Чужой среди своих

У подъезда одного из особнячков на Малой Ордынке в Москве висит скромная вывеска: «Болгарская сервисная компания», сокращенно БСК. Бизнес не большой и не слишком оригинальный — торговля недвижимостью в Болгарии. Зато интересны учредительные документы компании: некто Григорий Карамалак зарегистрировал БСК по удостоверению беженца РФ, выданному 20 мая 2005 года за порядковым номером 461. «Политического беженца», — настаивает Карамалак, делая акцент на первом слове.

Таких, как он, в Москве немало. Им приходилось скрываться под чужой фамилией, откупаться от милиционеров. И жить в постоянном страхе, что однажды автомобиль с дипломатическими номерами вывезет их на родину. Беглецы из бывших советских республик у себя дома ворочали гигантскими по местным меркам капиталами. В России те из них, кто получил российское гражданство или обзавелся удостоверением беженца, теперь лишь бизнесмены средней руки.

Москва для них — что Лондон для Бориса Березовского и бывших менеджеров ЮКОСа. Но что они для России?

Спортсмен

«На меня три раза покушались. Стреляли. Пытались выкрасть», — рассказывает Григорий Карамалак. Мы беседуем в баре гостиницы «Балчуг», Карамалак пьет сок из сельдерея. В свои 42 года он в отличной форме. Карамалак в прошлом спортсмен, член сборной Молдавии по вольной борьбе. Создание преступной группировки из бывших спортсменов, вымогательства, покушения на убийства, шантаж и незаконное хранение оружия — вот в чем обвиняют Карамалака нынешние власти Молдавии. «Обвиняется в мошенничестве» — указано на сайте Интерпола, который тоже ищет Карамалака. Тот отмахивается — это, мол, все политика.

Вотчина Григория Карамалака, местечко Тараклия на юге Молдавии — центр местной болгарской общины; Карамалак — один из неформальных лидеров. В середине 1990-х его «Бояна-групп» была одним из крупнейших поставщиков молдавских вин в Россию. Занималась и поставками нефтепродуктов, имела свой банк. Оборот группы достигал $20 млн. Сравните: доходная часть бюджета Республики Молдова в 1998 году составила около $600 млн. Все кончилось утром 7 апреля 1998 года (эту дату Карамалак называет без малейшей запинки). Офисы «Бояна-групп» захватили люди в черных масках и камуфляже, Карамалак и несколько его подчиненных были арестованы. Что произошло?

В 1996 году Карамалак поддержал на выборах перспективного политика Петра Лучинского, который в итоге стал президентом Молдавии. Предприниматель рассказывает: спустя полгода после выборов один из сыновей президента, Сергей Лучинский, потребовал отдать ему половину бизнеса. Переговоры к успеху не привели. Сын убедил отца, что «Бояна-групп» — это криминальная группа, деятельность которой необходимо пресечь. Молдавский политолог Игорь Боцан излагает другую версию. Мол, после выборов Карамалак в ультимативной форме потребовал компенсировать расходы на кампанию Лучинского. Разгорелся конфликт. Результат: Карамалак и часть его сотрудников оказались за решеткой. Было возбуждено два десятка уголовных дел, однако ни одно из них не завершилось обвинительным заключением. Карамалака отпустили под подписку о невыезде. Он решил не искушать судьбу и покинул Молдавию.

Петра Лучинского на посту президента Молдавии давно сменил Владимир Воронин, но охота на Карамалака все идет. В феврале 2005 года люди с удостоверениями сотрудников российской милиции навестили предпринимателя в его номере в гостинице «Славянская». Посадили в машину и попытались вывезти из Москвы. Но к тому времени Карамалак уже успел подать заявление на предоставление политического убежища в России и получил положительный ответ — спасибо «своевременному» обострению российско-молдавских отношений. Помощники Карамалака связались с «людьми, которые курируют предоставление статуса политического беженца» (подробнее говорить о своих российских кураторах Карамалак отказался), машину перехватили, беженца освободили. Сегодня он передвигается по Москве только в тонированном Mercedes S500 c охраной. Из России не выезжает.

