Рабочий день Вагита Алекперова начинается в восемь утра — ему приносят сводки добычи нефти по всем 375 месторождениям «Лукойла» в России и за рубежом — и заканчивается в восемь вечера. По субботам он тоже работает, правда, только до обеда. Это когда он в Москве, в своем офисе в здании с тонированными стеклами, возвышающемся над Бульварным кольцом. Два-три дня в неделю он проводит в поездках: Falcon-900 и Як-40 авиакомпании «Лукойл-Авиа» готовы в любой момент перенести его в любую точку планеты. Алекперов сам летает договариваться о ремонте нефтеперерабатывающего завода в Болгарии, разработке месторождения в Саудовской Аравии и условиях работы компании на Украине. «Мы даже на совете поднимали вопрос о том, чтобы ограничить число командировок Алекперова, это становится уже вредно для здоровья», — говорит председатель совета директоров «Лукойла» Валерий Грайфер. «Руководитель страны или региона должен видеть физиономию человека, которому он дает разрешение для работы на своей территории, — возражает Алекперов. — Когда работаешь в 40 странах мира и 50 регионах России, постоянно появляются вопросы, которые требуют присутствия первого лица».
Сорок стран — не фигура речи. История постсоветской России — это история превращения бывших кооператоров во владельцев металлургических, нефтяных и банковских империй. Но даже на их фоне масштабы созданного последним главой Министерства нефтяной промышленности СССР Вагитом Алекперовым концерна поражают: «Лукойл» не только добился, хотя и на время, роли крупнейшей нефтяной компании России, но по объему запасов нефти вышел на второе место в мире. Большую часть своей истории «Лукойл» следовал неизменному правилу — тратить заработанное на новые покупки в своей отрасли. Так поступала компания в 1990-е годы, скупая нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) и приобретая права на разработку месторождений в Азербайджане, Египте, Казахстане, Ираке. Не изменилось это правило и сразу после кризиса 1998 года: большинство российских компаний и не думали о новых приобретениях, а «Лукойл» воспользовался дешевизной нефтеперерабатывающих мощностей (нефть тогда стоила смешные по нынешним временам $10 за баррель), чтобы недорого купить НПЗ в Болгарии, Румынии и на Украине. С 2000 года россияне, посещающие США, испытывают легкий шок: в американских городах им начинают попадаться хорошо знакомые красно-белые автозаправочные станции «Лукойла». Да и сейчас «Лукойл» готовится к новым приобретениям — их финансирование будет обсуждаться на годовом собрании акционеров в этом месяце.
Стратегия «только покупать» неизменна, чего не скажешь о финансовых показателях нефтяной компании. Прошлый год оказался для нее рекордным: выручка достигла $68,1 млрд, чистая прибыль — $7,5 млрд. Основатель и бессменный президент компании Вагит Алекперов в свои 56 лет занимает восьмую строчку в «Золотой сотне» Forbes. Однако с мая прошлого года акции «Лукойла» подешевели на 20%. Год назад компания стоила $80 млрд, а на момент сдачи этого номера ее капитализация составляла $65 млрд. Пятнадцать миллиардов за год — не слишком ли велики потери для акционеров одной из крупнейших не только в России, но и в мире нефтяных компаний?
Уже два квартала подряд чемпион отрасли сообщает о снижении прибыли. А аналитики инвестиционных компаний, исследующие отчетность российских нефтедобытчиков, говорят о том, что показатели «Лукойла» негативно характеризуют не только положение этой компании, но и ситуацию во всем нефтедобывающем секторе. Количество месторождений, разведанные запасы, объемы добычи и выручка от продажи нефти крупнейших российских нефтяников растут. Почему же рыночная стоимость у них все меньше?
Падение стоимости и прибылей российских нефтяных компаний на первый взгляд озадачивает. Если в нашей стране и существуют разделяемые всем обществом представления о национальной экономике, то они связаны именно с «неисчерпаемыми богатствами недр» и в первую очередь с нефтью и газом. Большая часть населения убеждена в том, что в России нефти залейся, только доходы от нее у народа украли, потому и живем небогато. Эти настроения старательно поддерживает руководство страны, не так давно объявившее Россию «великой энергетической державой». Между тем положение крупнейших нефтяных компаний заставляет как минимум усомниться в этом величии.
