Дом начинает скандалить и требовать, ему надо уделять время, за ним надо следить, как за ребенком
«Нет, я не против русских покупателей, — любил повторять мне мой знакомый, видный парижский риелтор, — но они слишком нетерпеливы. Сегодня они оформят сделку, а завтра уже хотят переехать». На днях я встретился с ним снова, и он жаловался совсем на другое. Все чаще его русские клиенты, купив квартиру и любовно ее декорировав с помощью знаменитого дизайнера, забывают о ней на долгие годы. «Два года назад, — удивлялся он, — я продал квартиру в том же доме, где я живу сам, одной милой паре. Но они никак не соберутся в нее въехать. Они там и ночи не провели. Всякий раз, когда они приезжают в Париж, они останавливаются в «Бристоле», а квартиру навещают, словно родственницу. Я даже спросил, не собираются ли они ее продать — желающих много. Нет, что вы, сказали они, мы так ее любим, но… Мы никак не решимся в нее въехать наконец».
Что я мог ему сказать? Здесь не поможет знаменитый дизайнер. Здесь пора звать психоаналитика, чтобы он помог сделать решительный шаг через порог своей квартиры. Так многолетние любовники никак не могут признаться друг другу, что они уже давно муж и жена.
Я помню, с каким ужасом мы переезжали в свежекупленную квартиру из свежепроданной старой. Мы тоже тянули до последнего, оправдываясь то гриппом, то командировками. Мы сдвинулись с места только тогда, когда увидели во дворе новых хозяев нашей квартиры, которые с нехорошим блеском в глазах смотрели на наши окна.
Можно было отнести нашу медлительность к боязни переезда. Дело это и вправду малоприятное — запаковать сервизы и картины, завязать в пупырчатую бумагу люстры и не запутаться в коробках и кульках, которые неумолимо носят по лестницам неприветливые люди. С каждым поднятым ящиком у них вскипает, как волна, классовая ненависть, чреватая утроением тарифа.
Но другим моим приятелям непреодолимыми казались десять метров пешего перехода через веранду из одного дома в другой. У них был прекрасный дом, они нежно сохранили его и пристроили к нему еще лучший. С бассейном, солярием на крыше, уютной библиотекой, собрав воедино все, что они любят, — морские купания, солнечные террасы, старое и новое искусство, антикварную мебель и космическую бытовую технику, — и вот на тебе. Остаться переночевать в новом доме не хватало сил. Каждый вечер жена хозяина возвращалась «домой» и проводила ночь там. Кончилось тем, что верная прислуга тайком перенесла вещи (цветы прямо в вазах и платья прямо на плечиках), пока фрустрированные домовладельцы жаловались друзьям на страхи домовладения. «Было чудовищно трудно, — призналась мне потом хозяйка. — Мы все сделали, как хотели, но я не знала, что мне потребуется столько сил, чтобы наполнить это пространство жизнью. Многие мои подруги болеют в новых домах, они в них несчастливы, они их боятся».
Строительство нового дома и вправду страшная психологическая травма. Понаблюдайте хотя бы за парами, приходящими в IKEA. IKEA создана для укрепления шведской семьи путем создания ее, так сказать, материальной базы. Но я никогда не видел таких страшных ссор, таких изощренных оскорблений, которыми обмениваются любящие пары, пришедшие в IKEA за какой-нибудь невинной тумбочкой. Тут припоминается все: происхождение, образование, оттопыренные уши — потому что вкусовые споры самые бессмысленные и кровавые. О вкусах не спорят, за них сразу убивают.
Люди ссорятся между собой и со своим будущим домом, который и вправду ведет себя не лучшим образом. Когда вам его рисует архитектор, он выглядит чудесным и романтичным, а потом раскрывается во всей своей свинской сущности. Он начинает скандалить и требовать, ему надо уделять время, как жене, за ним надо следить, как за ребенком, ему надо давать деньги, как избалованной домработнице. В какой-то момент расходы на дом, душевные и денежные, становятся непереносимыми. Только вчера дал денег, и вот он снова стоит за дверями и просит еще. «Чего тебе, дом, нужно, я же только вчера платил? — Пожалуйте еще столько же. — Урод, видеть тебя не могу!»
Дело не только в деньгах — дело во времени, в душевных силах, которые ограничены. Рано или поздно ты даешь слабину, и вот уже дом вопиет об ошибках, и в каждой водопроводной трубе прячется демон недоделок, готовый фонтаном выплеснуться наружу. Нет, туда не хочется идти. Пропади он пропадом. Пусть еще подождет.