Что новому хозяину надо

Новый гендиректор машиностроительной корпорации «Уралмаш» Назим Эфендиев кипит возмущением. «Мне жалко Грузию. Я бы порекомендовал грузинскому правительству в полном составе приехать на «Уралмаш», оценить результат деятельности министра [Кахи Бендукидзе]. Десять лет, что Бендукидзе управлял заводом, — потерянные для российского машиностроения годы», — говорит Эфендиев в интервью Forbes.

Что ж, обычная картина. Знаменитый в 1990-е годы предприниматель был вынужден отдать свою промышленную империю группе лиц, близких к власти. Предприниматель проживает за границей. Представители новых собственников по складывающейся традиции клеймят наследство предшественников и готовят план возрождения производств. Forbes кое-что разузнал об этом плане.

Если бы Кахи Бендукидзе не было, его следовало бы выдумать. Просто для удобства журналистов, как собирательный образ бизнесмена 1990-х. Бывший завлаб, занялся коммерцией в 1988 году, первый крупный кусок промышленной собственности (18,5% акций Уральского завода тяжелого машиностроения) выменял в 1993-м на ваучеры. К 2004 году Бендукидзе контролировал около десятка предприятий в составе компании «Объединенные машиностроительные заводы» (ОМЗ, выручка $550 млн, капитализация $225 млн). Компания выпускала оборудование для атомной энергетики, металлургии, горнодобывающей и нефтегазовой отраслей; занималась гражданским и военным судостроением. Основу ОМЗ составляли два гиганта советской еще промышленности — «Ижорские заводы» (Санкт-Петербург) и «Уралмаш» (Екатеринбург).

Социалистическим наследством Бендукидзе управлял как по учебникам. Уже к 1998 году акции «Уральских машиностроительных заводов» (предшественник ОМЗ) котировались на биржах Берлина и Мюнхена. Топ-менеджеры компании получали по итогам года бонусы, привязанные к ключевым показателям эффективности. Бонус финансового директора, например, был разбит на две части. И большую часть (60%) директору выдавали лишь после того, как отчетность компании получала одобрение международной аудиторской компании.

Переговорная комната в офисе ОМЗ поражала посетителей, привыкших к замасленной аскезе советских машиностроительных заводов: массивный стол, стилизованный под слесарный верстак, под потолком металлические балки, на которых укреплен подвесной кран… Дизайн, имеющий отношение скорее к современному искусству, чем к производству. Впрочем, и руководили компанией совсем не производственники. К примеру, гендиректором ОМЗ в 2004 году стал бывший глава торговой сети «Техносила» Сергей Липский. «Бендукидзе было все равно, откуда эти люди. Он очень точно сформулировал требования — «голодные достижители». Уже «достижители», но еще голодные. В машиностроении людей, добившихся больших успехов, не было. Значит, нужны были люди, добившиеся успехов в других сферах», — вспоминает управляющий партнер рекрутингового агентства Ward Howell Сергей Воробьев, подбиравший сотрудников для Бендукидзе.

Идеей фикс Кахи Бендукидзе было мировое господство в нескольких видах производства. «Конкурентоспособность на мировом уровне является ключевым фактором для машиностроения, — объясняет бывший промышленник в интервью Forbes. — Рынок открыт. Чтобы быть успешным, ты должен делать то, что можешь делать лучше всех в мире». В 2001 году Каха Бендукидзе определил три ключевых направления, в которых ОМЗ могла претендовать на мировое лидерство: машиностроение, связанное с атомной энергетикой, производство горного оборудования (в частности, экскаваторов) и специальная металлургия. Были сформированы соответствующие отраслевые дивизионы.

Все остальные подразделения и производства бывших советских мегазаводов были выставлены на продажу. С молотка уходили не только заводские санатории, больницы и мясокомбинаты, но и ремонтные службы. Производство труб большого диаметра на ижорской площадке теперь принадлежит «Северстали», «Уралмаш» продал производство буровых установок. Оцените масштаб преобразований: сегодня ОМЗ занимает лишь 30% прежней территории «Ижорских заводов». Остальное — у арендаторов и сторонних собственников.