Взглянем на цифры. Капитализация российско-британской ТНК-ВР доходила в прошлом году до $54 млрд, сейчас эта компания стоит $30 млрд — ее стоимость упала более чем на 40%. Государственная «Газпромнефть» стоила в прошлом году $23 млрд, сейчас — $16 млрд (минус 30%). Подконтрольная властям одного из богатейших российских регионов «Татнефть» стоила в прошлом году $12 млрд, сейчас ее капитализация упала на четверть, до $9 млрд. В мае 2006 года капитализация «Сургутнефтегаза» доходила до $66 млрд, сейчас он стоит $44 млрд — на треть меньше, чем год назад. О потерявшем пятую часть стоимости «Лукойле» уже говорилось. Государственная «Роснефть», подорожавшая с $68 млрд до $86 млрд, картины не меняет: она выросла в цене за счет быстрой скупки месторождений и заводов обанкроченного ЮКОСа.
Падение стоимости отечественных нефтяных компаний никак не кореллирует ни с поведением российского фондового рынка, ни с показателями их зарубежных коллег. Индекс РТС испытывал за последний год и взлеты, и падения, но все же подрос с мая прошлого года на 5,3%. На разные величины, но выросли в цене за год и Chevron, и Shell, и Total, и ConocoPhillips.
Конец прошлого года и начало нынешнего стали провальными для российских нефтяников и с точки зрения финансовых показателей. Чистая прибыль «Лукойла» в последнем квартале 2006-го упала на 57%, в первом квартале 2007-го (по данным ее акционера ConocoPhillips) — на 27%. «Роснефть» показала в прошлом году снижение чистой прибыли на 15%, а в первом квартале нынешнего года (по РСБУ) — на 20%. Чистая прибыль «Сургутнефтегаза» (по РСБУ) упала в прошлом году на 33%, а в первом квартале нынешнего года — в 2,5 раза. И все это на фоне роста добычи нефти.
Что произошло? И сами нефтяники, и отраслевые аналитики считают, что против отрасли сыграли сразу несколько факторов: прекращение роста цен на нефть и рост расходов нефтяников при высоком налоговом бремени — и это на фоне роста курса рубля к доллару.
«Рынок больше не верит, что нефтяные цены будут значимо расти», — отмечает аналитик МДМ-Банка Андрей Громадин. По данным МДМ-Банка, за последний год (усредненные данные за первый квартал) экспортная цена российской нефти Urals упала на 6% — с $427 до $400 за тонну. Снижение не так уж и значительно, но российские нефтяники платят высокие пошлины на экспорт нефти и налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Если вычесть из экспортных цен пошлины и НДПИ, падение стоимости добываемой российскими нефтяниками нефти окажется куда более заметным: экспортные цены упали с $180 до $136 за тонну (на 25%), внутренние — с $140 до $96 за тонну (на 31%). Высокая рентабельность российской нефтедобычи — миф, который вот-вот будет разоблачен, утверждается в вышедшем недавно аналитическом отчете Альфа-банка. В конце 1990-х российские нефтяные компании перешли на «агрессивные» методы разработки нефти, которые давали быстрый рост добычи и прибыли. Увидев это, государство выстроило нынешнюю систему налогообложения отрасли, изымающую у нефтяников сверхдоходы. Но устроена она так, что при снижении мировых цен на нефть доходы нефтяников падают в несколько раз быстрее, чем мировые цены на их продукцию. Тот же «Лукойл» сейчас отдает в виде налогов втрое больше, чем получает прибыли.
