Миллиардеры. Распорядок дня

Михаил Фридман, председатель совета директоров консорциума "Альфа-Групп"

Возраст: 43 года

Деньги (2007 г.): $13,5 млрд

Многие лидеры мировых компаний вроде Джека Уэлча говорят, что они встают чуть ли не в пять утра, час занимаются спортом и потом как заведенные работают до позднего вечера. Вы верите, что такое возможно?

— Шесть часов в день спать нетрудно. Но я в среднем сплю около семи часов. И это не от желания вести спартанский образ жизни и не потому, что времени не хватает. Просто организм с возрастом перестраивается: раньше мог дольше спать, сейчас просыпаюсь раньше.

 Как устроен ваш типичный день?

— Я бы сказал так: есть типичный, а есть идеальный. Идеальный — я встаю без чего-то восемь, иду на спорт, ну а потом часам к 10 приезжаю на работу.

 В чем состоит работа миллиардера?

— Как у любого человека, занимающегося преимущественно умственным трудом, день складывается в основном из разговоров. В моем случае так было 15 лет назад, так и сейчас. Меняются только объекты общения.

То есть искусство быть богатым — это искусство общения?

— Я бы сказал, искусство быть богатым — это искусство знания человеческой природы. А ее знание проявляется в общении.

Откуда вы узнаете человеческую природу: жизненный опыт, книги?

— Комбинация этих факторов плюс генетическая предрасположенность: кто-то более внимателен к другим людям, а кто-то вообще не интересуется окружающими. Я же интересуюсь разными вещами, даже теми, которые к моей деятельности не имеют никакого отношения. Мне, например, интересно недавно было поговорить с пианистом Денисом Мацуевым. Или вот: мы ужинали с Эдвардом Радзинским, он очень содержательный человек. Игорь Бутман, Слава Вакарчук из группы «Океан Эльзы»… Мне с ними очень интересно общаться.

 Может, вы находите в этом общении какой-то баланс, какую-то противоположность бизнесу с его жесткостью и требовательностью?

— Мне не кажется, что нужен какой-то баланс. Я всю жизнь интересовался самыми разными вещами — это такая черта характера. Вот я смотрю в газетах — был концерт Ноэля Галлахера (лидер группы Oasis. — Forbes), и думаю: надо было сходить посмотреть. Конечно, музыка не моего поколения, но все равно событие. Я был на московском концерте Чака Берри — это же легенда, нельзя было пропустить.

В одном интервью вы сказали, что, приходя в книжный магазин, покупаете по 20 книг. Неужели вы успеваете их прочитать?

— Да я не такой загруженный человек, как кажется. К тому же я не все книги дочитываю до конца — если неинтересно, бросаю. Из 20 книг дочитываешь пять. Так что через месяц-полтора можно снова идти в магазин.

Что запомнилось?

— «Все поправимо» Александра Кабакова. Две книги Эльфриды Елинек, австрийки, лауреата Нобелевской премии. Очень хорошая книга Салмана Рушди… Ну, естественно, я прочитал «День опричника» этого… вылетело из головы, которого все читают… Сорокина.

Вам книга Сорокина с нарисованным там жутким будущим не показалась угрожающей?

— Если бы я угрозы ощущал путем чтения книг, я бы не стал тем, кем я являюсь.

Вы с друзьями время от времени отправляетесь в экстремальные путешествия на джипах. Где были последний раз?

— Мы проехали по маршруту Перу — Боливия — Чили. За две недели тысяч пять километров. Дико интересно и достаточно экстремально, поскольку средняя высота была около 4000 метров. Хотя, конечно, для нас это не вопрос экстрима — такие поездки носят, скорее, этнографический характер, в них обнажаются довольно фундаментальные вещи, устройство человеческой природы.

Поделитесь.

