«Мы не Рембрандт»

Солнце освещает заснеженную тундру. В небе кружит вертолет, на горизонте видны мачты кораблей. На крошечной проталине стоит улыбающийся человек в куртке-аляске. У его ног — волк, лисица и первые подснежники… Эта работа московских художников Владимира Дубосарского и Александра Виноградова так и не дошла до адресата. Портрет бывшего начальника Чукотки Романа Абрамовича заказали ко дню рождения миллиардера друзья. Но когда полотно было готово, они попросили уменьшить слишком пухлые щеки. Потом — добавить волос на голове. Картину в итоге купили, но Абрамовичу так и не подарили.

Впрочем, и без Абрамовича у Виноградова с Дубосарским полно богатых клиентов: их произведения есть в любой мало-мальски серьезной коллекции современной российской живописи. Собственно, только богатым людям они теперь по карману: цены на новые работы начинаются с $75 000 за большие холсты и c $15 000 за графику. Старые их работы продаются на вторичном рынке за $100 000–300 000. Если учесть, что художники производят в год 30–40 картин, то оборот их «предприятия» легко можно оценить в пару миллионов долларов.

Среди художников, «выстреливших» в 1990-е, очень немногие могут сравниться с Виноградовым — Дубосарским по уровню цен: бывший барабанщик «Кино» Георгий Гурьянов, подражающий тоталитарному искусству, Олег Кулик (фотоколлажи), группа АЕС (фотографии, скульптура) и еще несколько имен. Но в отличие от того же Кулика и многих других представителей contemporary art, эстетика Виноградова с Дубосарским понятна даже неподготовленному зрителю — никаких абстракций, коллажей и перформансов. Люди, звери, люди в окружении зверей, томики классиков (кто не знает Пушкина с Чеховым?) и немного эпатажа — вроде совокупляющихся прямо в рабочий полдень колхозников. Сочные краски, узнаваемый стиль. «Они ухватили ключевой момент — встречу социализма с капитализмом — и иронизировали по поводу странной роли художника, обслуживающего капиталистический мир», — говорит галерист Марат Гельман.

Первая выставка, в которой в 1995 году участвовали Виноградов и Дубосарский, действительно была веселой. «Люди стояли в недоумении перед картиной и смеялись. Серьезно к ним не отнеслись — восприняли как молодых хулиганов», — вспоминает одна из владелиц галереи Fine Art Ирина Филатова. Два года Филатова вместе с партнером по галерее Мариной Образцовой безуспешно пыталась продать их работы. На картину «Художник и его модель» с обнаженной Аллой Пугачевой, алыми розами и бюстом Филиппа Киркорова многие приезжали поглазеть, но купить ее никто не решился.

Наконец одну из работ удалось пристроить. «Падающие розы» ушли за $2500 в коллекцию начальника управления Международного московского банка (сейчас банк «ЮниКредит») Михаила Цыбульского. «Мы принимали решение вместе с женой и сыном. В картине было настроение, соответствующее нашему пониманию жизни», — вспоминает коллекционер. Сейчас у них в семье уже десяток картин Дубосарского — Виноградова. «Но та все равно лучшая», — говорит Цыбульский.

Несмотря на первые неудачи, художники держались за живопись — не переключились, например, на дизайн, который мог приносить больше денег. Вопреки уговорам скупщиков они также не писали мелких полотен, которые легче продать. И при этом были очень производительны. «Если ты попал в арт-машину, нужно изготавливать определенное количество артефактов, чтобы машина могла работать, — объясняет Владимир Дубосарский. — У нас авральный метод: нужно сделать к сроку максимально хорошо и быстро».

Галеристы советовали Виноградову и Дубосарскому не отступать от выбранного ими стиля и техники, а, наоборот, развивать их. Гельман вспоминает, что заключил с художниками контракт, по которому полгода платил каждому по $1000 за два полотна в месяц (художники это подтверждают). Несколько лет эти работы лежали мертвым грузом, пока в 2001 году он не подарил часть из них петербургскому Русскому музею. Гельман утверждает, что совершил «акт доброй воли» (он тогда отдал музею 70 полотен современных художников). Но этот акт повлиял на стоимость оставшихся в коллекции картин — наличие работ художника в музее очень ценится на арт-рынке; спустя несколько лет на доход от продажи двух полотен Виноградова с Дубосарским Гельман уже мог отремонтировать новое помещение для галереи на территории Центра современного искусства «Винзавод».

