes расшифровки той беседы. По словам юриста, заняться регистрацией его попросил Фирташ. Он слетал в Венгрию, подписал документы и оставил Кноппу доверенность. Позже Кнопп переписал часть компании на румынскую актрису и двух ее знакомых. (Кнопп передал через пресс-службу Group DF, что не хочет отвечать на вопросы, а Фирташ объясняет, что Гордон понадобился, чтобы быстро создать компанию.)

«Появление Eural TG— это результат компромисса интересов «Газ-прома» и НАК «Нафтогаз Украины»,— объяснял в интервью «Ведомостям» Александр Рязанов.— При этом использование Eural TG дает «Газпрому» и «Нафтогазу» равные дополнительные доходы». Представитель «Газпрома» не стал что-либо комментировать Forbes.

Служба 
Фирташа

Фирташа впервые увидели в «Газ-проме» во время подписания договора, по которому ETG назначили посредником при экспорте газа на Украину, вспоминает Рязанов. Привезли его украинский первый вице-премьер Олег Дубина и глава «Нафтогаза» Юрий Бойко. Фирташ быстро перезнакомился с первыми лицами «Газпрома». В то время от монолитного вяхиревского правления, когда все решал «хозяин», ничего не осталось. «Сегодня в «Газпроме» у каждого своя поляна и, если придешь не на ту, с тобой не будут разговаривать», — объясняет Фирташ.

Уже в первый год ETG получила большую, чем была у «Итеры», долю поставок через Украину (57%, по оценке Hermitage Capital, который был миноритарным акционером «Газпрома»). При этом из прокачанных по трубопроводам «Газпрома» 13 млрд куб. м газа на Украине было продано 7,7 куб. м. (по цене $65 за 1000 куб. м), а в Германии, Польше и Словакии — на главном рынке «Газпрома» — 5,2 млрд куб. м (в среднем по $131). «Газпром» изо всех сил помогал ETG: Внешэкономбанк предоставил под гарантии монополии $227 млн, а дочерний Газпромбанк — еще $70 млн.

На самом деле это был не настоящий кредит, а схема, объясняет Фирташ. «Газпрому» нужны были деньги, и, чтобы не перегружать баланс монополии, ее менеджеры попросили Фирташа оформить займы на себя и авансом перечислить их за транзит газа. Это хороший пример: деловые отношения всегда «строились на интересе», доверительно делится с Forbes Фирташ. Но не на таком «интересе», как все это понимают (тут он трет указательным и средним пальцем о большой). Украине нужен был дешевый газ: она не могла покупать по европейским ценам. Туркменам — более высокие цены, чем при Вяхиреве. «Газпрому» — чтобы работал украинский транзит. Так что зарабатывал Фирташ, по его словам, на том, что «знал все эти слабые места и для каждого пытался найти решения». «И никаких взяток топ-менеджерам, президентам, — говорит он. — Как только я сказал бы «я вам дам заработать», я бы из кабинета выходил в наручниках».

Именно такую роль Фирташ, по его словам, сыграл во время одной из «газовых войн». В конце 2005-го — начале 2006 года похолодание в отношениях России и Украины после «оранжевой революции» подтолкнуло «Газпром» отказаться от льготных цен. Он стал требовать повышения, а, когда украинцы отказались, перекрыл под Новый год вентиль.

И в «Газпроме», и в «Нафтогазе» понимали, что европейский уровень цен Украина не осилит, но 4 января, когда конфликт был исчерпан, ТВ-картинка вызвала у зрителей оторопь: глава «Нафтогаза» объявил, что они будут покупать газ по $95, а глава «Газпрома» — что будет продавать по $230. Обе стороны праздновали победу, и обе были правы.

Как рассказывает Рязанов, Путин пригрозил неуступчивым украинцам, что, если они не согласятся на обсуждавшуюся цену, он сам поднимет ее еще выше. Договориться снова не удалось, и Путин якобы спросил Миллера, какой должна быть цена для Украины, если за основу взять европейскую. Вышло, что без таможенных пошлин и оплаты транспортировки Украина должна платить $230. Эту цифру Путин и назвал как окончательную. Каждый тогда работал на своего зрителя, объясняет Фирташ, и только посвященным было известно, что за свадьбу платит он. Фирташ метался между Москвой и Карпатами, куда президент Ющенко уехал кататься на лыжах. Украинский президент посылал Фирташа в Москву выторговывать газ по $95. А Миллер отправлял обратно с цифрой $230.

Ситуацию спасло решение «Газ-прома» выделить 9 млрд кубов, которые продавала бы в Европе новая посредническая компания —RosUkrEnergo.

Новая оболочка 
Фирташа

Работая через ETG, «Газпром» то и дело становился мишенью для нападок: схема, в результате которой малоизвестная фирма получала доступ к многомиллионным контрактам, была слишком одиозной. Масла в огонь подлило выступление американского посла на Украине, обвинившего ETG в связях с криминалом. Представители «Нафтогаза» поспешили объявить, что вся ответственность лежит на «Газпроме», заключавшем соглашения с ETG. «Газпром» признал, что несет репутационные потери, но «не в силах что-либо изменить». В общем, от ETG нужно было избавляться, и она не дожила до отведенного договором с «Газпромом» срока окончания поставок — 2006 года.

