В инвестиционных фондах в прошлом году находилось $2 трлн. Что стало с этими деньгами?
Бывший младший лейтенант военно-морского флота Финляндии Юрки Талвитие, возглавляющий сейчас московское представительство шведской компании East Capital, управляющей фондами прямых и портфельных инвестиций на €1,8 млрд, в разгар рабочего дня сидит в офисе в полном одиночестве, если, конечно, не считать девушки за стойкой у входных дверей. Бизнес East Capital переживает не лучшие времена. Сотрудники разъехались по командировкам — помогать компаниям, в капитал которых вошли фонды East Capital.
В этом смысл деятельности фондов прямых инвестиций (private equity): они покупают долю в капитале предприятий, участвуют в управлении ими, повышая стоимость бизнеса, а через некоторое время продают свой пакет другим инвесторам или через IPO. Фонды прямых инвестиций обычно создаются на деньги западных страховых компаний и пенсионных фондов, привлекаются и средства частных клиентов, хотя порог входа высок — как правило, от одного миллиона долларов. Время работы такого фонда — несколько лет (5–10 и более), забрать деньги инвесторы могут только по истечении этого срока.
Если ориентироваться на статистику, прямые инвестиции — популярный и выгодный способ разместить деньги. Осенью 2008 года активы фондов прямых инвестиций во всем мире достигали $2 трлн, средняя доходность составляла около 15% годовых. Но это в теории и в спокойные времена. На практике и во время кризиса все обстоит намного хуже.
Юрки Талвитие управляет фондом East Capital Financials Fund, вложившим с момента создания в 2006 году в банки постсоветских стран более €400 млн. Когда речь заходит о результатах работы его фонда, бывший морской офицер теряет самообладание. Неудивительно: финансовый сектор, развивающиеся рынки и прямые инвестиции — все то, чем занимается Талвитие, — больше других пострадали от кризиса. Стоимость чистых активов East Capital Financials Fund к июню 2009-го упала более чем в два раза.
East Capital Financials Fund был основан три года назад на волне роста банковского бизнеса в Восточной Европе. В России скандинавы сделали ставку на небольшие региональные банки со стабильной клиентской базой, а в странах СНГ East Capital покупал доли в ведущих кредитных организациях. Всего к осени 2008 года фонд приобрел пакеты акций 14 банков и одного коллекторского агентства.
Самые большие проблемы у East Capital Financials Fund были не в России, а в Казахстане и на Украине. В феврале этого года правительство Казахстана национализировало один из крупнейших банков страны БТА (бывший «Туран-Алем»), в капитал которого East Capital вложил в 2006 году €63 млн, а доля в Надра Банке, находящемся сейчас под управлением временной администрации Национального банка Украины, обошлась скандинавскому фонду в 2006 году в $45 млн. Похоже, все эти инвестиции смело можно списывать. «Мы работаем с украинскими властями над рекапитализацией Надра Банка, а что будет с миноритарными акционерами БТА, понятия не имеем», — вздыхает Талвитие. С российским банком «Северная казна», чуть было не рухнувшим из-за бегства вкладчиков осенью 2008-го, Талвитие повезло больше. Альфа-банк, купивший «Северную казну» в рамках процедуры санации, приобрел пакет екатеринбургского банка, принадлежавший East Capital Financials Fund (около 10%), по цене чуть более высокой, чем та, которую фонд заплатил в апреле 2008 года, — €27 млн (весь банк «Северная казна» был оценен в $250 млн).
От кризиса пострадали не только банки — пожалуй, нет ни одной отрасли, кроме золотодобычи, где компании не столкнулись бы с падением выручки, прибыли, капитализации. Вложения фондов прямых инвестиций тоже тают на глазах.
Продать сейчас без убытков пакет акций, купленный несколько лет назад, — большая удача, но что делать, если покупателей нет? Кризис заставил менеджеров фондов прямых инвестиций активнее включиться в процесс управления компаниями, доли которых приобретались в спокойные времена. Сотрудникам East Capital, например, пришлось среди прочего заняться подбором персонала высшего звена — в один из банков фонда (название не раскрывается) в срочном порядке пришлось искать финансового директора, так как при предыдущем быстро росла просроченная задолженность.