Бизнес дивизионов, очищенных от непрофильных активов, стал понятен инвесторам. В результате с 2001-го по 2003 год капитализация ОМЗ выросла почти в шесть раз, притом что индекс РТС — в 4,5 раза. «Бендукидзе был одним из первых российских собственников, которые поняли, что с инвесторами надо общаться на понятном им языке», — говорит Сергей Скатерщиков, бывший заместитель Бендукидзе.

Следующий логичный шаг — «накачать» активами приоритетные направления. В ноябре 2003 года стало известно, что Бендукидзе получил контроль над компанией «Атомстройэкспорт» (АСЭ). Бывшая госструктура была держателем всех российских контрактов на строительство атомных электростанций за рубежом — а это пакет заказов на $2,9 млрд и годовая выручка в $640 млн. ОМЗ теперь могла контролировать всю цепочку — от получения заказа до производства ключевых агрегатов и строительства атомных электростанций. Но эта удачная сделка по сути разрушила бизнес Бендукидзе.

«Когда Каха купил «Атомстройэкспорт», я сказал: это конец. Никто не позволит Бендукидзе руководить атомной промышленностью», — говорит Яков Паппэ, эксперт Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. «К тому времени ситуация в сравнении с 1990-ми годами изменилась, — добавляет главный экономист компании «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков. — Нефть стоила уже не $17–18 за баррель, а в разы больше. У государства, вернее его новых представителей, появилась идея, что они могут быть более эффективными собственниками, чем частные структуры».

[pagebreak]

«Я об этом не подумал, скажу честно. Мой недочет», — коротко комментирует Бендукидзе. Довольно быстро в жизни предпринимателя произошел ряд событий. Сначала Китай потребовал прояснить: как относиться к тому, что гарантом выполнения обязательств по строительству АЭС в Тяньване выступает российское правительство, а фактическим держателем контракта стала частная компания. «Вопрос был поднят на самом высоком дипломатическом уровне», — утверждает Алексей Матвеев, зампред правления Газпромбанка (на 41,7% принадлежит «Газпрому»). Затем само собой, будто из воздуха, сгустилось уголовное дело по факту финансовых нарушений в АСЭ. Затем в головной офис ОМЗ нагрянули с обыском сотрудники правоохранительных органов.

«Плевать против ветра бессмысленно», — говорит Бендукидзе. В 2004 году АСЭ, а в 2005-м и ОМЗ целиком были проданы структурам, имеющим отношение к Газпромбанку. Бендукидзе в общем доволен: «Мы продали близко к рынку, получили больше тех $60 млн, о которых писала пресса. Конечно, у нас были и заинтересованные зарубежные покупатели, мы могли бы продать дороже. Но не в разы, а лишь на десятки процентов». Сейчас бывший владелец ОМЗ трудится на посту государственного министра Грузии по координации реформ.

Кто конкретно стал новым собственником машиностроительной корпорации? «Только вы не смейтесь, я не знаю», — говорит Каха Бендукидзе. Попробуем разобраться. 44,4% акций ОМЗ принадлежит некоему ЗАО «Форпост-Менеджмент». Летом 2006 года эта компания просила у ФАС разрешения на консолидацию 95% акций ОМЗ, однако антимонопольная служба отказала из-за отсутствия достоверной информации, кто же является конечным бенефициаром «Форпост-Менеджмента».

Это ЗАО контролирует паевой инвестиционный фонд «Цитадель Фонд Акций», поясняет Алексей Матвеев. 20% фонда принадлежит Газпромбанку, а интересы 80% пайщиков представляет Русский коммерческий банк в Цюрихе (принадлежит ВТБ). Кто реально владеет фондом «Цитадель»? Около 43% акций Газпромбанка через различные структуры принадлежит давним знакомым Владимира Путина Юрию Ковальчуку, Николаю Шамалову и Геннадию Тимченко (в бизнес-кругах они известны под коллективным псевдонимом «акционеры банка «Россия»). Можно ли предположить, что они также входят в число «анонимных» совладельцев ОМЗ? «Я не могу раскрывать состав этой группы инвесторов и, откровенно говоря, не имею ста процентов информации об этом. В любом случае нас эта конструкция вполне устраивает», — говорит Матвеев. Так или иначе, задача у новых собственников та же, что и у Кахи Бендукидзе, — зарабатывать деньги. Только другим способом.

