Удивительный парадокс. Пока Россия купалась в нефтегазовых доходах, мысль о том, что небогатым соседям надо помогать, вызывала отторжение. Когда резервы начали таять, Москва стала проявлять щедрость. С конца прошлого года Россия пообещала партнерам по СНГ свыше $11 млрд, включая 7,5-миллиардный взнос в антикризисный фонд ЕврАзЭС. И ручеек просителей не иссякает.
В 1990-е годы субсидирование экономик бывших союзных республик выглядело жестом поддержки слабых, но была и подспудная надежда на то, что распад державы носит временный характер. После «оранжевой революции» на Украине Москва, взбешенная агрессивным желанием ряда стран покинуть ее орбиту, взяла на вооружение меркантилистский подход: делайте что хотите, но финансовой пощады не ждите. Апофеозом стала январская газовая ссора из-за $15 (такой была разница между российским и украинским ценовым предложением к концу декабря). Она привела к беспрецедентному срыву поставок в Европу и испортила репутацию Москвы и Киева как надежных партнеров.
Мировой кризис ставит Россию перед соблазном укрепить свои позиции в сфере, по выражению Дмитрия Медведева, «привилегированных интересов». Если отвлечься от лобовой терминологии, которую в мире давно никто не употребляет, особая роль Москвы естественна. Любая метрополия несет бремя ответственности за отпочковавшиеся окраины. Франция, Великобритания, Португалия, Бельгия патронируют бывшие колонии, оказывая им экономическую и политическую помощь и лоббируя другие источники. Понятно, что они разными способами (включая непубличные) заботятся и о сохранении там собственных привилегий, но это никогда не заявляется как цель или суверенное право.
Между тем Россия за 17 лет, прошедших после исчезновения СССР, так и не определилась, кем для нее являются бывшие «братские республики». Обычными иностранными государствами, неблагодарными отступниками, которые стремятся поживиться за российский счет, потенциальными союзниками, максимально близкими в культурно-историческом плане, или образованиями, государственная состоятельность которых еще не доказана. Раздробленность сознания не только делает курс непоследовательным, но и отпугивает соседей. Ведь они тоже не могут понять, доверять ли предложениям и доброй воле Москвы или спасаться от российского реваншизма.
Покупка лояльности — дело ненадежное, поскольку этот товар легко перекупить. Выдворение из Киргизии американской военной базы в обмен на пакет российской помощи тешит самолюбие Москвы, уставшей от бесцеремонности Вашингтона. Но, освоив средства, Бишкек снова выйдет на «рынок». Красноречивый пример — Узбекистан, который колеблется вслед за конъюнктурой, склоняясь то к России, то к США. Даже союзный «батька» Лукашенко, несмотря на крайнюю экономическую зависимость от Москвы и отвратительную репутацию на Западе, ухитряется маневрировать, избегая попадания в чей-то «карман».
Для государств постсоветского пространства лавирование — способ существования, и иного им не дано. Излишнее сближение с Москвой (а в некоторых случаях и с Пекином) чревато фактическим поглощением. Рывок на Запад провоцирует жесткое противодействие России. Последнее осознавал, например, бывший президент Украины Леонид Кучма (в отличие от своего преемника), он очень осторожно прокладывал путь в Европу. России следует отдавать себе отчет в том, что выстраивание системы союзников, особенно в условиях острой геополитической конкуренции, — кропотливая работа. США, которые после Второй мировой войны не жалели ни сил, ни средств, доказали, что вложения окупаются. Администрация Джорджа Буша, правда, преподала и другой урок: как легко растерять плоды многолетних трудов, если относиться к партнерам пренебрежительно.
Москва обладает всеми возможностями, чтобы играть на постсоветском пространстве роль, которую, скажем, в Содружестве наций играет Лондон. Но Россия должна сама ощутить себя покровителем, способным, не требуя немедленных встречных шагов, проявлять великодушие, такт и выдержку. Нет ничего хуже, чем опускаться до коммунальных свар с соседями. Позиция, достойная великой державы, — это либо снисхождение к «малым сим» (в большинстве случаев), либо, если затронуты поистине жизненно важные интересы, жесткое использование всех рычагов давления.
Будем проще, то есть понятнее, и люди к нам потянутся.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»