Министр

«Из Литвы прилетели два чиновника. Меня задержали около дома… Спецподразделение в масках и с автоматами. Везут в автобусе в отделение в Черемушках. Там уже стоит приготовленная машина с дипломатическими номерами», — рассказывает Forbes Виктор Успасских, бывший министр хозяйства правительства Литвы, один из богатейших граждан республики.

Успасских вырос в поселке Урдома Архангельской области. Работал на строительстве газопроводов, стал начальником бригады. Распад Союза застал будущего предпринимателя в Литве. Успасских получил гражданство, строил сеть магазинов, создал несколько пищевых производств. Однако львиную долю из $300 млн оборота его холдинга Vikonda к 1998 году давали операции с «Газпромом». Успасских организовал систему расчетов за поставляемый в Литву газ. В обмен на топливо шли стройматериалы, одежда, продовольствие, мебель.

К началу нового века этот бизнес развалился. Сначала в газовой монополии начали избавляться от бартерных схем, затем старые знакомые Успасских из команды Рема Вяхирева покинули «Газпром». Как и многие его российские коллеги в аналогичной ситуации, Виктор Успасских пошел в политику. С 2000 года он депутат литовского сейма, с 2003-го — создатель и руководитель Партии труда. Популистские лозунги плюс щедрое финансирование избирательной кампании принесли этой партии в 2004 году победу на парламентских выборах. Успасских стал министром хозяйства (экономическое развитие, промышленность, торговля и т. п.), еще четыре министерских портфеля из имевшихся в правительстве двенадцати достались его соратникам.

Успех Успасских растревожил местную политическую элиту. «Ну как допустить, что русский во главе Литвы? Говорили, что меня финансируют спецслужбы России», — злится Успасских. Скандалы преследовали его, оппоненты энергично искали компромат. Роковую роль в судьбе Успасских сыграла ксерокопия документа из служебной переписки чиновников московской мэрии. В ней обсуждались перспективы создания СП с одной из фабрик литовского бизнесмена. Оппозиция обвинила министра в использовании служебного положения в личных целях. «Я ему говорил: почему ты думаешь, что можешь делать бизнес с правительством Москвы и об этом никто не узнает?» — возмущается бывший мэр Вильнюса Артурос Зуокас. Либерал-центристская партия Зуокаса была в оппозиции к коалиции Виктора Успасских.

Сам Успасских говорит, что его фамилия случайно попала в служебную переписку: московские чиновники попросту перечисляли перспективные предприятия и указывали их владельцев. Тем не менее министру пришлось подать в отставку. Как уверяет опальный политик, за его квартирой было установлено круглосуточное наблюдение: «Две недели снимали мое окно. Надеялись меня там с кем-нибудь застать. Застали уборщицу — «сделали» моей любовницей». В апреле прошлого года в Урдоме сгорел дом родителей Виктора Успасских. В огне погиб младший брат. Пока Успасских был в России со своей семьей, в Литве против него выдвинули официальное обвинение в незаконном финансировании партии.

Политик решил не торопиться с возвращением на место жительства. Литовская прокуратура в связи с неявкой на допрос объявила Виктора Успасских в международный розыск. Представители российских правоохранительных органов по просьбе литовских коллег задержали беглеца в Москве, после чего события развивались по уже описанной схеме: Успасских попросил политическое убежище в России.

Медиамагнат

— Борис, что-то давно не заходил к нам. Почему не заходишь?

— Да так, не зовете.

— Мне рассказывают, ты налоги не платишь.

— Вы знаете меня, я всегда платил налоги.

— А мне говорят, что нет. Там, в комнате, большие папки c материалами, что ты не платишь налоги.

— Нурсултан Абишевич, я не буду спорить с президентом страны. Если вы говорите, что я налогов не плачу, значит, так и есть.

— Ну и как дальше будем?

— Я принял решение уехать из страны.

— Ох, зачем ты так, Борис. Ты так много дел еще можешь сделать.

