Николай Бадулин, вложивший $2 млн в венчурные проекты в Томске, уверен: главное качество инвестора — уметь ждать
В этом году 46-летний частный инвестор Николай Бадулин впервые в жизни взял деньги в кредит. Томский филиал банка ВТБ выдал ему под 12% ссуду на покупку нового автомобиля Toyota RAV4 для жены. «А что еще делать? Акции падают, выходить из них сейчас нет смысла. Наличные нужны для поддержания текущей деятельности. Кредит — оптимальное решение», — говорит Бадулин. Сам он, кстати, ездит на Ford Fusion и менять машину не хочет. Приобретать жилье в Томске, куда семья переехала два года назад из Нижневартовска, тоже не собирается: покупку офиса в центре города Бадулин расценивает как вложение средств, а вот 100-метровую квартиру арендует.
К чему экономия? Бадулин инвестировал в Томске личные средства в несколько seed-проектов (от английского слова «посев», т. е. тех, что находятся еще на уровне идеи и не доросли даже до оформления бизнес-плана). Их взращиванием занимается управляющая компания «ФиБр», где Бадулин — председатель совета директоров.
Но это текущая деятельность. Первые большие деньги научный сотрудник Бадулин заработал еще в 1992 году на разнице курсов покупки за рубли и за ваучеры акций компании «Гермес-Союз». В 1993-м он основал в Нижневартовске инвестиционно-финансовую компанию «Самотлор-Инвест», которая до сих пор оказывает брокерские услуги и обслуживает, например, клиентов «UniCredit Атон» и Росбанка. Принимал Бадулин участие и в рейдерских войнах — в 1996–1997 годах он действовал против ТНК в интересах Виктора Палия, контролировавшего 48% акций «Нижневартовскнефтегаза». (В 2000 году ТНК все-таки добилась поглощения компании, а в прошлом году бывшего гендиректора Палия осудили на семь лет.)
Сегодня Бадулин вспоминает то время как «самое интересное» для инвестиций, хотя и признает, что часто было страшно. В 2000 году к нему, например, обратился «авторитетный» предприниматель с просьбой помочь вложить деньги на американской бирже — весть об интернет-буме дошла даже до полукриминальных кругов. Бадулин отказал, о чем ничуть не жалеет: «У меня было ощущение перегретого рынка. А в этом бизнесе важно, чтобы тебе доверяли. Через год у клиента возникли вопросы, и хорошо, что не к нам». Личные же инвестиции приносили Бадулину стабильный доход — он купил 1,5 млн акций «Газпрома» в конце 1998 года, почти на самом дне.
Когда в 2006 году фондовый рынок, успокоившись после «дела ЮКОСа», резко пошел в гору, Бадулин принял неожиданное решение — вывести деньги из акций. Он продал большую часть бумаг «Газпрома», купил дом в Подмосковье, квартиры детям в Москве и зарегистрировал в Томске группу компаний «ФиБр», цель которой, как указано на сайте, «создание системы венчурного инвестирования в наукоемкие бизнес-проекты».
Почему он выбрал науку? «Сподвиг г-н Дворкович, отменив трехлетние инвестиционные льготы с доходов от акций. И я понял, что надо создавать иную инвестиционную базу», — объясняет Бадулин. В Томске, где они с женой когда-то учились на строителей, знакомые предложили конкретный проект. К тому же здесь самый высокий в стране научный потенциал: на 10 000 человек приходится 151 научный сотрудник, тогда как в целом по России — 69. «У Николая есть стратегическое видение. Он не филантроп, он — бизнес-ангел», — говорит знающий Бадулина уже семь лет Кендрик Уайт, генеральный директор американской компании «Марчмонт Капитал Партнерс», головной офис которой находится в Нижнем Новгороде. Уайт, до 2005 года возглавлявший фонд Quadriga Central Russia (работал под эгидой ЕБРР), тоже верит в перспективы венчурных инвестиций в регионах: «Там низкий порог входа и очень много людей со светлыми головами».
Первым вложением «ФиБр» стала покупка за $100 000 патента на способ очистки воды от вирусов с помощью «сорбционных материалов FilLis на основе несферических оксидно-гидроксидных фаз алюминия и волокнистых носителей». Бадулин вышел на разработчика через дачного соседа своего двоюродного брата. В технологию особенно не вникал — убедившись, что мировой порядок цен аналогичен, сбросил 20% с того, что предлагал изобретатель.
