Продавцы iPhone не доверяют российским покупателям
Долгожданное начало официальных продаж в России сотового телефона iPhone 3G от Apple принесло сотовым операторам и торговцам телефонами разочарование. Несмотря на массированную рекламную кампанию и подготовку салонов связи к круглосуточным продажам, активность покупателей оказалась в несколько раз ниже, чем ожидалось. «Большая тройка» российских сотовых операторов взяла на себя обязательство перед Apple продать 4 млн iPhone за три года. Они собирались реализовывать около 110 000 аппаратов ежемесячно, а в первый месяц — даже больше, рассчитывая на ажиотажный спрос.
В действительности в первый месяц было продано только около 30 000 аппаратов. Операторы объясняют провал тем, что еще до официального начала продаж на российском рынке больше года присутствовали аппараты, ввезенные по «серым» схемам, а аналитики — сверхвысокой для массового товара ценой аппарата (около 22 000 рублей за модификацию с 8 Гб памяти).
В действительности официальные цены на iPhone в России и большинстве развитых стран практически одинаковы. И в США, и в Европе, и в России обязательным условием приобретения аппарата является подключение к одной из уполномоченных Apple сотовых сетей на годичный или двухгодичный срок, и часть денег за телефоны оператор выплачивает из помесячной платы абонентов (покупка без контракта предусмотрена, но почти за такую же сумму, как с контрактом). Но в США и Европе покупатель платит в магазине за телефон сравнительно небольшую сумму, $200–400, а остальное выплачивает помесячно в виде абонентской платы.
В России же сотовые операторы не верят, что средний подписавший обязательство клиент непременно его выполнит, и в момент продажи аппарата берут с покупателя плату за обслуживание за год вперед. Решение, что iPhone будут продаваться в России по такой схеме, приняли российские сотовые операторы — это подтвердил в беседе с Forbes советник гендиректора компании «Мегафон-Москва» Роман Проколов. Именно поэтому сумма, которую нужно отдать за iPhone в салоне связи, в России в восемь раз больше, чем в Великобритании.