— Спасибо, мне отдохнуть надо…

Так Борис Гиллер, в прошлом владелец крупнейшего частного медиахолдинга Казахстана, пересказывает свой последний разговор с президентом республики Нурсултаном Назарбаевым.

Борис Гиллер вырос в Алма-Ате. Поступил в институт в Томске, получил образование электронщика, на последних курсах писал пьесы для студенческого театра. Работал на местном телевидении, публиковался в казахских газетах. В 1984 году Гиллер поступил на заочное отделение ВГИКа. Через пять лет на экраны вышел фильм «Криминальный квартет». В главных ролях — Николай Караченцов, Владимир Стеклов, Семен Фарада. Автор сценария — Борис Гиллер. «Я тогда получил около 6000 рублей аванса. Плюс мы стали первой съемочной группой, которой выплатили проценты от проката», — рассказывает Гиллер. Всего, по его словам, получилось около 120 000 рублей.

Вырученные деньги Гиллер пустил в медиабизнес. К 1997 году в медиахолдинг «Караван» входила еженедельная газета с тиражом 250 000 экземпляров, телеканал КТК, несколько радиостанций и журналов; чистая прибыль группы достигла $11 млн. Но Борис Гиллер играл в «казахского Гусинского», и закончилось это похожим образом. «Караван» критиковал власть, публиковал статьи оппозиционеров, получил помощь от американской неправительственной организации. Как рассказывает Гиллер, близкие к президенту люди вызывали его на откровенный разговор: «Они говорят: давай, пиши про всех. Но «папу» и семью не трогай. Понял, я же не дурак».

Однако основатель «Каравана» все же «прокололся» на играх в казахскую политику. «Назарбаев — ловкий манипулятор элит. Он постоянно то поднимает кого-то, то опускает», — говорит Сергей Михеев, руководитель департамента стран СНГ московского Центра политических технологий. В 1994 году казахский президент принял неожиданное кадровое решение — на пост премьера был назначен Акежан Кажегельдин, мало кому известный тогда выходец из Семипалатинска. В 1997 году Кажегельдин замелькал на страницах «Каравана» и в эфире КТК. Гиллер уверяет: он не знал, что к тому времени между Кажегельдиным и Назарбаевым пробежала черная кошка. «К вам приходит премьер, предлагает опубликовать свою статью. Вы что, откажетесь?» — говорит Гиллер.

В 1998 году Акежан Кажегельдин бежал из Казахстана. А Гиллер был вынужден продать бизнес и уехать в Россию. Активы «Каравана» были переданы в медиахолдинг «Хабар», который контролирует дочь Назарбаева Дарига. Сумму сделки Гиллер не называет, говорит лишь, что цена была занижена.

И другие

Десять лет назад статусом беженца в России обладало 240 000 человек. В конце третьего квартала 2006 года — лишь 400 человек. В конце 1990-х Россия закрыла границы, существенно ужесточив процедуру получения статуса беженца. Беженцами признаются лица, которые на родине могут стать жертвой преследования «по признаку расы, вероисповедания, национальности, принадлежности к определенной социальной группе и за политические убеждения». Очень небольшому числу беженцев удается доказать российской ФМС, что их опасения обоснованны. Впрочем, люди с политическим или финансовым капиталом либо получают статус беженца при поддержке российских властей, либо находят другой способ легализовать свое пребывание в стране.

Список осевших в России высокопоставленных беженцев велик: клан бывшего президента Югославии Слободана Милошевича (брат, жена, сын); семейство экс-руководителя Абхазии Аслана Абашидзе; бывший президент Киргизии Аскар Акаев, его родственники и окружение; группа украинских чиновников, перебравшихся в Россию после «оранжевой» революции.

По словам Сергея Михеева из Центра политических технологий, всего в России обосновалось до тысячи представителей политической и экономической элиты постсоветских стран. Крупный бизнес в большинстве стран, возникших на обломках СССР, непрозрачен и зачастую криминализован, поэтому уязвим, говорит Михеев. Бизнесмены теснейшим образом связаны с властью. Достаточно один раз ошибиться и поддержать не ту группировку, и вот результат: в Москве вскоре появляется еще один состоятельный «политэмигрант».