Для начала, как уже говорилось, новые собственники подвергли резкой критике прежнее руководство ОМЗ. «Я такой грязи, «убитых» цехов давно не видел. Кучи мусора, окурки. В туалетах вонища, не ремонтировано все. Всем все по фигу», — говорит в интервью Forbes новый гендиректор МК «Уралмаш» Назим Эфендиев. В цехах «было вскрыто» несколько организованных сообществ, воровавших редкие металлы.

Алексей Матвеев стал председателем совета директоров ОМЗ. В первые дни работы в новой должности финансист был вынужден решать непривычные задачи. Например, в декабре 2005 года поступила информация: готовится хищение цветных металлов с «Ижорских заводов». Злоумышленники планировали вывезти с территории завода отливку из титана весом в несколько тонн. Были выправлены фальшивые накладные, привлечены сотрудники МВД в качестве сопровождающих. Машина с краденым грузом прошла проходную, но тут караван встретили сотрудники ФСБ, которых заблаговременно привлекли новые собственники. Пока силовики разбирались друг с другом, грузовик удалось «затянуть» обратно на территорию.

Новые владельцы ввели систему «контроллинга». Появился новый руководитель службы безопасности. К финансовым директорам приставили «кураторов». Буквально все заявления и решения тогдашнего директора Сергея Липского становились немедленно известны Газпромбанку. Менеджерам, привыкшим при Бендукидзе к относительной самостоятельности, новые правила серьезно осложняли жизнь. Решение любого вопроса теперь требовало многочисленных согласований. Хуже того, иногда вообще невозможно было добиться хоть какого-то ответа. В 2006 году Липский покинул компанию. К настоящему моменту из ОМЗ ушли почти все менеджеры команды Бендукидзе. У всех были разные поводы для увольнения, но причина одна — новый режим работы компании.

Взять, к примеру, Сергея Филатова. Он пришел в ОМЗ в 2004 году из компании «Руспромавто» (входила в «Базовый элемент» Олега Дерипаски) и занял позицию финансового директора. В обязанности Филатова входили подготовка отчетности, планирование и ведение бюджета компании. Филатов отвечал за общение с инвесторами и в конечном счете за котировки акций ОМЗ на рынке. Однако после того как «структуры, близкие Газпромбанку», скупили более 95% акций ОМЗ, биржевая жизнь компании практически прекратилась. «Каждый год мы проводили одну встречу с инвесторами в Лондоне и несколько встреч в Москве», — вспоминает Филатов. В 2007 году о Лондоне речи уже не шло, и на встречу в Москве летом этого года пришло лишь четыре человека. В сентябре Филатов покинул ОМЗ.

«Я бы не хотел обвинять в чем-либо прежний менеджмент», — говорит Алексей Матвеев в интервью Forbes. В то же время Матвеев утверждает, что управленческая команда Бендукидзе была чрезмерно сфокусирована на продаже так называемых «непрофильных активов». Все решалось быстро, предложения о продаже и покупке активов, других крупных сделках оформлялись как одна-две странички наспех набросанного текста. Между тем бизнес ОМЗ обладает спецификой: компания производит дорогостоящее штучное либо, в лучшем случае, мелкосерийное оборудование. Если инвестиционное решение принято неверно или запущен многолетний цикл производства — отступать некуда. В общем, торопиться не надо. «Это не производство мороженого или прохладительных напитков, где решения надо принимать немедленно — иначе все пропало», — говорит Матвеев.

[pagebreak]

В июне 2007 года новым директором ОМЗ был назначен Валерий Чернышев. Этот человек всю жизнь проработал в «реальном секторе». В начале 1990-х был главным инженером «Ижорских заводов», потом возглавлял другие питерские машиностроительные предприятия. Вместе с ним на «Ижору» вернулись многие старые производственники. Появится в ближайшее время и новый председатель совета директоров. Вместо Матвеева это кресло займет Фарид Канцеров, бывший глава военной контрразведки республики Беларусь, экс-председатель Комитета по координации деятельности спецслужб России и Беларуси. Кадровый сотрудник советского КГБ. В феврале 2007 года Канцеров был введен в состав правления Газпромбанка, в сентябре вошел в советы директоров ОМЗ, «Ижорских заводов» и «Уралмаша».

