Дом
Мой добрый друг, замечательный фотограф, долго мыкался по глянцу, пока не проник в секрет успеха. На время завязав с художественными галереями, он стал покупать роскошные рамы и выставлять свои работы в мебельных салонах.
— Ты понимаешь, — объяснил он, — вот человек приходит к фотографу, а ему предлагают купить фотографию, потом пойти в багетную мастерскую, стоять там и смотреть как баран на 200 вариантов рамок. И еще думать потом, куда ее приткнуть. Зачем ему это надо? А тут он сразу получает диван и фотографию над диваном в придачу.
Эта простая в сущности, но замечательная мысль навсегда решила все его проблемы. Заодно и цена фотографии теряется в бескрайних просторах цены дивана.
Человечество не может видеть пустые стены — это абсолютный факт. Оставьте в городе красивую пустую стену, наутро на ней будет написана пятая глава «Евгения Онегина» с пушкинскими иллюстрациями и комментариями М. А. Цявловского.
Но когда мы уже наладились украсить быт какой-никакой картинкой, наша главная проблема — это проблема выбора. Человек не хочет выбирать, потому что боится показать необразованность. Раньше-то все было просто: в интеллигентных домах висел Хемингуэй в свитере крупной вязки, похожий на портрет кинорежиссера Параджанова. В более почвенных домах висел Сергей Есенин с трубкой. В домах попроще — грузинская чеканка с невозможной девушкой и птицей. Вариантов было немного, поэтому ориентироваться было легче.
Теперь же любители прекрасного боятся, что им впарят так называемое среди интеллигентных людей фуфло. Совсем недавно всплыла некрасивая история с продажей поддельных картин русских мастеров. Добросовестные приобретатели были страшно возмущены тем, что им продавали произведения западноевропейских художников под видом произведений их русских подражателей. Усилиями видных членов общества, оставшихся в дураках, разразился скандал, антикваров повлекли в тюрьму.
К тому же люди боятся, что картина, повешенная в их доме, зарекомендует их как людей со слишком толстым художественным вкусом. Они читали, наверное, «Тени в раю» Ремарка, где главный герой привозит невежественному американскому миллионеру свежекупленного Дега и обнаруживает в его спальне пейзаж с трубящим оленем. Неловкость, не спорю, хотя, напомню, именно искренность миллионера заставила в конечном счете признать его человеком, а не транспортным средством для чековой книжки.
Поэтому люди идут к специалистам, которые возводят глаза к потолку и за неумеренное вознаграждение шаманят, что «в столовой будут уместны аппетитные натюрморты, в рабочем кабинете — карта мира, в спальне — умиротворяющие или лирические сюжеты, а в детской комнате — веселые и непосредственные рисунки». Вам предложат обслуживание по высшему разряду: дизайнер приедет на дом и на компьютере покажет, как выбранная вами картина повиснет на лично вашей стене. Я бы, конечно, пошел еще дальше — когда дизайнер приедет и лично напишет вам картину для лично вашей стены, но о таком сервисе приходится только мечтать.
Кабы не людоедская история нашей Родины, не раз объяснившая нам, что Рембрандта иной раз не обменяешь на булку, я бы тоже стал коллекционером. Но я бы не задумывался о дизайне, пес с ним, с дизайном. Одна из самых симпатичных коллекций, которую я когда-либо видел, висела на старой бревенчатой даче. Благо там не было проблем с дюбелями и крючками и вещи висели на гвоздиках плотным ковром, покрывая стены, вперемешку живопись, графика, фотография, Бенуа, Лисицкий, Шайхет — как ни удивительно, в этом невозможном соседстве не терялась ни одна.
Так жил Пикассо — когда он был уже неимоверно велик и безразмерно богат, он не бросил работать. А рисовал и писал он, как известно, 48 часов в сутки, отрываясь от работы только для того, чтобы обрюхатить очередную подружку всей своей жизни. Так вот, когда дом зарастал искусством так, что повернуться в нем уже не было места, он закрывал его на ключ и съезжал на другую девственную виллу, которую, в конце концов, ожидала та же участь.
Я полагал, что это частное дело Пикассо. Но вчера мой приятель позвонил мне в отчаянии прямо из бревенчатого сруба и сказал:
— Я в тупике. Мне нужен новый дом. В старом кончились стены.