Использовать эмигрантские организации для воздействия на соседние страны — давняя традиция многих государств. Есть ли у России свой политический расчет? Ни один из героев нашей публикации не утратил связей со страной исхода. К примеру, Борис Гиллер спонсировал объединение выходцев из Казахстана «Семиречье», чем очень нервировал власти республики. Григорий Карамалак финансирует общественную организацию «Патрия Молдова», созданную еще одним молдавским эмигрантом Андреем Цэрнэ. Официальная цель организации — помощь молдавским рабочим в легализации в России. На деле же Цэрнэ и Карамалак надеются на плечах гастарбайтеров вернуться в большую политику своей республики. Партнеры планируют зарегистрировать партию в Молдавии, попытают счастья на парламентских выборах 2009 года.

Соседи России, конечно же, видят в этом «руку Кремля». «В 2005 году, за два месяца до парламентских выборов в Молдавии, российская Дума приняла три резолюции по Молдавии, угрожала отрезать газ, закрыть импорт. Карамалаку дали политическое убежище, он выступал с интервью на Первом канале. Одновременно — учредительный съезд «Патрии Молдова». Все это было сделано в рамках политической кампании», — утверждает молдавский политолог Игорь Боцан.

«Патрия Молдова» — это частная инициатива ряда молдавских бизнесменов, которые решают важную задачу, занимаются легализацией гастарбайтеров,  парирует начальник управления Администрации президента РФ по межрегиональным и культурным связям с зарубежными  странами Модест Колеров. Российские власти не используют эмигрантские организации в своих отношениях с соседними государствами, заявляет чиновник: «Какой политический смысл в поддержке Успасских? Он проиграл все. Его даже [Викторас] Мунтянас, председатель его собственной партии, предал».

Политолог Сергей Михеев согласен: целенаправленной работы по селекции и поддержке пророссийски настроенных деятелей в элитах постсоветских стран Кремль не ведет. «Скорее речь идет о том, что Россия в критические моменты прикрывает симпатизирующих ей первых лиц республик. А остальных — как придется», — полагает Михеев.

«Москва осталась той Москвой, что была на протяжении последних нескольких сотен лет. Это центр огромного евразийского пространства», — заявляет Модест Колеров. Бывшая метрополия империи — традиционное место сбора беженцев из отпавших провинций. Например, Лондон 100 лет назад правил территориями, где проживало 25% населения Земли, и теперь он — столица мировой политической эмиграции. Английские суды беспристрастны и всегда становятся на сторону преследуемого. Неофициальное преимущество Москвы — здесь можно годами спокойно жить без регистрации, откупаясь от участкового.

Состояния многих беглецов из СНГ были сделаны на эксплуатации экономических связей, оставшихся с советских времен, — их владельцы не чужие в России. По словам Колерова, инвестиции в России сегодня имеют большую защиту и доходность, чем где бы то ни было на постсоветском пространстве. Прибалтийские деньги идут в российские проекты, связанные с производством и дистрибуцией продуктов питания, транзитной инфраструктурой, казахские — в ТЭК и недвижимость, украинские — «по всему спектру потребительского рынка», загибает пальцы Колеров.

В России удобнее вести бизнес, соглашается Успасских. Литовский концерн Vikonda сейчас работает под присмотром супруги бизнесмена. Сам Успасских строит в России сеть торговых комплексов «Виконда», первый магазин будет открыт уже в этом году. Григорий Карамалак не только торгует болгарской недвижимостью, но и строит коттеджные поселки в Подмосковье. Еженедельники принадлежащего Борису Гиллеру российского издательского дома «Провинция» выходят в 35 регионах России общим тиражом 1,5 млн экземпляров.

Но утверждать, что все иммигранты осели в России всерьез и надолго, нельзя. Многих из них обиды и нереализованные амбиции тянут на родину. Тот же Виктор Успасских, подумав, в итоге отказался от статуса беженца. Он не оставил надежды вернуться в большую литовскую политику, «если народ будет не против».