— Например, Перу. Там был центр империи инков. И меня очень заинтересовал их способ колонизации других народов. Инки предлагали им на выбор два варианта. Первый — признать верховенство и подчиниться их системе ценностей, сохранив какие-то элементы своей. В случае стихийных бедствий гарантировалась защита, в случае внешнего нападения народы обороняются вместе. А второй вариант: если вы на это не согласны, мы вас всех убиваем. Так вот, я понял, что империя может существовать только при наличии этого второго варианта.

Интересно. С кем вы обычно ездите и как часто?

— Раз в год. У нас подобралась целая команда; из известных вам людей — Герман Хан, Витя Вексельберг, Володя Григорьев (советник главы Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. — Forbes), Саша Абрамов (помощник президента РФ. — Forbes).

А нет ли в поездках с государственными чиновниками элемента коррупции? Или они за себя платят?

— Они, конечно, платят сами за себя. А вообще, если уж говорить об отношениях, которые вы упомянули, то поездки в экстремальных условиях на джипе — не самый прямой путь к сердцу чиновника. Наверное, есть более магистральные тропы (смеется).

Это точно. На ваш взгляд, кстати, ситуация с коррупцией изменилась за последние 10 лет?

— Не думаю, что фундаментально. И 10 лет назад, и сегодня нет общественного неприятия коррупции…

Ну как же, общественность коррупцию осуждает…

— Абстрактно, как зло, — да. Но общество не считает, что с этим нужно бороться. Считают так: воруют — ладно, вопрос — сколько воруют. Нет силы, которая в принципе нетерпимо относилась бы к коррупции. На Западе мощный толчок дала церковь. Можно сказать, Реформация началась с борьбы с коррупцией: считалось, что папская власть коррумпирована, что такой институт, как индульгенция, сам по себе — форма коррупции. И Лютер, и Кальвин, и Цвингли боролись за чистоту идеи, против коррупции, которая разъедала здание церкви, как они полагали. Так появились протестантские ценности, так, если верить Максу Веберу, было заложено здание современного капитализма.

Нам, похоже, это не грозит.

— У нас, к сожалению, нет института церкви, влиятельного не в ритуальном отношении, а в моральном: тут и советская власть постаралась, и много было других исторических предпосылок. После реформы Петра вообще остался один лишь институт — власть.

Вы в кино ходите или у вас есть свой кинотеатр?

— Свой кинотеатр?.. (смеется) Я довольно часто хожу в кино, смотрю много фильмов. Последнее, что смотрел, старые фильмы: «Сны Аризоны» Кустурицы и «Энни Холл» Вуди Аллена.

АФК «Система» недавно профинансировала фильм Аллена. У вас нет таких амбиций — снять фильм?

— У меня вообще с амбициями все нормально — у меня их нет. Практически.

Ну а благотворительность?

— Эта идея мне как раз близка. Мы ею занимаемся активно, и с возрастом я собираюсь заниматься ею все больше. Я вообще считаю, что это не менее сложное дело, чем зарабатывать деньги. Благотворительность — это не просто дать кому-то большую сумму. Мы, например, стали инициаторами создания благотворительного фонда «Линия жизни», помогающего смертельно больным детям. Цель — не только спасти детей, что само по себе уже крайне важно, но еще и вовлечь в процесс как можно больше людей — сотрудников наших компаний и не только их. Я считаю, что когда благотворительность состоит только в том, что 50 человек дают по $5 млн, — это бессмыслица, она не имеет никакого общественного эффекта. Вот Витя Вексельберг купил эти яйца, сделал очень благородное дело, но при этом стал объектом совершенно незаслуженных насмешек. Грустно... Для того же, чтобы люди, общество по-настоящему ценили благотворительность, они должны сами принимать в ней какое-то участие, на себе почувствовать, что это значит — отдать собственные 1000 или 500 рублей, увидеть, как они работают.

Меняет ли благотворительность отношение к богатым?