Еще пример. Компания Genser, один из крупнейших автомобильных дилеров, прямо перед кризисом начала реализацию масштабной программы по расширению региональной сети. В строительство 38 центров Genser планировал вложить $1,5 млрд. В итоге осенью 2008-го долг автодилера составлял примерно $250 млн, и банки не горели желанием пролонгировать кредиты или договариваться о реструктуризации задолженности. На помощь пришел управляющий партнер компании NRG Private Equity Advisors Алексей Панферов, бывший зампред МДМ-банка. Дело в том, что NRG Private Equity Advisors принимала участие в формировании и потом консультировала фонд Volga River One Capital Partners, который купил крупный пакет (около 33%) Genser.
Панферов начал договариваться с банкирами и одновременно искать инвестора, готового поучаствовать в допэмиссии Genser. В итоге удалось привлечь в капитал автодилера $70 млн (часть денег вложил Volga River One Capital Partners) и снизить долговую нагрузку Genser до $110 млн. «Найденные деньги позволили погасить долги самым агрессивным банкам», — говорит Панферов. Другие кредиторы не стали закрывать лимиты на Genser и требовать немедленного погашения долгов (ситуация кросс-дефолта). «Люди из NRG провели с банками профессиональную работу», — рассказывает основатель Genser Игорь Пономарев.
East Capital Financials Fund в конце прошлого года дополнительно инвестировал в капитал Пробизнесбанка 1 млрд рублей. Деньги могли понадобиться и на интеграцию купленных Пробизнесбанком проблемных Газэнергобанка и «Банк24.ру». Сейчас идут переговоры об участии фонда в допэмиссиях украинского банка «Пивденный» и российского Акибанка. Как и в случае с Genser, лучше принять превентивные ме-ры, заранее нарастив капитал, чем, пожалев денег, получить в итоге бизнес с нулевой стоимостью.
Volga River One Capital Partners за три года вложил в непубличные компании около $185 млн (помимо упоминавшегося Genser в числе приобретений — миноритарные пакеты компаний связи «МетроМакс» и «Уфанет», производителя и продавца спортивной одежды и обуви Sprandi, торговой сети техники и электроники «Белый ветер Цифровой»). Илья Тимченко, генеральный директор компании «Белый ветер Цифровой», говорит, что менеджеры Volga River One Capital Partners помогли его компании, изменив систему компенсаций менеджменту и договорившись с внешним аудитором о снижении платы за услуги.
Помимо дополнительного финансирования и внедрения управленческих решений в подшефных компаниях фондам приходится перетряхивать портфели. Группа Eastfield, основанная в Словакии, начинала свой путь в России в первой половине 1990-х с инвестиций в цементные предприятия, нефтянку и «голубые фишки», потом переключилась на недвижимость и сельское хозяйство. Осенью прошлого года у Eastfield начались проблемы с ликвидностью и, чтобы погасить кредиты, компания продала акции на рынке. По данным Eastfield, стоимость портфеля ценных бумаг снизилась с $500 млн до $100 млн. Потом менеджеры провели аудит всех направлений бизнеса и решили оставить одно — сельское хозяйство.
Странный выбор? Впрочем, он не выглядит удивительным, если учесть, что в покупку 100 000 га земли в Центрально-Черноземном регионе и развитие виноделия в Краснодарском крае компания уже вложила $100 млн. Продать землю сейчас невозможно, вот и пришлось сосредоточиться на выращивании зерновых культур и производстве молока. «Слишком много денег было вложено в сельское хозяйство, а проекты там «длинные», придется развивать их и дальше», — говорит генеральный директор Eastfield в России Олег Алимов. И для убедительности добавляет: «В ближайшее время проблема продовольствия будет стоять остро». Остальные проекты группа Eastfield либо продала (земельные участки), либо заморозила на неопределенное время (строительство логистического комплекса в Краснодарском крае).
Фонды прямых инвестиций напоминают черные ящики — однажды положив в него деньги, инвестор должен дожидаться окончания работы фонда. И если в случае с обычными паевыми фондами можно хотя бы в режиме реального времени оценивать стоимость своих активов, то, связавшись с private equity, остается только верить и ждать. А менеджерам фонда — лезть из кожи вон, чтобы спасти компании, в которые они вложили деньги клиентов.