В 2004 году президенты Путин и Кучма договорились изменить схему поставок — и за несколько дней руководители двух газовых монополий подписали в Москве документы о замене ETG на швейцарского трейдера RosUkrEnergo (RUE), равные доли в котором принадлежали «внучке» Газпромбанка и «дочке» австрийского Raiffeisen Zentralbank.

Если верить Рязанову, то даже он, зампред «Газпрома», не знал, что бенефициар новой компании — Фирташ. «Мы понимали, что Raiffeisen — номинальный держатель, — говорит Рязанов. — Хотя у Миллера наверняка информация была».

Имена реальных владельцев с украинской стороны «Газпром» и Raiffeisen раскрыли лишь в 2006 году. Выяснилось, что 5% RUE принадлежит одесскому банкиру Ивану Фурсину. Рассказать Forbes о себе он отказался, а Фирташ сказал, что Фурсин «просто давний партнер, которому принадлежит 10% во всех его проектах» и что в управлении RUE Фурсин не участвовал.

Вольфганг Пучек, член совета директоров Raiffeisen Investments, входивший в координационный комитет RUE, в воспоминания углубляться не стал, сославшись на свое интервью Financial Times в мае 2006 года. Тогда он заявил, что банк проверял Фирташа на связь с криминалом и «выяснились некоторые подробности», которые предприниматель объяснил, а затем никаких связей не было.

Только родившись, RUE стала хорошо зарабатывать. Уже в 2005 году она отправила на Украину 8 млрд кубов российского газа (по $80–93 за 1000 куб. м) и 36 млрд кубов туркменского (по $44). Газ из украинских хранилищ она продавала в Европу по $150. В тот год ее выручка превысила $4 млрд, а прибыль — $700 млн.

Ошибка 
Фирташа

Но деньги сами по себе были уже слишком мелкой целью для Фирташа. По версии его и Рязанова, RUE, в отличие от Eural TG, создавалась с далеко идущими замыслами: заработки предполагалось направлять на строительство газопроводов и покупку газодобывающих активов. Фирташ добавляет: еще и перерабатывающих. «Идея формирования RUE… состояла в том, чтобы создать компанию, которая бы служила инвестиционным механизмом для увеличения транзитных возможностей поставок среднеазиатского газа на Украину и в Западную Европу», — признался в 2006 году в своей статье в газете «Ведомости» Константин Чуйченко, тогда исполнительный директор RUE и топ-менеджер «Газпрома», а сегодня помощник президента Медведева. Фирташ и Рязанов называют несколько проектов, в которые планировалось вкладывать прибыль: месторождения в Казахстане и Узбекистане, газопровод, который шел по берегу Каспия из Туркмении через Казахстан в Россию.

Правда, человек, без которого, как говорят, в «Газпроме» не принимается стратегических решений, похоже, ничего об этом не знал. Ни в бытность Владимира Путина президентом, ни позже о создании такой империи ни разу не упоминалось, утверждает пресс-секретарь премьер-министра Дмитрий Песков.

Когда стало понятно, что проекты неосуществимы по политическим причинам, Фирташ, по его словам, предложил «Газпрому», что будет скупать активы на себя, а потом продаст их доли RUE. Фирташ утверждает, что даже начал инвестировать, купив месторождение в Словакии. Однако он сделал неверный шаг, стоивший ему немалого разочарования, а Рязанову — должности.

От обанкротившегося Гута-банка ВТБ получил за долги Астраханское газоконденсатное месторождение — крупнейшее в Европе. Его запасы оцениваются в 2,5 трлн куб. м газа (Фирташ даже утверждал, что в 4 трлн куб. м). Как рассказывают участники событий, банк писал письма в «Газпром» с предложением о продаже, а монополия молчала. Месторождение ее не привлекало. Сероводород в газе зашкаливал, нужно было много тратить на экологию. И тут о месторождении прослышал Фирташ, начал переговоры с ВТБ, предупредив об этом Рязанова. Тот якобы пошел с этой идеей к Миллеру, но глава «Газпрома» махнул рукой: мол, «нам не нужно». Началась подготовка к сделке.

Фирташ посчитал, что астраханский газ обойдется ему дешевле туркменского. Он уже мечтал, как построит в Астрахани комбинат и на основе технологии венгерской MOL, имеющей опыт переработки газа с высоким содержанием серы, начнет выпускать полипропилен, а также проложит трубу, чтобы экспортировать газ на Украину. Все должно было обойтись в $3,5 млрд.

Но в проект вмешалось российское руководство. В 2006 году украинский премьер Янукович в беседе с Путиным якобы упомянул, что Фирташ покупает российское месторождение. Путин об этом не знал, разгневался и, как рассказывают, приказал Миллеру найти виновного. Крайним назначили Рязанова и сделку остановили.

