Меркантилизм и уязвленное самолюбие вытеснили размышления о природе вещей
Сорок лет назад был написан один из са-мых примечательных позднесоветских текстов, который, к сожалению, редко вспоминают. В июне 1969-го диссидент Андрей Амальрик завершил работу над эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».
Постановка вопроса о неизбежном распаде СССР и дата, отсылавшая к запрещенному роману Джорджа Оруэлла, превращала статью в публицистический памфлет. Но, перечитывая ее четыре десятилетия спустя, поражаешься точности анализа социальных и геополитических механизмов развала казавшейся незыблемой сверхдержавы.
Амальрик пишет не о крахе коммунистического колосса, а о том, что «великая восточнославянская империя, созданная германцами, византийцами и монголами, вступила в последние десятилетия своего существования. По его мнению, «марксистская доктрина задержала распад Российской империи — Третьего Рима, но не в силах отвратить его».
Фатальной ошибкой советского режима после Второй мировой войны автор считает «советизацию» восточноевропейских стран вместо формирования пояса нейтральных и лояльных режимов финляндского типа. Амальрик предупреждает, что «десоветизированные восточноевропейские страны помчатся как конь без узды». Рост недовольства в «социалистическом содружестве» действительно стал спусковым крючком деструктивных процессов. Действия именно этих государств, которые берут реванш за годы доминирования Москвы, до сих пор одна из наиболее неприятных проблем российской внешней политики.
Коллапс Советского Союза в 1991 году стал сюрпризом для большинства специалистов. В США долго не прекращались дискуссии о том, почему ЦРУ и прочие «компетентные органы» вплоть до августовского путча уверяли, что СССР жизнеспособен и достаточно силен. Как писал в мемуарах Ричард Пайпс, историк и советник президента Рейгана, «советологическое сообщество… упорно придерживалось мнения, что, какие бы трудности ни возникали, советский режим обладал как волей, так и средствами, чтобы их преодолеть».
Возможность распада все-таки предсказывали. Например, это предполагал французский исследователь Эммануэль Тодд, который анализировал демографические тенденции, и его соотечественница Элен Каррер д’Анкосс, нарисовавшая картину будущего мусульманского возрождения в СССР. Но никто из аналитиков не дал более адекватного сценария кризиса и гибели советского гиганта, чем Амальрик.
Автор — историк и литератор — оказался столь прозорлив, поскольку исходил не из экономических показателей, а из состояния общественной морали. Пожалуй, интереснее всего его крайний пессимизм относительно возможности демократического устройства в постсоветском обществе. Говоря о том, что Россия в силу специфики исторического развития не проходила «европейского периода культа человеческой личности», он выделяет две несущие идеи — сильной власти и справедливости.
Последняя «при всей кажущейся привлекательности» «представляет наиболее деструктивную сторону русской психологии». На практике она «оборачивается желанием «чтобы никому не было лучше, чем мне»… ненавистью… ко всякому более высокому и динамичному образу жизни, чем живем мы».
В последний период существования СССР, несмотря на политико-экономическую деградацию, интеллектуальное сообщество пыталось осмыслить стратегические вопросы развития. От того наследия сейчас принято открещиваться, нового мы не обрели. Меркантилизм и уязвленное самолюбие вытеснили размышления «о природе вещей». Трезвый анализ произошедшего на рубеже 1980-х — 1990 годов чаще всего подменяется лозунгами — реакционными или реформистскими, но равно пропагандистскими на фоне сложности и исторической судьбоносности тогдашних процессов.
Годовщина статьи Амальрика приходится на время, когда российская дискуссия вновь и вновь возвращается к теме «несправедливого» завершения холодной войны. Крепнет желание взять реванш, переиграть последний раунд противостояния, в котором, как считают теперь многие, СССР не проиграл, а отчего-то сдался. Элита никак не может оторвать взгляд от руин, оставшихся позади, и посмотреть в лицо новым проблемам, лишь косвенно связанным с событиями конца прошлого века.
И это заставляет задуматься о том, является ли современная Россия новым государством с собственной логикой развития, или обратный отсчет, о котором писал Андрей Амальрик, еще не закончен.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»