— Это ровно то, что я говорю: если люди в нее не вовлечены, тогда не меняет. К тому же у нас вообще сложилось отношение к богатству как к чему-то заведомо неправедному. Раньше говорили, что это связано с приватизацией, но сейчас куча богатых, которые никакого отношения к приватизации не имеют, и их все равно воспринимают как зло. У нас богатство в светском аспекте легально, а в моральном — нет.

 Власть, по-вашему, прилагает какие-то усилия для легитимации богатства?

— Власть у нас в целом старается держаться в фарватере общественных представлений, не пытаясь их формировать. И в этом смысле российская власть очень демократическая — следует за общественным консенсусом. А консенсус заключается в том, что все богатство преступно. Даже среди представителей элиты широко распространено мнение, что уровень успеха определяется степенью аморальности.

Но ведь что-то поменялось за последние несколько лет? Я, например, недавно участвовал в телепередаче, посвященной тому, как стать миллионером, — налицо здоровый интерес к этой теме.

— Я так скажу: если капитализм, даже в нынешней несовершенной форме, продержится еще 10–15 лет, то какая-то легитимация богатства произойдет. Остынут страсти, все привыкнут к тому, что есть богатые люди. Вопрос в скорости изменений.

Но у нас и богатство возникло достаточно быстро.

— Богатство как раз потому и возникло быстро, что люди в основном богатыми стать и не стремились.

Вы хотите сказать, что у вас и других очень богатых теперь людей было меньше конкурентов, чем могло бы быть?

— Конечно. Если бы нашелся человек, который, как Рузвельт в США, сказал: вот национальная идея — обогащайтесь, то, безусловно, было бы меньше перекосов, меньше сверхбогатых и сверхбедных.

И как вы живете с таким общественным мнением…

— Отношусь к нему как к данности.

Вы счастливы?

— Я в достаточной степени счастлив, поскольку занимаюсь интересной работой, моя жизнь комфортна, и в ней масса уникальных и даже исторических эпизодов.

Может, у вас непреходящее ощущение счастья?

— Это не по адресу — постоянно ощущать себя счастливыми могут одни умалишенные.

Владимир Евтушенков, председатель совета директоров АФК "Система"

Возраст: 58 лет

Деньги (2007 г.): $8,5 млрд

Много ли вам приходится работать?

— Много. Бизнес не терпит предательства. Строго говоря, он не терпит трех вещей. Первое: когда из него изымают деньги для личных или каких-то других нужд, бизнес сразу это чувствует. Второе: страшно не любит, когда им начинают пренебрегать. Могу судить по многим примерам. Когда человек то охотится на львов в Африке, то еще где-то отдыхает и развлекается, работе это на пользу не идет. Проблемы в компании начинаются однозначно. И третье: бизнес не терпит политики. Он требует защиты со стороны государства, но политики не терпит. Как только руководитель начинает играть в политические игры, даже тактически выгодные, стратегически он все равно проигрывает.

И все же: сколько часов в день проводите в кабинете? Бывают ли у вас рабочие выходные?

— Тот, кто говорит, что работает 24 часа в сутки, врет. Мозг требует отдыха. Я — «сова». Начинаю работать часов с десяти утра, заканчиваю нередко в 3–4 часа ночи. В выходные, если я в Москве, работаю всегда. Вообще мне приходится много летать по миру, жить в разных часовых поясах, поэтому грани между днем и ночью, рабочими днями и выходными как-то стерлись. Не получается жить как нормальному гражданину, от субботы до субботы.

Вы руководите своим расписанием или оно вами?

— Это взаимный процесс. Вот сейчас я заболел, отменил все поездки и несколько дней не появляюсь на людях. Но чаще командует расписание. Часто ли бывают авралы? Весь бизнес — это сплошной аврал. Каждый день жизнь подкидывает что-то совершенно непрогнозируемое.

Работаете «в охотку» или потому, что так надо?