[pagebreak]
В свою очередь расходы, которые должны нести нефтяники, чтобы только поддерживать добычу, быстро увеличиваются. Дело в том, что агрессивная эксплуатация скважин позволяет наращивать добычу лишь на несколько лет, затем она стремительно падает. В 2000–2004 годах добыча нефти в России росла на 8,5% в год, а в 2006 году — только на 2,2%. Чтобы восстановить темпы роста, нужны крупные капиталовложения. Практически слово в слово повторяется мысль о высоком налоговом бремени и росте затрат нефтяников в выпущенном в середине мая отчете инвесткомпании «Тройка Диалог», посвященном «Роснефти». Ситуация ухудшается тем, что продается нефть за дешевеющие доллары, а большинство расходов нефтяники несут в дорожающих рублях. Не только «Лукойл», но и ТНК-ВР, «Роснефть», «Газпромнефть» — все планируют в 2007 году повысить капитальные вложения на 30–50%. Растут у всей отрасли и операционные затраты. Ведь дорожает все — от электричества, на котором работают нефтяные качалки, до отраслевых специалистов (на рынке дефицит кадров).
Падение цен на нефть, высокие налоги и рост производственных затрат — сами нефтяники тоже считают это причиной незавидных финансовых результатов своих компаний. Любопытно, что в отчетности за прошлый год на увеличение налогового бремени сетует даже «Роснефть», которой жаловаться на изо всех сил помогающего ей хозяина как-то не к лицу.
«Наиболее разумный совет, который мы можем дать сегодня, — это продавать все бумаги нефтяного сектора», — пессимистично заявлено в отчете Альфа-банка. Правда, аналитики тут же поправляются: кроме нефтедобычи, есть и другие сегменты нефтяной отрасли — переработка и сервисные услуги (бурение, поддержание скважин в рабочем состоянии и прочее). Эти сегменты на фоне задыхающейся нефтедобычи чувствуют себя отлично.
А вот это-то как раз и играет на руку «Лукойлу»: кроме «Роснефти», это единственная в России крупная нефтяная компания, в бизнесе которой нефтепереработка играет существенную роль. И единственная российская нефтяная компания, 4% добычи и 18% переработки которой находятся за рубежом, где налоговый режим, как правило, мягче, чем в России. Алекперов не зря проводит по 40–50 часов в месяц в дальних командировках. В апреле он представил инвесторам стратегию развития компании до 2016 года. Заявленные планы — 20% добычи нефти и 45% переработки за пределами России. Фактически это означает создание за рубежом еще одного «Лукойла» с оборотом примерно $30 млрд.
В 2016 году Алекперову будет 66 лет. «Лукойл» он начал создавать в сорок.
Уроженец Баку, инженер-нефтяник, а затем управленец Вагит Алекперов успел поработать на многих крупных нефтяных месторождениях Каспия и Западной Сибири, прежде чем в 1990 году стал заместителем министра нефтяной промышленности СССР — во всей истории Миннефтепрома он оказался самым молодым замминистра. В конце перестройки идея создания вертикально интегрированных сырьевых компаний на базе советских министерств носилась в воздухе: в 1989 году министр газовой промышленности СССР Виктор Черномырдин уже создал «Газпром». В Миннефтепроме аналогичные планы строили двое: тогдашний министр Лев Чурилов и его заместитель Вагит Алекперов. Почему не реализовались планы Чурилова? В отличие от своего коллеги Черномырдина он однажды сделал неверную ставку — в августе 1991-го поддержал ГКЧП. Нельзя сказать, что его молодой заместитель открыто выступил против путчистов. Как вспоминают знавшие его люди, он продемонстрировал тогда чисто восточную сдержанность, не объявив о симпатиях ни к одной из сторон. После провала путча Чурилова, естественно, отправили в отставку, а его молчаливый заместитель автоматически стал исполняющим обязанности министра и немедленно приступил к осуществлению своих планов.
«Он использовал свой пост, чтобы пролоббировать создание концерна «Лукойл», — утверждает сейчас в интервью Forbes Чурилов, из-за своей ошибки в 1991 году упустивший шанс стать миллиардером и работающий директором журнала «Нефтяное хозяйство». Новый глава министерства довольно точно представлял себе, что хочет выстроить: за год до этого он изучил работу итальянской ENI и британской British Petroleum — и предложил на коллегии министерства начать создание из подведомственных предприятий вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНК) по западному образцу.
