Пространство над Африкой контролируют российские вертолетчики. Другим это небо не очень нужно, утверждает глава компании «Вертикаль-Т» Владимир Скурихин
Сидеть неподвижно в раскаленном вертолете Ми-26 быстро надоедает. Особенно если твоя «птичка» стоит на пыльном аэродроме суданcкого городка Эль-Фашер, местные диспетчеры уже второй час морочат голову разговорами об отсутствии воздушного коридора, за спиной — 12 членов экипажа и ситуация становится все более напряженной. Командир экипажа Владимир Скурихин теряет терпение.
Дав команду заглушить двигатели, Скурихин спускается из кабины на летное поле — но вертолет уже окружают автоматчики, которыми руководит представитель спецслужб Судана. Тогда, в июле 2003 года, пилотов авиакомпании «Вертикаль-Т» из города Торжка Тверской области обвинили в контактах с мятежниками, ведущими гражданскую войну на территории Судана. Только через десять дней под нажимом российского МИДа африканские спецслужбисты отпустили Ми-26.
Двадцать лет назад скромный пилот-исследователь учебного центра в Торжке Владимир Скурихин вряд ли мог представить себя в такой ситуации. «Я в армии в стольких горячих точках не бывал, как здесь. Как только уволился, так и завертелось», — говорит полковник запаса Скурихин в интервью Forbes. Гражданские войны, алчные чиновники, коррумпированные суды — среду, в которой работает предприниматель из Торжка, дружелюбной никак не назовешь.
Но вернемся на два десятилетия назад. Советская военная мощь в этот момент достигла своего апогея. Речь идет не только о баллистических ракетах и подводных лодках. Подвижность советских войск и поддержку их на поле боя обеспечивали 3000 вертолетов, советские пилоты считались лучшими в странах Варшавского блока. Сливки этого контингента были сосредоточены на полигоне в Торжке, в центре боевого применения армейской авиации. Самые опытные экипажи отрабатывали здесь схемы применения винтокрылах машин, на основе которых потом писали инструкции и указания для летчиков линейных частей.
После 1991 года прежней мощи пришел конец. Военные, устав сидеть на голодном пайке, тысячами увольнялись в запас — практически в никуда. В 1995 году ушел и Скурихин, но он успел подготовить себе запасной аэродром. «Вертикаль-Т» к тому времени существовала уже три года, катала туристов над озером Селигер. «Я и сам в свободное от службы время летал по кругу», — вспоминает Скурихин. Полковник не настроен развивать тему своих тогдашних взаимоотношений с Минобороны. Но история его типична. Еще в 1989 году Совмин СССР разрешил использовать транспортные самолеты и вертолеты Минобороны в хозяйственных целях. 70% вырученных таким образом средств зачислялось в бюджет, 30% оставалось у военных. «Можно было просто взять в аренду машину, а можно было договориться и взять технику уже с экипажем», — говорит бывший менеджер грузовой авиакомпании «Волга-Днепр» Дмитрий Манаков. Тогда же вокруг Минобороны возникла масса небольших компаний, фактически групп пилотов, которые эксплуатировали военную технику в гражданских целях.
С 1995 года Владимир Скурихин расширяет поле деятельности своей компании. Набрав штат из бывших коллег по полигону, пилот находит первых серьезных клиентов. Например, в МЧС просто не было подготовленных специалистов для эксплуатации самого большого в мире транспортного вертолета Ми-26 — этот «летающий вагон» берет на борт 80 человек или один бронетранспортер. Где искать экипаж для такого гиганта, как не среди лучших армейских пилотов, которыми располагает «Вертикаль-Т»?
Затем «Транснефть» заказала Скурихину мониторинг нефтепровода, проходящего по Тверской области, якутская «Янгеология» — доставку партий геологов в тайгу. Поначалу услуги компании сводились к предоставлению экипажей для эксплуатации техники заказчика. Так была организована работа, в частности, с МЧС. Затем тверская компания взялась обеспечивать эксплуатацию техники «под ключ», то есть проводить предполетное обслуживание и мелкий ремонт. Таким образом «Вертикаль-Т» работала, например, на Чукотке по заказам «Сибнефти».
К 2004 году «Вертикаль-Т» оборудовала себе отличную базу на небольшом аэродроме Змеево в пяти километрах от Твери. С вертолетами Минобороны «Вертикаль-Т» уже давно не работает. Кроме заказчиков со своей техникой, для которых нужно выполнять определенный набор работ (вроде МЧС), есть еще один источник вертолето-часов. Частный предприниматель, удачно купивший крылатую машину, может отдать ее в аренду «Вертикали-Т». Компания сама или с помощью арендодателей ищет на открытом рынке заказы для этого вертолета. Доходы от этой деятельности партнеры делят между собой.
Один из таких партнеров, ростовский предприниматель, владелец компании Nutshell Валерий Саттаров, открыл для «Вертикали-Т» новый рынок. В середине 1990-х Саттаров выкупил один Ми-26 у производителя, ростовской компании «Роствертол». В 1999 году принадлежащий Nutshell Ми-26 с пилотами Владимира Скурихина отработал по субподряду на миротворческую миссию ООН в Восточном Тиморе. Опыт был признан удачным. В 2000 году «Вертикаль-Т» прошла аккредитацию при ООН и уже через четыре года вошла в список крупнейших подрядчиков Объединенных наций. В 2004–2006 годах тверская компания выиграла тендеры ООН общим объемом $100 млн.