Неудивительно, что приток денег в фонды private equity резко сократился во всем мире. И ситуация только ухудшается. По данным американской исследовательской фирмы Preqin, анализирующей мировые прямые инвестиции, в I квартале 2009 года инвесторы вложили в 78 фондов $49 млрд. Для сравнения: за аналогичный период прошлого года инвестиции в 237 фондов составили $161 млрд, а в IV квартале 2008-го, когда кризис уже вовсю бушевал, 203 фондам удалось привлечь $129 млрд.
Стоит также учитывать, что объявление управляющей компании о формировании фонда на определенную сумму вовсе не означает, что эти деньги инвесторы уже перечислили. Фонды прямых инвестиций не держат наличные на счетах. Сначала подписываются соглашения, согласно которым инвесторы дают обязательства (commitments) перечислить фонду определенную сумму в установленный срок. Далее фонд находит подходящую для вложений компанию и посылает требование инвесторам о перечислении средств. В прошлом году, по предварительным оценкам Российской ассоциации прямого и венчурного инвестирования (РАВИ), управляющие компании объявили о формировании private equity фондов на $4,5 млрд, а реально инвестировали только около $1 млрд (66 сделок).
Понятно, что из-за кризиса этот разрыв будет стремительно увеличиваться. Ведь денег может не оказаться и у «вкладчиков» private equity. По словам Панферова из NRG Private Equity Advisors, платежная дисциплина инвесторов давно оставляет желать лучшего. «Стал обычным отказ от исполнения обязательств. Многие инвесторы даже просят фонды не присылать запросы на перевод денег, чтобы не нарушать принятые обязательства», — рассказывает он о ситуации на рынке в целом. В таком случае инвестор выплачивает штраф — соответствующая сумма списывается из его доли в фонде и распределяется между другими участниками.
Статистики по сделкам этого года в индустрии private equity в России нет, а по оценкам участников рынка, активность почти нулевая. «Я не слышал о заметных сделках по привлечению средств или их инвестированию в последние полгода. Деньги практически не двигались», — говорит Александр Савинов, директор компании Quadriga Capital Russia (основана в 1995 году, управляет фондом на $197 млн).
Впрочем, у кризиса есть и положительная сторона. Управляющий директор компании Angelo, Gordon Дэвид Робертс, имеющий за плечами 16-летний опыт в private equity, уверен, что сейчас отличное время для приобретений, так как из-за резкого падения капитализации публичных компаний снизились мультипликаторы для оценки частных фирм. И при этом значительная часть небольших предприятий лишилась возможности привлекать средства в банках (кредиты им просто не дают), не говоря уже о размещении облигаций. Собственники стали намного сговорчивее при продаже бизнеса.
Юрки Талвитие говорит, что East Capital Financials Fund каждую неделю получает два-три предложения от банков, которые хотят увеличить капитал. «Поступает и очень много несерьезных для нас предложений — от крошечных банков, которые отчаялись и совершенно не знают, что делать», — рассказывает он. Есть, конечно, и достойные кандидаты, но они, по мнению Талвитие, завышают цену: владельцы банков готовы делиться бизнесом исходя из оценки в полтора капитала (мультипликатор P/BV). «Еще недавно Сбербанк на бирже стоил около 0,4 капитала. Зачем платить за непубличные компании намного больше?» — рассуждает Талвитие. Он ждет осени — совсем скоро банкам понадобится увеличивать капитал из-за роста проблемной задолженности, и тогда владельцы поумерят аппетиты. Также в East Capital думают о создании фонда distressed, инвестирующего в проблемные активы.
Кризис поломал прежние модели ведения бизнеса, поэтому методы оценки компаний и подходы фондов к выбору предприятий изменились. Алексей Панферов говорит, что еще осенью прошлого года анализировал около 100 компаний, а зимой пришлось начинать все сначала.
У кого лучшие шансы получить деньги первым? Управляющий партнер компании Siguler Guff & Company (фонды Russia Partners) Дрю Гафф считает наиболее привлекательными компании, производящие продукты питания, фармацевтические фирмы и розничные сети. По его словам, сейчас Russia Partners ведет переговоры с несколькими предприятиями. К весне этого года фонд Russia Partners III собрал commitments на $700 млн. «Кризис не столь глубок, как в 1998 году, но может быть более долгим. Главная проблема — снижение потребительского спроса», — говорит Гафф. По его расчетам, потребление начнет расти в будущем году, время для покупок еще есть. Кризис открывает отличные возможности, но, разумеется, только тем, у кого есть деньги.