— Нет таких денег, которые заставили бы меня работать, если бы я не получал от этого удовольствия. Допускаю, что у большого числа людей все обстоит по-другому. И они себя заставляют. Мне их жаль — они же наверняка могли бы изменить свой образ жизни. Может быть, мне везло, но чем бы я ни занимался по жизни, всегда делал это с удовольствием. Если что-то становится не так, организм сразу протестует, и я стараюсь изменить ситуацию. Так что дело не в деньгах, не в том, больше или меньше я смогу их сделать.

[pagebreak]

Зачем я работаю? Часто сам задаю себе этот вопрос. Потому что пока наибольшее наслаждение в жизни я получаю именно от этого. Как только надоест — дня этим больше заниматься не буду. Но, если брошу, непонятно, что делать. Нет достойного занятия-заменителя. Я не любитель прожигать жизнь на тусовках.

Может быть, посвятить себя хобби.

— Хобби? Работа и есть мое хобби. Я не фанатичен ни в одном вопросе. Марки не собираю, охотой не увлекаюсь. Играю в теннис, занимаюсь горными лыжами, еще какими-то видами спорта — это нужно, чтобы поддерживать организм в тонусе.

Как проводите отпуск?

— Отдыхаю обычно пару раз в год. Десять дней в начале января катаюсь на горных лыжах, чаще всего в Австрии. Хотя это не принципиально, подойдет любой горнолыжный курорт. Летом тоже дней десять отдыхаю. Например, на яхте с друзьями, собственной яхты у меня нет. Здесь тоже нет чего-то стабильного. Люблю читать. Если мозг свободен — новинки по экономике, управлению. Когда я устал и голова забита до предела — то российские детективы. Каких авторов? Да черт его знает, это не имеет значения.

Когда вы в последний раз чувствовали острый интерес к жизни?

— Я всегда его чувствую. Вот сейчас, например. Пиков и спадов не бывает. Может быть, потому, что жизнь у меня была «ровная»… Я не сидел, не погибал, не зависал между жизнью и смертью. Не было каких-то экстремальных ситуаций, когда начинаешь остро понимать и ценить жизнь. Поэтому у меня к ней ровный постоянный интерес.

Сергей Галицкий, гендиректор ОАО "Магнит" (крупнейшая розничная сеть России)

Возраст: 39 лет

Деньги (2007 г.): $1,8 млрд

Вы в котором часу появляетесь на работе?

— В будние дни — в девять, в субботу и воскресенье в десять.

В воскресенье на работу? Зачем?

— Вопрос «зачем» вообще не отсюда. Что в деревне еще делать? (Галицкий называет «большой деревней» город Краснодар, в котором живет и работает. — Forbes.) На конях кататься? Кроме того, я не считаю, что должен быть какой-то график — пять дней работаешь, потом отдыхаешь. Отдыхать надо, когда ты устал.

И как понимаете, что устали?

— Симптомы — отсутствие свежести в голове, ты уже не можешь ничего рожать, острота пропадает — это и есть усталость. Если устал, могу и в рабочий день отдохнуть. Неважно, суббота это или вторник.

Играете в футбол в обеденный перерыв?

— Нет, сейчас не играю. Футбол — травмоопасный вид спорта. Когда тебе сорок, надо переходить на более мирные виды. Три раза в неделю хожу в спортзал в рабочее время, по часу с гантелями занимаюсь.

Заложником расписания себя не чувствуете?

— Ребенок если у женщины родился, она себя чувствует заложницей? С такой психологией «вот я иду на работу, я там устану, отдохнуть бы» вообще не стоит работать. Я очень много работаю, но при этом я занимаюсь тем, чем мне комфортно. Человек не может быть заложником того дела, которое делает.

Работа в жизни главное?

— Сложно сказать, что в жизни главное. Жизнь — она бессмысленна сама по себе. Просто надо найти себе дело, чтобы занять этот промежуток между рождением и смертью. Какой смысл жизни? Да нет его. Родить детей — это репродуктивная функция, она вне нас лежит. К чему стремиться? Количественные какие-то факторы человека вряд ли мотивируют. Два завтрака не съешь. Надо найти себе занятие. Просто ты придумал себе какую-то игру, и ты в нее играешь.