Пилоты Скурихина летали в Конго, Нигерии, Сьерра-Леоне, Непале, Афганистане, Ливане: возили технику и людей, оружие и картошку. Со слов Скурихина выходит, что получить контракт ООН не так уж и сложно. Приняв решение о начале миротворческой миссии, ООН рассылает предложения поучаствовать в обеспечении операции всем аккредитованным компаниям. Тем остается лишь направить факсимильное сообщение со своими предложениями на аппарат, который установлен в опечатанной комнате в здании ООН в Нью-Йорке. Потом специальная комиссия вскрывает комнату, изучает заявки и принимает решение, ориентируясь прежде всего на цену услуги. Кто меньше всех попросит, тот выигрывает.
[pagebreak]
В 2006 году из контрактов на $330 млн по авиационной поддержке ООН российские компании получили $153 млн. «Европейские и американские летчики просто не хотят работать, например, в африканских странах. Там, где малярия, нет пятизвездных отелей и так далее», — поясняет Владимир Скурихин. К тому же под контракт ООН невозможно получить финансирование в банке. Ведь международная организация имеет право без штрафных санкций изменить условия договора или вовсе расторгнуть его (к примеру, если в горячей точке внезапно наступил мир). «Многие авиакомпании мира вообще не готовы участвовать в поддержке ооновских тендеров. Юридический отдел, например British Airways, не будет подписывать эти контракты», — говорит Павел Устименко, президент компании «АвиаЛизинг-Инвест». (Этой компании принадлежат два Ми-26 из парка «Вертикали-Т».)
Владимира Скурихина условия сотрудничества с ООН вполне устраивают. Объединенные нации, по крайней мере, всегда платят за сделанную работу. При работе по этим контрактам вас никто не заставит нарушать правила безопасности, летать «в перегруз» и т. д. Другое дело — местные, африканские заказчики. Сотни (точнее сказать трудно из-за отсутствия достоверной статистики по странам Африки) вертолетов и самолетов советского производства бороздят небо Черного континента. Там не заплатить за работу, а то и вовсе захватить технику вместе с пилотами — обычное дело, уверяет тверской вертолетчик. Его, мол, на этот рынок и калачом не заманишь.
Так ли это? Основания для сомнений есть. В 2005 году один из вертолетов «Вертикали-Т» арестовали в Нигерии: экипаж не смог предоставить официальных полетных документов, хотя и утверждал, что следует по заказу ООН из Сьерра-Леоне в Судан. Необходимые бумаги очень быстро нашлись — но в другом вертолете «Вертикали», работавшем в Республике Того (за несколько сотен километров от Нигерии). «Не очень понятно, что Ми-26 «Вертикали-Т» делал в Нигерии, ооновских рейсов там не было», — говорит Андрей Маслов, директор аналитического центра «Росафроэкспертиза». По его словам, воздушное пространство большинства африканских стран практически не контролируется, отследить перемещения воздушных судов невозможно. Так что возможность взять заказ со стороны у вертолетчиков, выполняющих ооновские заказы, почти всегда есть, говорит Маслов.
Сегодня международные контракты приносят «Вертикали-Т» около 80% доходов. Час летного времени Ми-8 приносит компании до $400 чистой прибыли, Ми-26 — до $600. Растут доходы — растет и конкуренция. Принадлежащая «Сургутнефтегазу» авиакомпания UTair имеет мощную ремонтную базу и гарантированный минимум заказов от своего акционера. В вертолетном парке Владимира Скурихина 26 машин, это делает «Вертикаль-Т» крупнейшим независимым эксплуатантом вертолетов в России. Но у UTair около 178 машин, в некоторых случаях конкурент может предложить ООН более выгодные условия. Так, сибиряки отобрали у тверских несколько выгодных контрактов в Афганистане.
Скурихин видит и свои конкурентные преимущества — близость к кадровому ресурсу. Хорошие летчики в дефиците, зарплаты заметно выросли (командир экипажа Ми-8, работая по зарубежным контрактам, может получать $3000–5000 в месяц), а главный поставщик опытных пилотов по-прежнему все тот же — торжокский центр. Многие летчики, уволившись в запас, просто не хотят менять место жительства, идут в «Вертикаль», рассказывает Скурихин. Он также надеется на рост внутреннего спроса: «Газпром» будет увеличивать свои объемы добычи на Ямале. Сейчас начали разрабатывать месторождения в Томской области, на юге Якутии. Сколько лет на разведку не тратили. Сейчас начали. А без вертолетов там никуда». Предчувствуя повышение спроса, Скурихин инвестирует заработанные деньги в приобретение собственного парка. Сегодня у компании восемь собственных Ми-8, в этом году «Вертикаль-Т» купит один Ми-26.
А впрочем, «Вертикаль-Т» берет любые заказы. Сегодня ее экипажи работают даже в Судане, где Владимир Скурихин провел под арестом десять дней. Сразу после завершения той истории Скурихин грозил обратиться в суд и взыскать с правительства Судана $500 000 в счет понесенных убытков. Но в интервью Forbes глава тверской компании о тогдашних заявлениях предпочитает не вспоминать: «Суданцы очень ревностно относятся к прессе. Я гордость зажал. Стараюсь свое мнение о Судане высказывать минимально».