Самое главное — новые владельцы отказались от глобальных амбиций и уже не говорят о мировом лидерстве ОМЗ. Компания готова делить успех с надежными партнерами. Переговоры о создании совместного предприятмя «Ижорских заводов» с «Росатомом» еще идут. А производственный комплекс Уралмашзавода передан в ЗАО «Машиностроительная корпорация «Уралмаш». Фактически — в управление предпринимателю Алишеру Усманову (доверенное лицо «Газпрома», принимал участие в приобретении многих нынешних активов монополии). За 50% акций и оперативный контроль в МК «Уралмаш» Усманов отдал $25 млн и расположенный в Орске машиностроительный завод. Управлять хозяйством Усманов поставил Назима Эфендиева.

Эфендиев не жалеет бранных слов для характеристики доставшегося ему наследства Бендукидзе. «Каха был хорошим финансистом, но ничего не понимал в машиностроении, поэтому делал откровенные ляпы», — говорит новый глава «Уралмаша». Главная ошибка, по мнению Эфендиева, разбазаривание активов. К примеру, «Уралмаш» продал сервисные и ремонтные компании без условия сохранения профиля этих структур — и остался без необходимых услуг. Продажа бурового подразделения на фоне нефтегазового бума тоже выглядит глупостью: «Россия — это страна, где всегда будет развита добыча полезных ископаемых. Копать, бурить и возить — вот необходимая специализация». В 2003 году ОМЗ продал «Северстали» головной в России институт по проектированию оборудования для металлургии. «Они продали мозги, — возмущается Назим Эфендиев. — Не имея собственного конструкторского бюро, собственной конструкторской документации, ты не можешь считаться полноценной машиностроительной корпорацией». Сегодня новые хозяева «Уралмаша» ведут переговоры о выкупе распроданных активов, включая НИИ и буровое производство. На эти цели планируется потратить около $110 млн, еще $60 млн пойдет на обновление производства.

«Где в мире, в каких отраслях интегрированное производство себя оправдало? Нет таких отраслей. Это раньше Форд, к примеру, сам все производил: сталь, краски, оборудование. Все. Сейчас задачи компании — дизайн машин, их сборка и продажа. Компания должна быть сфокусирована, она не может быть лидером сразу в 29 видах бизнеса», — отвечает на это Бендукидзе.

Впервые за пять лет в 2006 году ОМЗ понесла убытки. Но это лишь временные трудности, связанные с переходным периодом.В том же году правительство утвердило новую программу строительства АЭС в России. Начиная с 2012-го в строй будут ежегодно вводить по четыре энергоблока ценой $3–4 млрд каждый. ОМЗ — единственный в России производитель реакторов для АЭС, спокойная жизнь на государственные деньги ему обеспечена.

А восстановленные производства МК «Уралмаш» загрузят заказами дружественные «Газпром» и «Металлоинвест» (крупнейший в России производитель железорудного концентрата, принадлежит Алишеру Усманову). Можно рассчитывать и на рост госинвестиций в промышленность. «Не надо ничего придумывать, надо вспомнить хорошо забытое старое. В целом президент ведет страну туда, куда нам нужно. Идет расширение производства, «Уралмаш» будет востребован», — говорит Эфендиев. Прибыль одной МК «Уралмаш» в 2012 году, по расчетам руководства корпорации, должна составить 6 млрд рублей.

Во главу угла поставлено производство. Сама же ОМЗ, как корпоративная надстройка, будет играть все меньшую роль в российском машиностроении. Контроль над МК «Уралмаш», скорее всего, будет окончательно потерян — в СП вольются новые партнеры, доля ОМЗ сократится. О фондовом рынке можно забыть. Назим Эфендиев считает, что публичный статус его компании не нужен. Матвеев говорит, что ОМЗ будет поддерживать объем акций в свободном обращении на сегодняшнем минимальном уровне.

«Заводы ОМЗ были построены для того, чтобы обслуживать тяжелую индустрию советской экономики. У них все будет хорошо, если будет восстановлена советская экономика, — комментирует Бендукидзе. — Все это имеет отношение к деньгам, но не имеет никакого отношения к бизнесу. Перекладывать деньги из одного кармана в другие — очень увлекательный процесс. Более того, это может привести к значительному росту состояний. Но это не бизнес, на мой взгляд».