Когда последний раз было ощущение, что жить интересно?

— Жизнь всегда вызывала эмоции. Когда открываешь по магазину в день и набираешь по сто человек в неделю, и так уже несколько лет, то жизнь насыщенная. Нет ничего острее и веселее, чем бизнес во всех его проявлениях — и положительных, и отрицательных.

Но если со стороны смотреть — ведь скучным же делом занимаетесь. Каждый день одно и то же — не возникало желания продать бизнес и заняться чем-то еще?

— Это российское желание продать бизнес смешно. Меня все спрашивают, почему я компанию не продаю и почему не передаю бразды правления. Ну, передал. А на следующий день проснулся, и что дальше делать? Есть бизнес, который я понимаю, который достиг каких-то объемов — доля рынка в 2%. Всего 2% — расти и расти еще! Ну какой новый бизнес может сравниться с этим? Задачи-то интересные, просто сам по себе бизнес рутинный. Коммерсанты, которые операционным менеджментом занимаются, — скучные люди. Это члены советов директоров, у которых куча времени, могут дурака валять, с парашютом прыгать, буддизм изучать, в Тибет ездить.

А вы какой отдых предпочитаете?

— Смена обстановки. Встреча с приятелями, поход на футбол, на «Кубань» (футбольный клуб, принадлежит Олегу Дерипаске. — Forbes). Я за «Кубань» не болею, но с удовольствием хожу смотреть живой футбол. Мне в моем возрасте достаточно одного-двух дней, чтобы восстановиться.

Смотрите ТВ?

— Люди, которые говорят, что не смотрят телевизор, — они, мне кажется, обманывают. Футбол смотрю, фильмы. Новости по НТВ, по РЕН-ТВ. Но смотреть особо нечего. Учитывая, что информационное поле в России «своеобразное», передач мало. Даже Соловьева уже грустно смотреть. Каких-то людей выводят, в основном одних и тех же, которые непонятно что рассказывают. Передача получается, как правило, не острая, но больше просто ничего нет. Всё как в ритейле: если в деревне всего один магазин, то хороший он или плохой, неважно.

Футбол — это хобби?

— Да, футбол — это то, что мне нравится. Люблю смотреть, люблю играть. Посещаю чемпионаты мира, Европы с удовольствием. Планирую создать футбольный клуб в Краснодаре и заниматься им до конца своей жизни.

Футбольный клуб в родном городе — это такая форма социальной ответственности?

— Социальная ответственность бизнеса — глупость. Говорить про ответственность тех богатейших российских предпринимателей, которые во многом специфически заработали свои миллионы, — это правильно, у них должна быть социальная ответственность на всю жизнь. А на жестком конкурентном рынке никакой социальной ответственности быть не может. Компания не может иметь неформализованные расходы, она тогда будет не считаема. Вот есть у меня прибыль, я ее могу инвесторам отдать, могу в развитие вложить, а могу отдать на ремонт дорог в каком-то городе. Но возникает вопрос: а зачем я тогда дорожный налог плачу? Второй вопрос: как инвесторы будут в меня вкладывать, если они не понимают, куда мы прибыль отправляем?

Не было у вас планов идти в политику?

— В политику я никогда не полезу по одной простой причине — я уязвим. У меня есть собственность. Только когда у тебя деньги на швейцарском счете, о котором никто не знает, можно выходить и чесать языком. И второе: я не вижу необходимости доносить свои мысли до людей. Когда видишь, как они голосуют, думаешь: слава богу, что занимаешься бизнесом, а не фарисейством. Мы — специфически устроенная страна. Есть горстка предпринимателей, которые испортили саму репутацию бизнеса. Это бандиты или «договорщики», у которых была возможность договариваться с властью и пилить советские активы. Теперь народ в бизнесменах видит воров, негодяев, подонков. Что меня, человека, который работает семь дней в неделю, оскорбляет.