Рязанов уклончиво комментирует этот сюжет: мол, он в этой ситуации «оказался на острие». Но в том, что астраханское месторождение «надо было отдать украинской стороне», уверен и сейчас. Песков говорит, что о той сделке и ее отмене ничего не знает.

Копилка 
Фирташа

Но что такое неудача для такого изобретательного дельца, как Фирташ? Не получилось сделать из RUE грандиозную компанию, зато бизнесмен виртуозно использовал дивиденды фирмы, чтобы финансировать свои инвестиции.

Делалось это через трейдерскую фирму Emfesz. Она не только занималась продажей газа венгерским потребителям, но еще служила источником финансового потока, позволявшего Фирташу не ждать целый год дивидендов RUE (которые, между прочим, составили за 2005 год $366 млн, за 2006-й — $375 млн, за 2007-й — $390 млн), а получать кэш круглый год.

Работала схема так. Emfesz получала газ от RUE, продавала его, а выручку отдавала в кредит под низкий процент — LIBOR + 2% — своей материнской компании Mabofi, входящей в группу Фирташа. Оттуда деньги переправлялись в саму группу и шли на очередную сделку. Когда раз в год RUE выплачивала дивиденды, они перечислялись в Mabofi, та рассчитывалась с Emfesz за кредиты, и из этих денег трейдер оплачивал поставленный в течение года газ. После газовой войны RUE не распределила дивиденды, и схема сломалась. Директор Emfesz Иштван Гоци, работавший еще в ETG, рассказывает, что трейдер каждый год кредитовал Mabofi «на сотни миллионов долларов», но она была лишь передаточным звеном: сейчас на счетах Mabofi «осталось лишь $30–40».

Куда же шли инвестиции? Еще до появления RUE Фирташ купил в 2003 году «Ровноазот» (54%). В 2004 году среди его активов появился эстонский Nitrofert (100%) и «Крымский содовый завод» (90%), он также арендовал Вольногорский ГМК и Иршанский ГОК. В 2005 году был куплен «Крымский титан» (50% минус одна акция), в реконструкцию которого Фирташ вложил около $300 млн. В прошлом году к империи добавились три химзавода: «Концерн Стирол» (90%), северодонецкий (100%) и черкасский (95%) «Азоты», а также Междуреченский ГОК. Всю свою химию Фирташ начал объединять в Ostchem Holding, который, по его собственной оценке, будет выпускать 2,5% мировых азотных удобрений. В то же время бизнесмен взял под контроль государственные «Титан Украины», «Титан», «Сумыхимпром» и «Запорожский титаномагниевый комбинат». Их руководителями назначены бывшие топ-менеджеры предприятий Фирташа.

Вскоре использовать RUE как источник финансирования станет уже невозможно, но дешевые деньги Фирташу будут нужны. Их можно привлечь у населения: материнская компания RUE, Centragas, в мае нынешнего года выкупила за $440 млн допэмиссию Надра Банка. Фирташ стал владельцем примерно 90% банка, имеющего более 500 филиалов.

Загадка 
Фирташа

Казалось, что после российско-украинской газовой войны 2009–2010 годов начался закат RUE. Еще в 2008 году президенты Путин и Ющенко договорились исключить посредника. И что же, RUE ликвидировали?

Нет, она всего лишь сменила бизнес-модель и превратилась для «Газпрома» и Фирташа в денежный мешок. Когда поставки газа прекратились, у RUE в украинских ПХГ осталось 11 млрд кубов газа, закачанных до газовой войны. Украина настаивала, что газ принадлежит ей, и Фирташу не дали забрать и продать сырье. После долгих разбирательств в Стокгольмском арбитраже RUE отсудила свой газ и 1,1 млрд кубов в качестве штрафа. Выиграв суд, Фирташ договорился продать газ «Газпром экспорту» до конца года. Прибыль от этой операции может составить около $1 млрд. Эти деньги для него будут не лишними. Ведь Фирташ собирается бороться за россошанские «Минудобрения», которые Николай Ольшанский и Александр Ровт выставили на тендер, оценив в $1,3 млрд.

А еще «Газпром» одолжил у RUE под свою долю дивидендов до 2012 года $800 млн. И, готовясь к будущей ликвидации RUE, Фирташ самостоятельно заключил контракт на поставку в 2011 году на Украину 4 млрд куб. м среднеазиатского газа. Это закрывает потребности всех его химкомбинатов. Очевидно, что для этой сделки потребовалась добрая воля «Газпрома» — чтобы обеспечить транзит. Означает ли это, что особые отношения сохраняются?

Фирташ уверяет, что никогда не выстраивал никаких, кроме деловых, отношений с топ-менеджерами монополии. «Я готов был делиться. …Как жизнь показала, это единственный механизм за всю историю, который работал безукоризненно», — раскрывает он свое ноу-хау. Пока эта тактика доказывает свою эффективность. Доказательство тому — империя Фирташа, которого украинский Forbes поставил на девятое место в своей сотне богатейших, оценив его состояние в $996 млн. Скорее всего, он стоит куда больше.