«Лукойл» поначалу был чем-то вроде ассоциации, объединявшей месторождения и НПЗ системой хозяйственных договоров. Первый офис концерна ютился в номерах гостиницы неподалеку от ВДНХ, там же жила большая часть сотрудников: Алекперов вел набор по своим знакомым, а их пришлось вывозить из Западной Сибири. «Тогда все было непонятно, но многие пошли за Алекперовым. Не имея гарантий успеха и регулярной зарплаты, люди все равно сорвались из Когалыма, Лангепаса и переезжали в Москву», — вспоминает Валерий Грайфер, тогда начальник тюменского подразделения Миннефтепрома, возглавивший в «Лукойле» департамент научно-технического развития. Небольшой номер, «предбанник», туалет — такой блок имел каждый департамент.
Сам Алекперов в гостиницу не поехал — ему было уютнее в министерском кабинете на Софийской набережной напротив Кремля, где стояла правительственная «вертушка». В 1993 году идея Алекперова реализовалась: правительство приняло постановление о создании трех ВИНК — ЮКОСа, «Сургутнефтегаза» и «Лангепас-Урай-Когалымнефти» (сокращение «Лукойл» тогда еще писали в скобках). «Лоббируя это постановление, Алекперов не хотел, чтобы его упрекали, будто он старается для себя», — объясняет сейчас Грайфер. В 1994 году 51% акций «Лукойла» были обменены на ваучеры и почти сразу начали торговаться на бирже.
«У менеджмента «Лукойла» никогда не было контрольного пакета, — уверяет Forbes вице-президент «Лукойла» Леонид Федун, ставший в 1990-е годы идеологом работы компании на фондовом рынке. — У ведущих менеджеров не было столько денег, сколько у тогдашних банкиров, поэтому покупали столько акций, сколько позволяли средства». Сколько именно акций у Алекперова и его команды, всегда держалось в секрете. В реестре акционеров «Лукойла» сотни компаний, за какими из них стоят интересы менеджмента, сказать не берется никто. Лишь в 2002 году, и то по необходимости (чтобы акции могли торговаться на Лондонской бирже), «Лукойл» начал раскрывать информацию о ключевых акционерах. По данным на апрель нынешнего года, Алекперов владеет 16,9% акций «Лукойла», Федун — 8,3%, всего же, по официальным данным, у топ-менеджмента сосредоточено около 30% акций. «Но инсайдеры в «Лукойле» рассказывали, что еще часть акций раскидана по сложно устроенным трастовым компаниям, внутри которых доли распределены между Алекперовым, Федуном и [президентом «Уралсиба» Николаем] Цветковым, — рассказывает Forbes начальник аналитического отдела инвесткомпании «Атон» Стивен Дашевский. — Их реальная доля — около 40%, на собраниях акционеров она дает более 51% голосов, ведь тысячи держателей акций и ADR «Лукойла» не приезжают голосовать».
[pagebreak]
Не мешают команде Алекперова управлять компанией и американцы из ConocoPhillips. Шестая в мире по объемам добычи нефтяная компания купила 7,6% акций «Лукойла» в 2004 году с благословения президента Владимира Путина, а затем постепенно довела свою долю до 20%. Докупали, по официальной информации, акции, обращающиеся на рынке, но аналитики и конкуренты уверены, что в действительности американцы приобретали пакеты акций у держателей, подконтрольных менеджменту. Почему именно 20%? «Государство никогда не допустит, чтобы у ConocoPhillips было больше, чем у российской стороны», — уверен представитель одной из крупных российских нефтяных компаний. А 20% по американскому законодательству достаточно, чтобы отражать в своей отчетности долю в запасах и добыче «Лукойла». На участие в руководстве российской компанией американцы не претендуют.