Тандем работал не только на Гельмана. В конце 1990-х после выставки в Вене, на которую удалось попасть художникам, им предложил контракт известный итальянский арт-дилер. По условиям соглашения Виноградов и Дубосарский в течение двух месяцев должны были написать 24 живописных полотна и 50 листов графики, за что получали полное содержание, материалы для работы и гонорар в размере $24 000. Рабский труд? Дубосарский так не считает: «В Италии мы поняли, что нужно принимать четкие решения и быстро их исполнять. Мы не Рембрандт, не переступаем за грань неведомого. И экономим на этом колоссальное количество времени». Виноградов вторит коллеге: «Мы не делаем шедевров, и в этом наша сила».

Когда в России возник всплеск интереса к современному искусству, у Виноградова с Дубосарским были уже серьезные козыри: участие в зарубежных выставках, работа с западными арт-дилерами. Их картины приобрели Центр Помпиду, музеи Хьюстона и Бонна. Персональную выставку сделал известный нью-йоркский галерист Джеффри Дейч. В 2002 году цены на полотна Виноградова и Дубосарского достигали $30 000. А спустя два года Елена Селина, владелица галереи XL, продала полотно «Битлз» в Москве» за $60 000.

На рынке современного искусства тон задают галереи (их комиссия достигает 50%). Сейчас Виноградов с Дубосарским работают в России только с галереей XL. Но поначалу они сотрудничали со многими галеристами и рекомендовали им цены (они и сейчас так работают с перепродавцами за рубежом). «Мы просто писали всем письма с извещением о повышении цен. Один раз подняли на 30%», — говорит Дубосарский. Откуда брались эти цифры? Маркетингу художников научили их друзья-бизнесмены. «Нам объяснили, что картина должна стоить внатяг. Если вы делаете 20 картин в год, 10 должны продаваться, 10 оставаться. Если продаются все 20, значит цены низкие», — объясняет Дубосарский.

Не слишком ли задрана планка? «Многие считают, что они зажрались, вышли в тираж, что картинки за них делают их ученики», — говорит владелец московской галереи, пожелавший сохранить анонимность. По его словам, Виноградов с Дубосарским намеренно потакали общественному вкусу и от этого же пострадали, так как такому искусству легко подражать. «2000-е годы — это их финансовый и коммерческий успех и творческий кризис», — полагает эксперт. Но он в меньшинстве.

Художники действительно привлекают к работе подмастерьев. Два года назад при подготовке к большой выставке им помогали шесть ассистентов. Виноградов с Дубосарским придумывали сюжет, готовили эскизы, затем помощники переносили их на полотна и под наблюдением начинали раскрашивать холст. «На одной из картин мы хотели изобразить нотную партитуру произведения Мусоргского. Делал ее очень педантичный мальчик — я бы так точно не смог, только под дулом пистолета», — шутит Дубосарский. Финальный этап художники делали уже без посторонней помощи, «чтобы не была видна чужая рука». Результат: 45 картин ушли на выставку, 10 были признаны браком и остались в мастерской.

Популярность художников стала принимать удивительные формы. Большой поклонник творчества художников, владелец курорта «Пирогово» и организатор описанной выше выставки Александр Ешков купил картину под названием «Тройка», изготовил на ее основе баннер и повесил в собственном автосервисе на территории Мытищинского рынка.

Владелец галереи «Триумф» Емельян Захаров, никогда особенно не хваливший Виноградова с Дубосарским, говорит: «Я не восторженный человек. Но недавно попытался купить одну их картину за $300 000 для своей коллекции и не справился: за нее дали $500 000». Сейчас рост приостановился, но арт-рынок стройным хором поет: нынешние цены еще не предел. Гельман прогнозирует рост в 5–20 раз. О потенциале говорят коллекционеры и сами художники.

Вы еще считаете цены заоблачными? Но эти же люди их и определяют. Так что к их словам стоит прислушаться.