Но когда разработку стали масштабировать, выяснилось, что очищенная от всех вирусов вода стоит никак не меньше 25 рублей за литр и покупать ее за такую цену некому. Гражданам столь высокая степень чистоты не нужна, а на военные структуры, для которых очистка могла бы быть актуальна, у менеджеров Бадулина выхода не было. Теперь команда, собранная «ФиБр», думает, как конвертировать технологию в другие области применения — для очистки воды от солей тяжелых металлов, для биотехнологической промышленности. В проект вложено 4 млн рублей, на доработку выделено еще 2,5 млн. Конечного продукта пока нет, управленческая команда сменилась уже четыре раза.
Второй проект Бадулин нашел, обратившись в областное министерство сельского хозяйства с запросом об инновациях. Из всего, что там рекомендовали, его заинтересовал лишь медицинский препарат, способный блокировать развитие лейкоза у животных и человека. Владимир Плотников, старший научный сотрудник НИИ онкологии, предлагает заменить токсичные платиноиды, которые используются при химиотерапии, на серебро. Бадулина заинтересовало, что из 24 млн коров в России у 12% имеется вирус лейкоза крови. Испытания показали, что у 80% больных коров (в эксперименте использовалось 50 животных) после приема препарата есть положительная динамика, концентрация лейкоцитов снижается — животных можно продолжать использовать в сельском хозяйстве, не отправляя сразу на скотобойню. Российский патент получен, международные заявки зарегистрированы, автор сам ездит по стране, проводит тестирование препарата. Но пока все исследования ведутся только на животных и только частным образом.
Третий проект компании «ФиБр» — производство в подмосковном Долгопрудном полимеров для нужд трубопроводного хозяйства — практически свернут. Бадулин вложил 2 млн рублей, закупил установки, арендовал участок. Но проект требует капитала: сертификация только одного типа высокодисперсного полиэтиленового порошка стоит около 1 млн рублей, много производственных и технологических рисков. Разработчик — заслуженный изобретатель СССР, автор 85 патентов — перед инвестором отчитываться перестал. «Мы предпочли закрыть для себя тему», — говорит Бадулин.
Помимо seed-проектов, входящих в группу компаний «ФиБр», Бадулин лично инвестирует в проекты, находящиеся на этапе роста. В московском Научном центре сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева используется установка ЭЛКАРТ-II для проведения радиочастотной аблации (метод коррекции аритмии) и другие медицинские приборы, которые делает томская компания «Электропульс». «Я дал им деньги в рост в виде вексельного кредита, с правом получения доли в бизнесе», — говорит Бадулин. Поверил он и в перспективы цифрового телевидения в России, вложившись в фирму «Элекард Девайсез», одного из ведущих разработчиков программных средств для организации цифрового вещания. Например, совместно с НИИ Радио здесь придумали телевизионную приставку, позволяющую принимать эфирное цифровое видео и проводить платежи онлайн.
Решения инноваторов, правда, часто не согласуются с бизнес-логикой Бадулина. Тот же «Элекард» заключил недавно контракт на производство своих устройств в России, о чем радостно поведали Николаю. А он расстроился: завод будет делать аппараты под своей маркой, бренду «Элекард» (а значит, и капитализации бизнеса) от этого ни тепло, ни холодно.
Впрочем, обе стороны считают сотрудничество продуктивным. «Отношения с частным инвестором вполне комфортные, хотя и спорим до хрипоты, — признает отец-основатель «Элекарда» Андрей Поздняков. — С подачи Николая создается нормальная структура предприятия, реальный, а не номинальный совет директоров. Он заставляет меня посмотреть на привычные вещи под совершенно новым углом». Выручка компании в 2008 году вырастет в два раза и превысит $3 млн, открылся офис в Кремниевой долине в Калифорнии — там проще искать дополнительные инвестиции.
Одним словом, инновационные проекты Бадулина живут бурной жизнью, но финансовой отдачи от них он пока не видел. Основной доход предпринимателю приносят оставшиеся акции «Газпрома» и Сбербанка. В этом году, когда очередные сложности с проектами совпали с мировым финансовым кризисом, нервы у Николая, как он сам признает, начали сдавать. Но он взял себя в руки. «Я не спекулянт, я умею ждать. Это главное умение венчурного капиталиста», — говорит он. И вспоминает, какое впечатление на него произвел рассказ человека, стоявшего у истоков Vodafone, на одном из международных форумов. Тот поднимал компанию на свои деньги, а потом устал от сложностей и вышел из бизнеса до того, как фирма стала лидером рынка сотовой связи.