Полный контроль над концерном позволяет топ-менеджерам «Лукойла» находить себе источники дохода, которые, происходи дело в западной компании, непременно привлекли бы к себе пристальное внимание миноритарных акционеров. Алекперов поначалу строил «Лукойл» как «государство в государстве»: свои танкеры и железнодорожные цистерны, своя фирма по прокладке трубопроводов, сервисная компания «Лукойл-Бурение», собственный банк и страховая компания. Но в 2002 году компания начала избавляться от бизнесов, не связанных напрямую с добычей и переработкой нефти. «Это были косметические меры с целью угодить иностранным инвесторам. Те не привыкли, что на балансе компании висит куча побочных бизнесов», — говорит аналитик Альфа-банка Андрей Федоров. Хотя выделенные из состава компании бизнесы продавались на тендерах, а стартовые цены определяли иностранные консультанты, вышло так, что покупателями стали нынешние и бывшие топ-менеджеры. Бывший вице-президент «Лукойла» Александр Джапаридзе за $130 млн выкупил «Лукойл-Бурение». Сейчас это буровая компания «Евразия», ее выручка превышает $700 млн в год, основной клиент — «Лукойл». Банк «Петрокоммерц» «Лукойл» продал структурам своего вице-президента Леонида Федуна за $230 млн, сейчас рыночная стоимость банка превышает $1,5 млрд и он продолжает обслуживать финансовые потоки «Лукойла», так же как страховая компания и пенсионный фонд компании, входящие в «ИФД «КапиталЪ», который возглавляет тот же Федун. Вице-президент «Лукойла» Серик Рахметов курировал строительное подразделение. В 2004 году он выкупил 38% его акций за $67 млн и переименовал в «Глобалстрой-Инжиниринг». В этом году фирма получит заказы от «Лукойла» на $1,2 млрд. А все бензовозы компании достались гендиректору «Лукойл-Транса» Михаилу Смоляеву.
«Воруют ли менеджеры в российских компаниях — глупый вопрос. К сожалению, да, в 95% случаев», — говорит в целом об отрасли аналитик Дашевский из «Атона». Где гарантия, что менеджеры «Лукойла» не распределяют выгодные заказы в свою пользу? Обычно невозмутимый Алекперов, отвечая на этот вопрос, чуть приподнимается с кресла: «Я — гарантия. Я крупнейший акционер компании, я что, сам у себя воровать буду?»
«Дивиденды, которые получают топ-менеджеры, — это намного больше, чем можно на чем-то «напилить», — вторит боссу Федун. К примеру, по официальным данным «Лукойла», первый вице-президент компании Сергей Кукура владеет 0,39% акций. По итогам прошедшего года он получит около $5 млн дивидендов. Для 500 ключевых менеджеров действует бонусная программа, зависящая от роста котировок «Лукойла», — в 2005–2006 годах компания начислила по ней вознаграждений на $540 млн.
Лукойл» инвестирует в месторождения в десятках стран мира — от Азербайджана до Венесуэлы — и гордится тем, что по запасам нефти и газа (20,4 млрд баррелей) находится на втором месте в мире после Exxon. «По капитализации на баррель запасов «Лукойл» в 4–5 раз недооценен по сравнению с иностранными мейджорами», — непременно сообщает компания в презентациях для инвесторов.
Но так ли это важно? «[Такие] большие запасы практически не влияют на стоимость компании, — говорит аналитик Альфа-банка Андрей Федоров. — Запасы «Лукойла» в 30 раз превышают добычу. Это значит, их хватит на 30 лет вперед. Ни один инвестор не будет смотреть на такую далекую перспективу». «Конечно, — отвечает глава «Лукойла», — идеальное построение компании: сколько добываешь — столько перерабатываешь, сколько перерабатываешь — столько продаешь через свою сбытовую сеть».
«Лукойл» добывает сейчас 100 млн т нефти в год, перерабатывает 50 млн т, а через свои АЗС продает 18 млн т. Для того чтобы перерабатывать столько же, сколько компания добывает, ей нужно не так уж много — два крупных нефтеперегонных завода в Европе, один в США и, возможно, один в Азии. Почему не купили до сих пор? До прошлого года и в Западной Европе, и в США прибыльность нефтепереработки была настолько высокой, что заводы никто просто не продавал, объясняет Федун. Пока компания покупает заправки. В документах «Лукойла» говорится, что компания, стремясь стать глобальной, хочет присутствовать на рынке США, крупнейшего в мире потребителя нефтепродуктов. Всего в Америке у «Лукойла» 2100 заправок — 1300 компания купила у Getty Petroleum в 2000 году и еще 800 у своего нынешнего акционера ConocoPhillips в 2004-м. На покупку потратили в общей сложности $340 млн. Каков результат? «Как у розничного магазина: вал гигантский, прибыль минимальная, маржа остается 0,7%», — объясняет Леонид Федун. Дело в том, что американские заправки — бизнес, никак не связанный с тем, что делает «Лукойл» по эту сторону Атлантики, бензин для АЗС закупают у американских производителей.
В Европе проще: сюда ближе поставлять продукцию из России, и «лукойловские» сети АЗС в Финляндии, Польше, Чехии и Словакии могут продавать дизельное топливо, произведенное в России. Собственно, для этого «Лукойл» и начал выпускать дизельное топливо стандарта «Евро-4», в России почти никому не нужное, поскольку дизельные легковые автомобили у нас в отличие от европейцев непопулярны. На модернизацию своих нефтеперегонных заводов «Лукойл» с 2000 года тратит по $1 млрд ежегодно.
Совсем недавно «Лукойл» передумал строить завод в Турции, так как понадобилось срочно модернизировать НПЗ в Болгарии, которая вступила в Евросоюз. Немало денег было потрачено на то, чтобы Волгоградский и Нижегородский НПЗ компании начали делать бензин стандарта «Евро-3», но дополнительных прибылей «Лукойлу» это не приносит: конкуренты за ту же цену продают обычный бензин. К тому же власти ежегодно делают популистский жест — «договариваются» с нефтяниками о замораживании цен на топливо. Правда, крупным компаниям, и «Лукойлу» в том числе, это только на руку: они-то ограничение цен переживают легко, а вот владельцы мелких сетей АЗС попросту разоряются.
Впрочем, переоснащая НПЗ, «Лукойл» также увеличивает их отдачу: на следующем этапе модернизации тот же НПЗ в Нижнем Новгороде (бывший НОРСИ) должен в полтора раза увеличить производство светлых нефтепродуктов при том же объеме переработки нефти. Попросту говоря, большая доля нефти будет превращаться в бензин и солярку, а не в мазут и печное топливо.
[pagebreak]
А что же падение стоимости компании? «Я не готовлю ее к продаже, чтобы показывать какие-то ошеломляющие результаты», — отрезает Алекперов. На ближайшее собрание акционеров в конце июня вынесен вопрос об утверждении объявленных акций примерно на 10% капитала компании, то есть на сумму до $7 млрд. Это не допэмиссия, а что-то вроде разрешения совету директоров в любой момент ее провести. Подобного рода шаги компании предпринимают, если им предстоит очень крупное приобретение, на которое не хватает собственных или заемных средств. Аналитики уже подсчитали, что в случае с «Лукойлом» речь может идти о покупке ценой до $15 млрд. На рынке гадают, что затевает Алекперов. Обсуждаются версии не только покупки перерабатывающих компаний, но и обмена акциями с ConocoPhillips и продажи крупной доли «Лукойла» государству.
В последнюю версию, правда, мало кто верит. «Тренд в отрасли абсолютно понятен, — говорит представитель одной из конкурирующих нефтяных компаний. — Государство будет контролировать 60–70% добычи, не все 100%, так как мы строим «демократическое» государство. «Либеральной витриной» может остаться «Лукойл».
«Лукойл» действительно удачно совмещает формальную независимость от государства и покровительство со стороны самых высоких чиновников. «Понимаете, даже слова премьер-министра Михаила Фрадкова, что компания «Лукойл» хорошо работает на территории Узбекистана, — это дорогого стоит, — объясняет один из топ-менеджеров корпорации. — Это сразу создает мнение о компании».
«Мы всегда дружили с властью и всегда были лояльны и полезны власти, — объясняет кредо компании Федун. — И власть наша, тьфу-тьфу-тьфу, это ценит». Возможно, когда-нибудь оценят и инвесторы.